Серебрянная луна. Часть шестая

                ЧАСТЬ ШЕСТАЯ


                « ОХОТА НА ТИГРА»

            

                ГЛАВА     ПЕРВАЯ   

                В сиё время он так изменился, что
                Нельзя было узнать его: на лице его
                Изображалась мрачная свирепость,
                Все черты исказились, взор угас…
                Н.М. Карамзин.


Тяжёлое, чугунное забытьё никак не желало уступать место сознанию, но Шагалов сделал усилие и, приоткрыв глаза, глубоко вздохнул, задержав дыхание, и несколько раз тряхнул головой. Это помогло- мутная пелена, застилавшая мозг потихоньку рассеивалась и через несколько секунд он уже смог различать детали окружающей обстановки. По всей видимости он находился в какой то комнате, судя по всему городской квартиры дома типа Корабль, довольно просто обставленной и с занавешенным окном. Он полулежал на узком диване –книге, причём не был не только связан, но судя по всему даже не лишён личных вещей, за исключением, табельного оружия и мобильника. Голова у него просто раскалывалась от боли - Евгений сел, опустив ноги на пол, и скривился, распрямляя затёкшую руку. Ориентация в пространстве на данную секунду всё ещё была сильно нарушена, что бы он мог себя повести более резво.
Выспались?- раздался совсем рядом чей то участливый, но вкрадчивый голос.
Евгений исподлобья посмотрел вперёд и увидел сидящего перед собой, но на расстоянии пары метров, плотного мужчину с взлохмаченной копной давно не стриженных волос. Лицо его было скрыто полумраком, однако фигура показалась Шагалову знакомой, словно некогда он уже имел честь видеться с данным господином. Но вот когда и при каких обстоятельствах?
Евгений напряг память, но догадка, вертясь, где- то рядом, словно скользкая рыбка, не давала себя ухватить. Судя по позе, в которой сидел собеседник, под одеждой у него был ствол, который он готов был выхватить в любой момент. Явных признаков агрессии он покуда не проявлял, а вот что ожидать от него в следующую секунду- этого Евгений предугадать не мог, но тон субъекта весьма насторожил его.
Да… Благодарю. - ответил следователь настороженно, ожидая в любую минуту подвоха: Славное было путешествие.
Сознание мало по малу возвращалось к нему- он вспомнил как сел в свою машину, щелчок предохранителя сзади, тряпку обвившую его лицо…
Я извиняюсь за тот способ, которым вас пришлось доставить сюда, но этого требовали обстоятельства.- взлохмаченный переменил позу и Шагалов почувствовал на себе его пристальный, словно изучающий каждую мелочь взгляд: У вас возможно немного болит голова, но хлороформ выветривается быстро, скоро всё пройдёт.
Это было бы просто замечательно- пробурчал Шагалов, быстро окинув взглядом помещение.
- Вы являлись ведущим специалистом в работе по поимке Петроградского головолома. И именно вами было обработано большое количество подозреваемых, многие из которых были заключены под следствие.
- Настоящий убийца был задержан позавчера ночью.
-Но ведь вы знаете, что это не так.
У меня есть конечно кое какие соображения на этот счёт- Шагалов мотнул головой и, разогнав остатки мутившего его тумана, окончательно пришёл в себя: Но теперь они мало кого волнуют.
Вы так уверенны? Вот взять к примеру нас, мы ведь вас пригасили не только взглянуть на ваш героический профиль.- собеседник усмехнулся:  Мы знаем, что вас отозвали, заставили сдать материалы собранные вами с таким трудом, и отправили в отпуск. Вам не кажется это подозрительным, особенно если учесть то, что вы дальше всех продвинулись по этому делу, и теперь отстранять вас от следственной работы было бы просто верхом идиотизма?
Если учесть особенности нашего руководства, то я совсем не удивлён такому раскладу- ответил Шагалов: Зато теперь дело передано в прокуратуру и им займутся уже матёрые специалисты.
Скорость завершения работы, достойная примеру и подражанию- лохматый облокотился о спинку кресла: Судя по ней, а так же по всей волоките, творившейся при следствии, некто очень желает, что бы это дело поскорее замяли и больше никогда не вспоминали о нём. Так вот они и выставили на всеобщее обозрение какого то подставного дурачка, на которого спустили всех собак. Когда справедливость восторжествовала, а преступник попал под суд, то после вынесения приговора уже никого не будет интересовать: сам ли он помер в тюрьме, покончил с собой или же прикончили его самого- главное все успокоятся. А настоящий мерзавец, тварь с гнилью вместо души, будет по прежнему разгуливать на свободе.
Лохматый протянул руку вправо, раздался жёсткий щелчок, и свет торшера озарил всю комнату. Профессиональная память следователя моментально вытащила лицо собеседника из тех многих десятков или даже сотен лиц, с которыми ему когда либо приходилось работать и которые словно картотека в архиве хранились в его подсознании. И даже не смотря на то, что лицо это изменилось донельзя, Евгений сразу же узнал его. Когда три года назад, когда он в последний раз  видел этого человека, тот был крепким и плотно сбитым мужчиной лет сорока с широким лицом и весьма тяжёлым характером. Теперь какая то страшная болезнь превратила его в глубокого старика с серым, обвисшим лицом, окружённом бесформенной копной седых волос; дрожащими, ссохшимися словно плети, кистями рук (на левой отсутствовали все пальцы, кроме большого); он сидел, сгорбившись, не в кресле, а в инвалидной коляске и из под низа смотрел на следователя. И только формы его лица выдавали истинный возраст  этого человека, от острого ненавидящего взгляда которого Шагалов почувствовал как по его спине  словно побежал короткий электрический разряд.
Я узнал вас- сказал он: Ведь это вы отец Кондратьевой Марины.
Да это я- Кондратьев Владимир Юрьевич. У вас отличная память- нехорошо улыбнулся тот, обнажив растрескавшимися губами мелкие, жёлтые зубы: Вы по истине можете ей гордиться. Хотя не спорю, меня трудно узнать со времени нашего последнего свидания. Меня хорошо изменили с тех пор…
Уберите ствол для начала- произнёс Шагалов: Я ведь безоружен. А то как то нехорошо получается, в таком духе продолжать разговор.
И то верно- согласился сидящий, молниеносным движением он выхватил из под своего истасканного, потерявшего форму пиджака ТТ и положил на полку торшера возле себя, однако стволом в сторону Шагалова: Теперь мы можем продолжить. Вы, конечно, хорошо помните дело моей дочери?!
Такое забыть трудно- честно признался Евгений. Даже на него до равнодушия привыкшего к виду мертвечины, крови и разнообразной грязи это дело произвело настолько гнетущее впечатление, что он после его окончания несколько раз мысленно возвращался к нему.
Тело девушки нашли в петле на чердаке её дома - по официальной версии она закончила жизнь суицидом, из-за гибели своего любимого - некого Романа Скулаева, днём ранее выпавшего из окна пятого этажа в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.  Шагалов, лично ведший расследование этого происшествия прекрасно видел, что причиной суицида послужила отнюдь не несчастная любовь- подозрение более чем явно на одного уже давно известного Шагалову субъекта, однако существенных улик найдено так и не было, и спустя некоторое время вынужден был поставить в деле жирную точку, чем привёл родственников потерпевших в неистовую ярость. А Владимира Юрьевича даже пришлось на пятнадцать суток заключить под стражу, так как только неплохая физическая подготовка спасла Шагалова от серьёзных побоев.
Наверняка вы так же слышали легенду, гуляющую среди Питерских бродяг, наркоманов и прочей шушеры о каком-то призрачном скелете, ходящим по ночам по городу и прибивающего их братию.- Кондратьев поставил локти на колени, и сложив кисти рук, опер на них подбородок, исподлобья глядя на следователя: Такой своего рода собаке Баскервилей, которой вроде и быть не может, но которая меж тем кусает шибко…
Наслышан- ответил Шагалов:Если послушать и десятую долю сплетен городских старух, то, как говорил Стивенсон: "звона в ушах будет больше чем в кармане".
Хотите фокус- мокус?- спросил Кондратьев, и не дожидаясь ответа протянул следователю фотографию: Вы узнаёте человека на снимке?
Да, я хорошо знаю его. Он фигурировал в деле вашей дочери. Я подозревал его в том же в чём и вы. Только пришлось дело закрыть- прямых улик против него мало было. Не мог же я арестовать его по каким то голословным обвинениям. Кстати он проходил у меня ещё по четырём делам и из всех вышел сухоньким…
А вот теперь ап!- Кондратьев погасил настольную лампу и направил под углом на снимок галогеновый фонарик: Что видите?
Череп- ответил Шагалов: Ну и что?
- Так вот эта самая собака, которая на глазах моей несчастной дочери растерзала того паренька, а Марина, что бы не стать следующей жертвой этой твари, потеряв от ужаса голову, совершила суицид. Вот он истинный Петроградский головолом, за которым вы столько времени безуспешно гонялись всеми своими силами.
Интересный поворот- саркастически сказал Шагалов, однако внутренне в нём произошла настоящая вспышка- внезапно целая серия разрозненных между собой событий стала вдруг соединятся в голове его в одну цепочку. Однако никакой профессиональной радости от этого факта он не почувствовал, скорее наоборот покрылся испариной, так как теперь неожиданно понял зачем его привезли сюда…
Вы не верите мне. Что же это понятно. Тогда прежде чем я наконец то раскрою перед вами цель вашего визита к нам, позвольте в виде введения что же произошло со мной, когда вы объявили об окончании дела по поводу смерти моей дочери.
Закурить можно?- спросил Шагалов, успевший за время разговора украдкой изучить окружающую обстановку. В комнату вела одна дверь, перед Кондратьевым стоял высокий журнальный столик, справа от него торшер, где лежал ствол.
Сигареты у вас по-прежнему в кармане- улыбнулся Кондратьев, Шагалов приметил, что не смотря на увечье, реакция у него была отменная- в случае чего он не колеблясь всадил бы пулю в голову следователя. Расстояние до него было слишком велико, да и попытка бежать была бы равносильна самоубийству- что скрывалось за порогом комнаты было совершенно неизвестно ему, а судя по доносившемуся шуму изредка проезжавших по улице автомобилей этаж был не ниже пятого. «Похоже, ночь- подумал Евгений: Движение слабое крайне. Чёрт побери. Сколько же времени я был в отрубе?!». Он вытянул сигарету из пачки и, чиркнув зажигалкой, выпустил дым.
Итак, позволю себе продолжить- сказал Кондратьев: После того как вы объявили мне об окончании дела и отпустили этого мерзавца за недостатком улик, мы долгое время обивали пороги различных организаций, взывая к справедливости. Увы наши мольбы, уговоры и угрозы, остались не у дел и когда нас, мягко говоря, послали, то мы решили добиться справедливости любым путём. Я не буду утруждать вас рассказом о месяцах той циклопической работы, которую провернули мы с супругой,  блуждая по Интернету, наводя справки, собирая информацию. Скажу, что наши труды увенчались успехом и в итоге мы сумели объединить вокруг себя всех тех, кто имел личные счёты к этому негодяю. Нас было двадцать пять человек, тех, которые  решили по заслугам наказать преступника. Мы начали собственное расследование, ради которого не жалели ни сил, ни времени, потеряли почти все средства, имущество и, скажу честно, достигли гораздо большего результата, нежели вы, не в оскорбление вам будет сказано, господин Шагалов. Тогда мы получили совсем другую картину по поводу деятельности как самого убийцы моей дочери, так и Союза Российского Народа в котором он состоял, нежели ту, которая была у следственных органов. И вот тогда то мы и совершили непростительную ошибку, вставшею потом нам очень дорогой ценой. Во- первых многие из нас, да и я сам, не хотели оказаться вне закона, а во вторых мы все прекрасно знали что делает  Союз с теми, кто покушается на их лидеров.  Вот почему мы пожелали дать делу законный вид и толк, в следствии чего предъявили результаты собственного расследования в следственные органы- Кондратьев невесело усмехнулся: Этим мы, как слепые котята, надеялись раскочегарить неповоротливую, бюрократическую машину органов безопасности. Так думают многие лохи, ослеплённые ещё советскими идеалами, так думали тогда и мы.
Сначала дело пошло с нарастающей прогрессией и мы все, радуясь успеху, приняли непосредственное участие в его раскрутке. Этим мы засветили себя и через некоторое время оказались прямиком в лапах Союза. Я и тогда был уверен что нас кто то сдал, причём сейчас я даже знаю кто, прямо в лапы их главарю, которого они называли его про меж собой Вельхом.
Кондратьев замолчал, вытащил папиросу и, чиркнув спичкой, прикурил.
Д-да. – сказал он немного промолчав: Мы и предположить не могли такого финала.  Сначала они пытались купить, потом запугать нас, и кое с кем это им удалось сделать, а затем самые упёртые были ликвидированы. После чего набравшее было обороты дело, замяли, причём сделано это было настолько тихо и быстро, что потом оказалось, что не было не только какого либо заявления в прокуратуру, но и нас самих словно никогда не существовало…
Простите, плохо вас слышу. В ушах шумит, в мозгах какой то кавардак- Шагалов обхватил голову руками: Разрешите поближе сесть, а то как то…
Да, пожалуйста- Кондратьев показал на табурет, стоящий у столика, затянулся и тем же монотонным, лишённым всяких эмоций голосом, продолжил: Да. Меня вывезли далеко в лес, зимой, в двадцатиградусный мороз, где, сначала избив до полусмерти, сломали позвоночник, а потом бросили замерзать в сугроб. Так распорядился сделать известный вам Линчевский, собственной персоной присутствовавший там и наблюдавший происходящее. Я лежал в снегу лицом и уже теряя сознание услышал над собой голос этого мерзавца.
«Остерегайтесь обидеть отшельника- сказал он тогда: Но если вы это сделали, то уж и убейте его.»
«Теперь ты гибнешь от своего ремесла; за это я хочу похоронить тебя своими собственными руками!»- ответил я. Вслед за этим раздался его приглушённый смех, скрип шагов, удаляющийся от меня, и всё стихло…
Сколько я пролежал в беспамятстве- не могу сказать, но по видимому именно сильный холод заставил меня очнуться, вероятно благодаря ему же я и не помер от болевого шока. Ног я не чувствовал, но руки, не смотря на то, что еле сгибались от мороза, вполне подчинялись мне. Поэтому я пополз наугад в ночную тьму, стараясь двигаться как можно интенсивнее.
Как сейчас помню я эту мёртвую тишину, безмолвные стволы деревьев, чёрные громады заснеженных кустов, и холод, от которого искрилось всё вокруг. При других условиях я бы непременно закончил бы своё существование, но только не тогда и не в ту ночь- единственно потому, что презирал быть уничтоженным от рук этих шакалов.
Поэтому я полз вперёд и вперёд всю ночь, вплоть до самого расцвета, цепляясь за корни и ветви. Хотя я уже не чувствовал тогда пальцев, но готов был вонзить в глотку любому хищнику длинный и острый обломок сука, который я втыкал в наст, помогая тем самым себе двигаться вперёд. Я прополз более десяти километров, прежде чем меня подобрали лесники. В больнице мне уже потом признались, что не верили в моё так сказать выздоровление, но я заставил себя выжить. А они думают, что я сгинул в лесу, и хотя я сижу сейчас перед вами в инвалидной коляске и живу только на одних лекарствах, но я существую.
Шагалов нервно раздавил окурок в стоящем на столе блюдце, приспособленным под пепельницу, и разогнав рукой дым спросил: И тогда вы решили продолжить борьбу?
Да, всё произошло примерно так. Когда меня выписали из больницы, то я понял, как на самом деле устроен этот мир. Каким то образом узнав о нашем неожиданном исчезновении, дражайшая двоюродная сестра моей супруги, которую я по доброте душевной позволил ей когда то прописать у нас, неожиданно приехала из Мурманска и вместе со своим очередным мужем, сменила замки. Когда я вернулся из больницы, то они отказались пускать меня в мою же квартиру. Участковый единственно что мог сделать- это развести руками и посоветовать обратиться в суд. Однако я только махнул рукой- я и так потерял уже всё, да и не было у меня, полуживого калеки ни сил ни желания разгребать эту волокиту. Благо на моей банковской карточке осталась ещё кое какая сумма и я, приобретя ноутбук, поселился в ночлежке для бездомных. Знаете, чем я там занимался?! – Кондратьев хитро улыбнулся: Составлял рефераты, курсовые, дипломы для нерадивых студентов. Это позволяло мне кое как перебиваться, да и эрудицию это развивало- не слабо. Всё остальное время я посвящал попыткам восстановить так глупо утерянную нами информацию компромата по нашему недругу, и, надо сказать, мне удалось многое сделать.
Ну, даже если бы вам и удалось бы восстановить потери, то что бы вы стали делать дальше?- спросил Шагалов.
На этот вопрос я до сих пор не нашёл ответа- Кондратьев чиркнул зажигалкой и вновь прикурил погасшую папиросу: Да и не пытался его искать ни тогда, ни сейчас. Однако этот ответ пришёл ко мне сам. Явился так сказать из ниоткуда.
Шагалов кашлянул и вновь потянулся к сигаретной пачке.
Это произошло ночью, холодной мартовской ночью, когда ветер за стенами дома стонал и выл словно раненое животное, стуча снежными порывами в окно. Говорили, что та ночь выдалась особо холодной, столбик термометра опустился ниже отметки двадцать восемь. Должно быть я спал, по обыкновению подоткнув ноутбук под голову, дабы он не стал добычей моих добрых соседей по ночлежке, когда появился этот молодчик. Как он появился и откуда пришёл- этого я тоже не знал, так как когда проснулся, словно от какого то толчка изнутри, он уже сидел на моей кровати. Тогда было два часа, я точно запомнил это время, вокруг было не обычно темно и тихо, свет не горел даже на посту дежурного. Он молчал, пристально смотря на меня, и хотя лицо его было скрыто тьмой, но я чётко ощущал его взгляд, засасывающий, словно крутящий омут. Честно признаться, сначала я порядком струхнул, нет, вовсе не того, что меня нашёл кто-либо из союзников, а самого появления подобной персоны. Я хотел спросить его, но он заговорил первый, даже не поздоровавшись со мной, как будто знал очень давно.
« В борьбе обретёшь ты право своё- сказал он тогда: Можешь считать, что ты обрёл его. Ты показал себя  так как мне понравилось. И я исполню твоё единственное, но самое сокровенное желание»
Что же это за желание?- спросил я его.
- «Не прикидывайся дураком, ты знаешь, о чём я говорю»
Ты хочешь сказать, что знаешь, чего я хочу?! - сказал я тогда.
« Ты хочешь встретиться с диким зверем- ответил он: И ты скоро встретишься с ним.
И никто тебе уже не сможет помешать в этом. Никто»
Уж больно ты щедрый, как я посмотрю- я рассмеялся ему прямо в лицо, хотя в тот момент меня охватил ужас, так как я понял, кто пришёл ко мне.
 «Я всегда исполняю желания достойных, особенно, если они схожи с моими. Так что встреча ваша скоро состоится»
И что же произойдёт, когда я встречу его?- такой вопрос задал я ему тогда.
«Тогда я пожелаю тебе только одно- он нагнулся ко мне, и я увидел как во тьме в злобной ухмылке блеснули его зубы: Удачи! «FEROCIA ANIMI - HOC EST VERITAS»
С этими словами он встал и растворился во тьме. На утро я пытал расспросами о ночном посетителе всех обитателей ночлежки. Но никто, никто не видел его. Мало того, администратор, дежуривший в ту ночь, готов был присягнуть, что никто не входил в здание.
Первое время я решил, что видел дурной сон, но потом события приняли настолько интересный оборот, что мне уже не приходило в голову сомневаться в подлинности его слов.

через некоторое время я разыскал уже новых жертв нашего красавца и сумел опять сплотить тех, кто желал поквитаться с ним. Можно сказать что в штаб этой компании вы и были доставлены…
Так это вы преследовали меня на Каменноостровском?- спросил Евгений.
Да. Это был наш человек, и должен сказать, что машину вы водите недурно. Однако и нам удалось привести вас сюда так, что даже всевидящее око неких господ не узрело этого.
Шагалов словно невзначай расстегнул пуговицу рубашки.
Чертовская духота- вяло пробормотал он: Можно открыть окно? А то от хлороформа этого проклятого ни черта котелок не варит. Вы уж извините, просто в полусне вас слушаю.
Может, хотите кофе?- участливо спросил Кондратьев.
Стошнит- скривился Шагалов: Воздух нужен. Свежий воздух.
И прежде чем Кондратьев успел ответить, кошкой приподнялся, молнией подойдя к окну, отодвинул штору и схватился за шпингалет облупившейся деревянной рамы. Спиной он ощутил чёрный глаз пистолетного дула, издали смотревшего ему прямо в затылок: К подоконнику не подходить! Приоткройте створку и возвращайтесь назад!
Шагалов, не мешкая, открыл раму и возвратился назад, сел у стола. С того расстояния он естественно не мог увидеть из окна ничего, так же как никто не смог бы заметить и его самого. Однако, бросив взгляд за стекло, он увидел нечто такое, отчего план побега тут же созрел в его голове.
Ещё раз встанете без разрешения- получите третий глаз. Только вряд ли он пригодиться в вашей работе. - бросил Кондратьев словно невзначай.
Вы хотите, что бы я наблевал прямо здесь?- участливо спросил Шагалов.
- Не волнуйтесь, приберёмся, как ни будь.
Шагалов приподнял обе руки и виновато закивал головой, словно извиняясь. Он сел на место и, приняв невозмутимый вид, внутренне весь напрягся, выжидая момент.


                ГЛАВА   ВТОРАЯ.         
                Пусть смерть мне суждена
                Мне не чего жалеть…               
                Н.А. Некрасов

Итак- продолжил Кондратьев: Судьба, столь жестоко показавшая мне клыки сначала, теперь сама пошла ко мне на встречу. Не думайте, гражданин следователь, что я сиднем сидел на одном месте, не высовывая носа за пределы ночлежки. Я довольно бодро передвигался в своей коляске по всей её территории и вне её, и даже не смотря на все свои увечья, как то раз хорошенько накостылял одному особо придурочному бичу, слишком часто разевавшему варежку.
Он засмеялся скрипучим, деревянным смехом и несколько раз мотнул головой, но стоило только Шагалову сделать лёгкое движение вперёд, как рука его ненавязчиво, словно играя, опустилась на рукоятку пистолета. Это существо, бывшее некогда человеческим, теперь превратилось в жуткое, полуживое создание в котором вместо души был тёмный могильный склеп. Он с мрачным торжеством рассказывал следователю свою историю, прямо с наслаждением смакуя некоторые фразы и, вместе с тем, готовый в любую секунду без колебания нажать на курок. Этот разговор, с явно психически ненормальным,  не испугал Шагалова, но заставлял его пребывать в сильном напряжении. Одну за другой он выкурил уже пять сигарет и всё никак не мог накуриться.
Я чувствую, что вы и впрямь считаете меня сумасшедшим? Что ж, не могу не согласиться с вами и скажу вам, что отчасти вы правы- Кондратьев  приметил, что следователь нервным движением стряхнул пепел, и сухо усмехнулся: Когда пятьдесят процентов своего тела таскаешь за собой как лишний груз- чужой и холодный, то становишься поневоле отменным психологом и научаешься читать чужие мысли прямо по лицу… Так вот, гражданин следователь, ни во мне, ни в тех, кто так же как и я был перемолот сначала бандитскими зубами, а потом превращён в жмых машиной нашей правоохраны, не осталось ничего свойственного человеку. Так вот ни я, ни все те, кто присутствует сегодня здесь, не пожалеем ни средств, ни времени и не остановимся ни перед чем, для того, что бы по заслугам воздать тем, кто лишил жизни наших детей, надругался над нашими семьями и наплевал нам в самые души. И вы, уважаемый Евгений Генрихович будете помогать нам в этом.
«Ишь ты, гад куда клонишь- подумал Шагалов:  Этому то точно теперь терять нечего»,  и вслух сказал:   Оно, конечно интересно, но вот боюсь, могут возникнуть осложнения.
Вы можете смело поделиться с нами вашими опасениями- сказал Кондратьев: Уверяю, что здесь им придадут правильное истолкование.
- Значит, вы хотите, что бы я, пользуясь своим служебным положением, произвёл официальный арест того, кого вы выдаёте мне за Петроградского головолома?- увидев, что отступать дальше некуда, Евгений сам перешел к решительным действиям.
Вот это уже хорошо. Меня радует, что мы с вами понимаем друг друга. Пока.- многозначительно сказал Кондратьев.
Но что вам даст это лично? Не дешевле было бы просто пришить его где ни будь? Или вы до сих пор продолжаете бояться мести Союза? – Евгений в упор посмотрел на него.
Тот криво усмехнулся: Евгений Генрихович, вы просто удивляете меня. Тихонько пришив этого негодяя, мы не разделаемся с его соратниками. И хотя я сам сплю и во сне вижу, как вырываю ему внутренности, но если мы прикончим его сейчас, то его свора растерзает нас потом, а те, чьё место на одной берёзе с этим мерзавцем по прежнему останутся не у дел.  Взяв же его с поличным,  мы накроем всю их шайку, всех до одного и тогда уже никто, даже большая восьмёрка, не спасёт их от виселицы.
- Извините, конечно, но мне ваш план кажется откровенной фантасмагорией…
Ваше мнение по этому поводу нас мало интересует- резко перебил его Кондратьев: Вам лучше следует подумать о самом себе.
Но почему я обязан вам именно своей кандидатурой...- начал было Евгений.
Да потому что только один вы продвинулись в этом деле дальше всех и вплотную подобрались к убийце.- Кондратьев злобно оскалился и тон его стал в несколько раз выше: К вам заходил Виктор Маблиновский и после краткой, но правда весьма путаной беседы, передал вам дневник своего сына, который как нельзя лучше описал проделки этой мрази в компании с которой был этот недоносок.
У вас бурно развита фантазия- внешне спокойно усмехнулся Евгений, чувствуя как внутри него словно вырос бетонный столб. Истрёпанная тетрадка, исписанная каракулями встала перед ним…
А у вас бедно, что удивительно для человека вашей профессии.- ответил Кондратьев: Не валяйте дурака! Вы знаете личность маньяка и мы поможем вам доказать это!
- Я верю фактам а не всяким там домыслам, возникающим под влиянием разных суеверий.
Неужели вы и впрямь решили что я поверю этой мути, которую вы мне тут развели?- спросил Шагалов.
Не спуская глаз с Шагалова, Кондратьев сунул руку куда то под столик и вытащил несколько пухлых чёрных папок.
Вы должны ознакомиться с этим. Да, объём ни малый. Но чем быстрее начнёте, тем лучше! Здесь находиться то, на что мы потратили все наши деньги и силы, и за что мы положили на чашу весов то, что осталось от нашей жизни!- он хлопнул рукой по поверхности стопки: Здесь досконально описаны все преступления этого мерзавца в компании сообщников. Здесь находятся доказательства его собственной кровавой охоты. После того как всему городу станет известно о задержании особо опасного рецидивиста, являющегося к тому же серийным убийцей-маньяком эти материалы попадут в нужные руки и будут публично обнародованы. Это вытащит их на свет из той тени, которую им создавали эти коррумпированные шакалы.
Поняв, что дальнейшие отпирания бесполезны, Шагалов решил действовать незамедлительно.
- А вы разве не знаете, что я отстранён от дела, и оно передано в прокуратуру…
- Это не важно. Его всё равно замнут!  От вас требуется только взять преступника с поличным, после чего вы прилюдно передадите все материалы следствия тому, кому скажем мы. А вот то, что утопит всю эту крысиную стаю в одном мешке!
 Вы хотите, что бы у меня появились энные проблемы, после того как это дело несколько поутихнет?- Шагалов посмотрел ему прямо в глаза, и ногти его пальцев словно пилились в пластик столешницы: Неужели вы думаете, что они это оставят так? Или вы и впрямь решили, что посадите их всех до одного? Да, я понимаю, вам всё равно, что произойдёт с вами, после того. А вот мне нет, так же как и моей жене, и моей дочери. Они, мил человек, ещё пожить хоть чуть-чуть хотят.
- После того как мы бросим всё это котло гнить на веки вечные за решётку, то все подвывающие им шавки будут бояться одной вашей тени…
Что ты мне за фуфло гонишь?- Шагалов откинулся назад, вцепившись взглядом прямо в глаза противника: Неужели я и впрямь похож на идиота?! Вот только попробуй сунуть своё грязное рыло к моей семье и …
Ты будешь делать то, что тебе скажут. А нет, так мы другого человека найдём, а тебе здесь могила будет!- Кондратьев с яростью швырнул окурок в пепельницу, подняв целое облако золы, разлетевшееся по столешнице и, стиснув здоровую руку в кулак, злобно уставился в лицо следователю. Не изменившись в лице, тот подсунул носок ботинка под одну из подпорок столика. За всё время разговора, отвлекая внимание собеседника мимикой и жестикуляцией, он успел ногами ощупать не только крепление столика, но и прикинуть его массу. В следующую секунду Евгений распрямил ногу, резким толчком послав столик вверх и вперёд, прямо в грудь собеседнику. Тот успел схватить пистолет, но не успел выстрелить- столешница ударила его по руке, державшей оружие, прежде чем он успел напрячь её, сбив прицел. Евгений ринулся вперёд и, обрушившись на Кондратьева всей массой, сделал кувырок через него, выворачивая в полёте оружие из его кисти и одновременно выбрасывая того из коляски. Бахнул выстрел и в тот момент, когда спина следователя коснулась пола, раздался хруст и острый крик- рука противника ослабла, и пистолет оказался у Шагалова. Кондратьев по инерции перелетел через него и тяжело откатился в сторону- похоже, Евгений сломал ему руку в запястье. Его стремительность спасла его- дверь в комнату приоткрылась и из-за правой стороны проёма три раза полыхнуло ярко жёлтое пламя. Пули с воем впились в опрокинутую коляску, за которой скорчился Шагалов. Тот в свою очередь сделал два выстрела, один из которых расщепил дверную коробку и спрятавшийся за ней отскочил назад. Вскочив на ноги, Евгений ринулся к окну, набегу наугад дырявя выстрелами дверное полотно и, не глядя, высадив плечом стекло, раздирая кожу осколками, перевалился через подоконник и сиганул вниз. Возле самого дома рос раскидистый тополь, которому ещё не успели опилить ветви, дотянувшийся почти до окна. Именно  его верхушку увидел Шагалов, когда подошёл к окну и именно тогда в его голове появился сумасшедший, но единственный  план побега. Вот на это дерево Евгений и совершил свой безумный прыжок, счастливое завершение которого равнялось одному проценту из ста. Увидев стремительно приближающуюся крону листвы, он сгруппировался, закрыв согнутыми в локтях руками голову, и тотчас же страшный удар сотряс его, выбив искры из глаз. Ломая ветви, переворачиваюсь от ударов, он с треском летел вниз, пока, наконец, не рухнул в траву газона. От удара у него отшибло всё внутри, в глазах помутилось, и он несколько секунд не мог сделать вдоха. Его счастье, что упал он на мягкий дёрн с высоты шестого этажа, поэтому остался не только жив, но и не переломал себе все кости. Сквозь звенящую в голове боль, он услышал негромкий хлопок и увидел как подскочил кусок дёрна недалеко от его ноги.
«Гады! С глушителем стреляют!- мелькнуло в голове у Шагалова. Нечеловеческим усилием он откатился к самому стволу, под защиту ветвей и, вскочив на ноги, взвыл от боли. Из его правого бедра торчал обломок ветки, проткнувший ногу насквозь, второй сук прошёл под мышкой, разорвав пиджак и сильно порвав кожу. Он был весь изорван, покрыт синяками, одежда его превратилась в лохмотья и, похоже, сломал два пальца на левой руке. Однако оружие он не выпустил и, рыча от боли, с удивительной быстротой похромал к припаркованным автомобилям, готовясь открыть огонь в любую секунду. Он нырнул за полированный бок стоящий к нему ближе всех красной Ауди, привалившись к нему спиной, плюхнулся на асфальт, тяжело дыша и озираясь вокруг. Вряд ли кто то из преследователей стоял на стрёме во дворе, и естественно,  что они не станут прыгать вслед за ним, значит, им предстоит сделать порядочный крюк, прежде чем они выскочат на улицу. А это давало ему чуть больше минуты для принятия решения к действию. Сорвав с шеи галстук, он торопливо перетянул бедро из которого хлестала кровь, стиснув зубы выдернул обломок из раны,  и приготовился действовать по ситуации. Щелкнув стопором, он проверил обойму, и убедившись, что в ней осталось четыре пули, наконец, осмотрелся на местности. Короткий промежуток темноты в белой ночи, подходил к концу, и хотя вокруг всё было видно довольно ясно, местности Евгений узнать не мог. Он только понял, что находиться на одной из улиц, скорее всего северной окраины города. В этот час вокруг не было ни души и ни на кого, кроме себя ему рассчитывать не приходилось. По всей вероятности преследователи  потеряли Евгения из виду, но прекрасно понимали, что далеко уйти он не мог и теперь, зная примерное место его исчезновения, первым делом отрежут ему все пути к отступлению. Уже через десять секунд четыре силуэта одновременно появились из-за двух сторон дома, по двое с каждой и, держа руки в карманах, двинулись навстречу друг другу, внимательно осматривая припаркованные автомобили. Несомненно у бандитов наверху остался наблюдающий, готовый дать им сигнал как только заметит его, а с такими травмами  Шагалов, стоило ему только хоть чуточку нашуметь, сразу стал бы лёгкой мишенью- церемониальная часть приёма безусловно уже подошла к концу.
«Хорошо обложили шакалы! Как кутёнка!»- со злобой подумал следователь: Ну, попробуй, сунься. Давай!», и приник к асфальту, что бы проползти под днищем автомобиля на другую сторону, под защиту кустов. Отнявшая последнюю надежду судьба, столь бесчеловечная к овце, покорно стоящей под ножом мясника, не редко проявляет внезапную милость к  загнанной в угол крысе, ощетинившейся и готовой дорого продать собственную шкуру. Так произошло и на этот раз.
Внезапно невдалеке раздался быстро приближающийся шум мотора легкового автомобиля, скорее всего «Жигулей». Евгений замер на месте, увидев как из-за поворота, на большой скорости вынырнула синяя пятёрка и понеслась вдоль ряда неподвижных автомобилей прямо к нему. Обычный автомобилист ни чем бы не смог помочь Шагалову, против нескольких вооружённых противников, однако он сразу рассмотрел белую полосу вдоль корпуса и изображение совы на передней дверце. Сомнения не было- это был автомобиль ГБР по всей вероятности возвращавшийся с вызова и, несомненно имевший на борту троих вооружённых автоматами бойцов в бронежилетах. Естественно, что они вряд ли станут останавливаться у валяющегося в дорожной грязи тела, а если он только попытается остановить машину, выскочив на дорогу, то сразу получит пулю от бандитов. Шагалов подпустил машину поближе  после чего, вскинув пистолет, одним выстрелом разнёс правую фару, а другим пробил заднее колесо. Автомобиль вильнул влево и, взвизгнув покрышками, резко затормозил, встав поперёк дороги. Преследователи Шагалова обеспокоено рванулись вперёд, однако тут же остановились, увидев вставших наизготовку под прикрытием дверей охранников. Те, по видимому ещё не поняли откуда стреляли, но среагировать были готовы на любое подозрительное движение, мгновенно взяв под контроль весь периметр. Преследовавшие Шагалова бандиты не принимая бой, мгновенно отступили назад и скрылись из вида. Напряжённая пауза провисела не более минуты, в дальнем конце улицы показались оранжевые маячки- без сомнения это спешила вызванная по боевой тревоге вторая машина УВО.    Вскоре она притормозила  неподалёку, и оба экипажа двинулись на осмотр местности. Тогда Евгений понял, что бандиты ушли и, отбросив пистолет в сторону, дабы не получить очередь от разгорячённых УВОшников, остался спокойно сидеть на месте. Через несколько секунд над ним уже стоял рослый мужик в форме предприятия и светил на него в упор фонарём.
«Ты стрелял?!»- не мигая, глядя на Евгения, прорычал он, держа палец другой руки на курке короткоствольного автомата и наступив ногой на его пистолет.
Я из милиции…- начал было Шагалов, но обрушившийся на него удар дубинки сразу же оборвал его диалог…
Он очнулся на койке, под серой, много раз стиранной простынёй, в просторном помещении с огромным окном, свисающими с потолка белыми шарами ламп и голыми стенами, выкрашенными в зелёный цвет. Специфический запах и окружающая обстановка подсказали ему, что он лежит в больничной палате, скорее всего в отделении реанимации. Евгений приподнялся и заскрипел зубами- всё его тело было словно разбито на тысячу кусков и каждый кусок болел своей отдельной болью. Его правая нога, видневшаяся из – под одеяла была туго забинтована, так же как забинтована кисть руки. Скорее всего была глухая ночь
Бред какой-то, и холодно здесь, чёрт возьми, что они тут тараканов морозить собрались?! Евгений дыхнул и увидел, как изо рта вырвался лёгкий дымок.
«Представляю, что тут твориться зимой!»- со злобой подумал он, и тут же ему ударила в голову тревожная мысль: «Он тут. А жена и дочь. Что с ними? А если они поехали прямо за ними?» Он вздрогнул, как будто его прошил электрический разряд, и у него перехватило дыхание. В тот же момент с соседней койки раздался скрип пружин, словно кто то грузный и тяжёлый перевернулся с боку на бок. Шагалов встрепенулся- ведь ещё секунду назад там никого не было, а теперь он замер, широко раскрыв глаза и не в силах вымолвить ни слова от охватившего его изумления и ужаса. На соседней с ним койке с неподвижной, зловещей улыбкой сидел Лобачевский…





\
\
\
\

\



                ГЛАВА     ТРЕТЬЯ.               
               

                Вот и изменило вам хваленое
                чувство собственного достоинства…
                И.С. Тургенев.

У него перехватило дыхание и он даже мотнул головой- уж не привиделось ли ему это. Однако видение не только не исчезло, но даже наоборот приподняло руку, издевательски приветствуя его.
Это уже было слишком. Евгений был не только убеждённым атеистом, но и заматерелым нигилистом, для которого всяческие истории про параллельные миры, инопланетный разум и жизнь после смерти были из разряда «сказок суеверных старух».
Нет- сказал Шагалов то ли ему, то ли самому себе: В привидения я не верю, и в оживших мертвецов тоже. Но ты похож на Лобачевского, чёрт бы тебя побрал.
Того первого и последнего раза своего общения с этим кадром хватило ему, что бы он не только навсегда запомнил его облик, но и безошибочно узнал его из тысячи. Он был по-прежнему в своём парадном кителе при наградах, таким каким его привыкла видеть публика. Но сейчас весь его облик был совершенно лишён красок, тусклый, мертвящий и казался сделанным из какого то мутно-зеленоватого стекла, а сквозь него вырисовывались контуры спинки кровати на которой он сидел.
«Сразу в точку, причём с двух раз, уважаемый Евгений Генрихович- беззвучным голосом ответил тот: Я действительно Лобачевский и действительно чёрт меня побрал.»
Я же сам видел тогда твой труп на лестнице. - выдавил из себя Шагалов, оторопело смотря перед собой на зрелище, которое никак не могло уложиться в его голове: Твоя смерть доказана, а мертвецы не могут возвращаться…
Он не верил своим глазам, но вместе с тем чётко осознавал, что происходящее не было ни сном, ни дурацким розыгрышем, поэтому впервые в жизни растерялся  самым неподобающим образом, о чём вспоминал потом с отвращением и стыдом.
- Все мы приходим из небытия и уходим в небытие. Но некоторые из нас всё же возвращаются обратно, особенно если здесь у них остались незавершённые дела.
С этими словами он резко махнул рукой, и она легко прошла сквозь толстые металлические перекладины коечной спинки.
Так что же ты, чёрт тебя подери такое?!- произнёс Шагалов.
В основном благодаря вашей профессии вы привыкли считать человека лишь телом – мясом и костями, в которых текут энные физиологические процессы. Однако у меня сейчас нет настроения читать лекции по оккультизму - Лобачевский без помощи рук, не опираясь ни на что, плавно и беззвучно встал с койки (Шагалов заметил что обе ноги его присутствовали на месте) и словно повис в нескольких сантиметрах от пола:  Так что моё состояние вы можете называть, как вам будет угодно: Душа ли, астральная ли оболочка, зовите призраком, сгустком энергии да, наконец, хоть галлюцинацией, мне всё равно - сущность происходящего от этого не меняется. Главное, что я здесь и вы здесь, и мы наконец то сможем поговорить по душам.
Значит, ты явился сюда, что бы свести счёты. И теперь пришла моя очередь?!- спросил Шагалов.
Лобачевский рассмеялся столь же беззвучным смехом, как и его голос, однако Шагалов ясно  почувствовал, как порыв холодного ветра дунул ему прямо в лицо: А вы  и вправду ничуть не изменились с тех пор, как я в последний раз имел честь видеть вас. Самомнение у вас по- прежнему на высочайшем уровне. Что же, это весьма похвально в некоторых жизненных ситуациях.
- Что ты этим хочешь сказать?
- А вы и впрямь решили, что смогли нанести мне хоть какой то урон?! Всё это: и мои периодические попадания к вам в гости, и все эти демонстрации у вас под окнами, да даже в конце концов моё избиение, которым я кстати сам же и руководил, были хорошо разыгранным цирком, весьма благотворно влиявшим на мой рейтинг. Спасибо Демченко за отменный монтаж записи. Так что все нападки таких как вы, Серебряков или этот придурок Сухомлинский по сути дела неплохо забавляли как меня самого, так и тех, кто по настоящему стоял за мной. Вы же, Евгений Генрихович есть хороший актёр- трагик, замечательно исполняющий свою роль, вот только не пронимающий того, что на сцене идёт не драма, а клоунада.
Шагалов задумчиво провёл рукой по подбородку, ясно ощущая жёсткую колкость щетины- нет, ощущения были вполне реальны, это не было действием наркоза.
Переключите свои мысли в правильное русло, так будет лучше вам же.- сказал Лобачевский: Поймите, наконец- в вашем последнем деле был лишь другой сценарий, но постановка аналогичная. Однако режиссёр всего этого приметил, что своей игрой вы идёте наперекор запланированному финалу. Поэтому вас и убрали со сцены.
Да я уж как то и сам догадывался об этом- буркнул Шагалов: Уж поверь мне, не Америку ты сейчас открыл.
- Открытие Америки оставим на совести Колумба, а теперь мы, когда, наконец, нашли с вами что- то похожее на общий язык, перейдём к цели моего визита, которая совсем не убивать, а наоборот спасти вас.
Интересно- процедил сквозь зубы Евгений: Чем дальше увязаешь в этом болоте, тем всё мутнее оно становиться.
- У нас нет времени на фильтровку. Вам и вашей семье угрожает опасность, но у вас есть ни малый шанс спастись самому и спасти ваших близких.
- Что ты хочешь этим сказать?!
Только то, ваша судьба сейчас напрямую зависит от вашего профессионального умения. Я могу лишь только дать вам подсказку, а вот сумеете вы ей воспользоваться и принять правильное решение, это уже  останется на вашей совести. Вот пароль сайта. Наберите его, и внимательно осмотрите, там будет ответ сразу на всё. Этот поможет вам не только прояснить это, как вы выразились, болото, но и выбраться из него, прежде чем оно засосёт и переварит вас и вашу жену с дочерью.
Лобачевский подплыл вплотную к Шагалову, несколько раз чиркнул его чем то по руке и Евгений почувствовал только резкий, нестерпимый холод. Он отдёрнул руку, с удивлением смотря на неё, и не видя на поверхности кожи абсолютно никаких изменений. Воздушный облик Лобачевского померк, потом передёрнулся какой то дымкой и медленно растаял в воздухе.
Шагалов несколько минут сидел, тупо обхватив голову руками и смотря в пол. Однако мозг его наотрез отказывался работать, дабы принять какое либо решение, его словно гипноз охватило какое то отрешённое безразличие, будто он сидел в кинотеатре и сопереживал известному супер - агенту, попавшему в сложное положение. Сколько он времени просидел в подобном оцепенении, он и сам не знал- может пару минут, а может и несколько часов, цоканье каблуков по коридору заставило его встрепенуться, вследствие чего он скривился от внезапно возникшей острой боли в груди. Дверь в палату распахнулась и вошла полная блондинка лет сорока с лишним, облачённая в зелёный мед костюм с визиткой.
«Вы очнулись, Евгений Генрихович!- сказала она: Ложитесь, у вас повреждение плевральной полости левого лёгкого. Сидеть вам сейчас крайне не рекомендуется.»
Быстро подойдя к койке, она мягким, но властным движением заставила его лечь обратно, хотя у того и в мыслях не было сопротивляться.
А где я?- хрипло спросил он.
- В реанимационном отделении больницы Мечникова. Вас доставили вчера в бессознательном состоянии, без денег и документов. Задержавшие вас охранники приняли вас за наркомана, обколовшегося какой то дрянью и расстрелявшего патрульный автомобиль. Только своевременно опознание вас вашими коллегами спасло вас от серьёзных неприятностей.
Попадания в токсикологию?- усмехнулся Шагалов.
И этого тоже. Вам не только оказали быструю помощь, но и, как видите, даже предоставили  особые условия. У вас обнаружили повреждение легкого, перелом трёх пальцев на левой руке и рваная рана правого бедра- вас пришлось шить, а так же многочисленные ссадины и ушибы по всему телу. Впечатление, что вы упали с большой высоты на дерево и катились по сучьям…
Так оно примерно и было- ответил Евгений: За некоторыми исключениями.
Это вы расскажете Лаврентию Павловичу, вашему лечащему врачу. Сейчас он подойдёт к вам.- с этими словами она выпорхнула из палаты, оставив Евгения одного.
За некоторыми исключениями- пробормотал тот и, повернув голову налево, неожиданно увидел возле себя на одеяле свежие бурые пятна. Кровь?! Откуда?
Он приподнял левую руку, ту самую, которую отметил Лобачевский и увидел, что она вся была в липкой крови, сочившейся из глубоких порезов на коже. Тут же он почувствовал противное саднение и, помакнув их углом простыни, увидел чёткие контуры цифр. Ледяная струя обдала его с головы до ног и он непроизвольным движением сунул руку под одеяло, словно кто то мог увидеть эти отметины. В палату неторопливо вошёл толстый, пожилой мужчина, лысый, в старомодном тонком, золотом пенсне. Он и впрямь был чем то похож на Берию, только его фамилия, как гласил бейджик, была Сокольский и облачён он был в зелёный костюм с фонендоскопом на шее.
«Ну, как вы себя чувствуете?»- участливо спросил он, нагнувшись к Шагалову.
Вроде жив- ответил тот: По крайне мере голова ещё на плечах, хоть это радует.
- Вы ещё счастливо отделались, побывав в такой переделке.
- Это точно.
Нет, я о травмах, полученных вами при падении. Остальное расскажете вашим коллегам по службе, у них к вам много вопросов. – Сокольский присел на табурет рядом с кроватью: Вы получили рваную рану бедра, вас пришлось шить и удалять из раны осколки дерева. Один палец вы сломали со смещением и здорово поцарапали лицо. Так что ребята из ГБР по сути дела нанесли вам нокаут, но сотрясения мозга нет, нет даже сильного ушиба. Однако полежи вы там ещё с полчаса и дело приняло бы куда более худший оборот, вы бы истекли кровью, однако сейчас опасность позади. Вас же переведут из реанимации в палату интенсивной терапии, что сказать поваляться вам придётся ещё недели две как минимум. Ваша супруга и дочь, узнав о случившемся, немедленно выехали из Сочи в Петербург и завтра уже будут здесь. Ну а пока вам необходимо отдохнуть в спокойной обстановке, и естественно сегодня никаких посещений…
- А, простите, сколько сейчас времени?
Девять часов пятнадцать минут- Сокольский, посмотрев на часы, встал: Что же, перейдём к процедурам…Где вы так порезались?
Шагалов, едва сдержав ругательство, вытянул вперёд руку с отметинами, которую во время разговора случайно вытащил из-под одеяла: Не знаю даже, наверное, о прутья койки…
Однако через час уже к нему пожаловал Серебряков в компании с Сухомлинским и старшим лейтенантом Караваевым, ещё через некоторое время подтянулось чуть ли не пол отделения. Приехал даже майор Демченко, чему Евгений был несказанно удивлён, что начальство в коем веке пожаловало к нему не по служебным делам. Сначала запротестовавший было Сокольский махнул рукой, делайте мол что хотите, но что бы через час уже никого тут не было. Порешив на этом, все гуртом повалили на воздух в том числе и Шагалов, сильно хромавший, но державшийся внешне довольно бодро.
В окружении коллег он курил на лестничной площадке отделения интенсивной терапии, сидя на обшарпанном стуле и созерцая через открытое окно окружающий пейзаж, пробредший в лучах заходящего солнца  чрезвычайно мрачные тона.  Недавняя встреча не сулила ему ничего хорошего и если внешне он держался весело и хохотал со всеми над остротами, выдаваемыми Серебряковым, то в глубине души он явно чувствовал какой то тёмный страх перед неизбежной встречи с неведомым.
«Нет, здесь надо разбираться только одному. Непонятно всё это твориться.- вертелись в голове его тревожные мысли:  Не с проста Лобачевский припёрся ко мне, значит его визит как то связан с этим Кондратьевым и всем его котлом. Он говорил угроза мне, Гале и Вики, что же звучит вполне правдоподобно. Нет, нужно встретиться с ним, нужно, будь что будет, пусть тащит к себе в преисподнюю, чему быть, того не миновать. ..»
Тёплый ветерок с примесью отвратного запаха горелой резины дул ему прямо в лицо, отчего тревога на душе только усиливалась. Он курил не переставая, даже не слушая что говорили вокруг, отвечал на всё не впопад, чем вскоре удивил всех.
Эй, Женя, впечатление такое, будто ты с привидением увиделся- хмыкнул Караваев.
«Если бы ты знал как попал в точку- ответил ему мысленно Евгений: Рассказать ребятам, что я встретил привидение? Да они решат, что у меня глюки от удара пошли.»
Да отстань ты от человека, сам бы с шестого этажа грянулся бы, посмотрели бы на тебя- ответил Серебряков.
«А если они даже и поверят мне, то что хорошего выйдет из этого?- Евгений глубоко затянулся: Они следаки, но не спиритологи и с душами покойных общаться не умеют, если  ввязывать их, то возможно только запутать всё окончательно.»
Так, господа, я всё, конечно понимаю, однако вы…- на площадке  появился зав.отделением.
Да, мужики, пора и меру знать- приподнялся с места Демченко: Пожелаем же Евгению Генриховичу скорейшего выздоровления. Ждём с нетерпением его снова в доблестных рядах наших. Обещаем, что найдём его похитителей  в кратчайшее время и накажем их по всей справедливости…
« А если это и в самом деле ловушка, и вовсе не с добром явился ко мне этот нацист. Так, что тащить всех за собой? Нет, нет и нет, здесь нельзя никого привлекать. Пока во всяком случае буду действовать сам.»
Примерно такое решение и созрело в голове Евгения почти сразу же после встречи с духом Лобачевского, но даже теперь он снова и снова прокручивал все нюансы в голове.
Поэтому с самого начала на все вопросы по поводу своих похитителей он нарочно дал настолько размытые ответы, что конкретно приняться за его похитителей решили немного погодя, когда сам потерпевший чуть оклемается.  Больше всего Евгения насторожила необычная любезность Демченко. Он, казалось, участливее всех пытался сочувствовать Шагалову, вместе с тем постоянно пытаясь выведать новые подробности по его похитителей. «Что-то вынюхивает, гад- подумал с отвращением Евгений: Не с проста он сюда припёрся. Неужели и он каким то боком замешан здесь. Ну, блин корявый и каша тут заваривается…»
Все поднялись с места и дружески прощаясь, один за другим потянулись к выходу.
Больной, а вам тоже следует вернуться в палату- махнул папкой Сокольский по направлению к двери: У нас всё таки режим, а не посиделки.
Нет, Жека, тебе нужно расслабиться, сходить в сауну, вызвать девчонок – предложил, вставая Сухомлинский.
Ему Галка башку оторвёт- захохотал Серебряков: Представляешь тогда, приходит Евгений на работу, а голова под мышкой. Догулялся, скажет, едва голову не забыл на работу захватить!
Сокольский покинул площадку последним- Серебряков услужливо пропустил врача вперёд и, посмотрев ему вслед, двинулся обратно к Шагалову.
Евгений бросил вокруг молниеносный взгляд, и протянул ему записную книжку: Саша, встреть  пожалуйста моих с Сочи, номер вагона и поезда записаны тут.
Встретим с музыкой и почётным эскортом- отрапортовал Серебряков. С той же весёлой ухмылкой он протянул Евгению руку на прощание и, внезапно крепко схватив, прошипел едва слышно: «Женя, что у тебя произошло?!»
Встретьте моих с Сочи- ответил Евгений крепко ответив на рукопожатие: Я  дам знать, когда придёт время.
Линия на связи круглосуточно- бросил Серебряков: Выздоравливай.
С этими словами он козырнул и не оборачиваясь, вышел.
Сейчас докурю, минуточку- попросил Шагалов заведующего.
Много курите. Вредно для здоровья очень- недовольно бросил тот, но вышел: Что бы через минуту я видел вас уже в палате, или больше ни одного посетителя, пусть хоть из ФСБ приходят. Лежать вам надо с вашими швами а не по всей больнице болтаться…
Оставшись один, следователь медленно провёл рукой по волосам. Неожиданно перед ним ярко встал образ Кондратьева, злобно скалящего зубы в улыбке и его слова про некую вещь, принесённую следователю Виктором Маблиновским. Шагалов уже давно знал этого страдающего беспробудным алкоголизмом маленького, съёжившегося старичка, с шаркающей походкой, красными слезящимися глазами и тихим, глухим голосом. Почти потерявший разум от своей дурной наклонности, нечёсаный и немытый, в грязном и затрёпанном спортивном костюме, он поначалу имел привычку приставать даже к незнакомым людям с пустыми и бестолковыми разговорами или клянчить на выпивку, выказывая при этом  неимоверно противные ужимки. Немудрено, что лучше пренебрежительного нисхождения до своей персоны, он не добивался ничего. Весь двор тыкал пальцем в его сына, прослывшего настоящим дегенератом и с каким то маниакальным удовольствием обсуждали всю их: «ведущую совершенно аморальный образ жизни семью». Со временем он обезличивался всё больше и больше, и в конце концов просто исчез для общества. Его не изгоняли и даже не пытались игнорировать, просто воспринимали уже как какое то абсолютно безразличное природное явление: есть ли камень у обочины дороги, лебеды ли куст растёт в зарослях крапивы- или терновника- кому до этого какой интерес.
 В тот день рабочее время подошло к концу, но Шагалов немного задержался на работе, поэтому в спешке шёл к машине, на ходу застёгивая пиджак. В тот момент. Когда он, подойдя к стоянке, доставал ключи, то услышал сзади осипший и глухой голос: « Евгений Генрихович!» Следователь обернулся и увидел Виктора Маблиновского- он стоял неподалёку и делал следователю какие то знаки рукой, озираясь вокруг, будто опасаясь слежки.
Тьфу, пьяный шут, опять сейчас пургу всякую гнать начнёт- пробормотал про себя Евгений и ускорил шаг. Участковый Вальцев
Но Маблиновский, прихрамывая на правую ногу, с неожиданным проворством заковылял ему на перерез, издали сипя на ходу: «Гражданин начальник! Постойте, подождите секундочку!»
Мне некогда!- отрезал Евгений: По всем вопросам приходите завтра в 10 часов.
«Я по поводу моего сына»- еле слышно прошептал тот.
Совсем мозг пропил- со злобой подумал следователь, взявшись за ручку дверцы: Третий раз уже ему объясняли. А он всё врубиться не может!
Уважаемый Виктор Андреевич- с бюрократской любезностью произнёс Шагалов: Дело по поводу смерти вашего сына закрыто ещё месяц назад. Следствием было установлено, что Константин Викторович Маблиновский погиб вследствие несчастного случая, произошедшим с ним в состоянии сильного алкогольного опьянения…
Уважаемый Евгений Генрихович- Маблиновский- старший  мёртвой хваткой вцепился  в рукав его пиджака, чуть не повиснув на нём: Прошу, выслушайте меня пожалуйста.
Избавиться от подобного захвата Шагалов мог бы в мгновение ока, однако если раньше от этого субъекта можно было просто отмахнуться как от мухи, что бы он исчез, то такое изменение в его поведении было настолько резким, что Евгений просто растерялся.
Он задумчиво захлопнул дверцу, вытащив сигарету, прикурил, сохраняя молчание и даже не глядя на своего собеседника.
Я был плохим отцом- продолжал Виктор: Моё проклятое пьянство сгубило моего мальчишку…
Он не закончил даже среднюю школу; он связался с плохой компанией с этим трижды проклятым Союзом Российского Народа, где властвует эта мразь Линчевский , которая заменила ему меня; он попав под его влияние стал убийцей. Мой сын, я не хранил его, и теперь потеряв…
Что вы от меня то хотите?- спросил Шагалов, оборвав его исповедь в самом начале.
Это дневник Кости. Он вёл его каждый день и не пропускал ни разу. Я знаю, вы как и все считаете его недоделкой. Костя сам никогда не говорил мне о нём, и я случайно нашёл его среди его вещей…Да я искал тогда средств на это проклятое пойло…Но здесь написано всё, чем они занимались, как убивали, истязали…Вы посадите этого негодяя Линчевского…
Хорошо, я прочитаю его- оборвал его изречения Шагалов, отбросив окурок, и,  взяв тетрадь, быстро сел в машину, и захлопнув дверцу перед носом пьяного старика, запустил двигатель. Маблиновский несколько раз постучал по стеклу, делая какие то нелепые движения, пытался даже открыть дверь, но Шагалов включил передачу, и помахав ему рукой, отъехал. В расследовании смерти его сына, Виктор Маблиновский неоднократно был вызываем на допрос лично к Шагалову, и всякий раз после беседы с ним
Надо сказать, что сам Виктор был чрезвычайно словоохотливым, но очевидно уже и сам недопонимал о чём говорит, поэтому разговор с ним для нормального человека был просто непереносим. По всём видимости во всём свете не осталось более существа которому было бы хоть какое то дело до его личной трагедии, кроме следователя, интересовавшегося ей по причине всего профессионального долга. Поэтому ему старик и изливал своё горе сполна и Шагалов, скрывая раздражение, вынужден был подобно петуху, роющемуся в куче навоза, терпеливо отыскивать жемчужное зерно. Но когда срок истёк, то он с неимоверным удовольствием закрыл дело, хотя старик продолжал время от времени наведываться к нему с какими то новыми вопросами и вот наконец припёр эту тетрадь... К материалам уголовного дела он приобщать её не стал, и именно поэтому эта красная, потрёпанная тетрадка так и осталась лежать в ящике стола его кабинета.
А ведь его тело тоже привезли именно сюда, в этот морг- думал он про Лобачевского: Немудрено, что он появился именно здесь.
Евгений ещё в палате снял повязку и прочитал таинственные надписи, сейчас он опять недоумённо поднёс руку к глазам, словно был близорук, вновь прочтя обозначение пароля.
Это не был официальный сайт Лобачевского, куда до сих пор влезала огромная масса народа и скорее всего он вообще не имел отношения к делам Союза. Скорее всего это был закрытый сайт, либо страница, куда допуск посторонним был заблокирован, содержащая конедициальную информацию своего владельца, а Шагалову, поскольку он не был профессиональным хакером, предлагался код доступа. Бросив окурок в открытую консервную банку, приспособленную под пепельницу, он, заскрипев зубами, приподнялся и похромал назад на отделение.
«Виталий Кузьмич- обратился он к лежащему на соседней койке старичку: У вас инет есть?»
Тот молча повернулся на бок и, засунув руку в тумбочку, вытащил портативный ноутбук, после чего протянул его Шагалову.
Благодарю покорно!- Шагалов вернулся на свою кровать и быстро набрав  нужный сайт, хотел было вызвать его, но задержал палец над панелью. А вдруг это и в самом деле ловушка?- пронеслось у него в голове: Что сейчас произойдет, если я вызову его?
Шагалову Лобачевский действительно напоминал капитана Сильвера, не только своим увечьем, но и приторной слащавой лестью, за которой скрывался извращенный садист, расправлявшийся со своими противниками зверскими способами, принимавшими иной раз просто высшую степень цинизма. Поверить в дружественность подобной личности было равносильно обматыванию ядовитой змеи вокруг собственной шеи- одно дело допрашивать его в кабинете, а другое оказаться с таким один на один.
С секунду он поколебался, а потом с резкой решительностью, будто нажимая на детонатор бомбы, ткнул в панель. Через секунду пришёл запрос пароля и Шагалов набрав код, вперился взглядом в монитор, в нетерпении ожидая ответа…
Было уже три часа ночи, Виталий Кузьмич мирно похрапывал, повернувшись лицом к стене, а следователь сидел на кровати и свет монитора  освещал его напряжённое лицо с покрасневшими бессонными глазами, бегающими по строчкам открываемых папок.
 










                ГЛАВА   ЧЕТВЁРТАЯ.

                …мы продолжали плыть по бушующей реке,
                он мёртвый, я живой…
                Ридьярд Киплинг.

Охранник вынырнул из-за угла, провёл лучом света фонаря по стенам и дверям, и сказав в рацию: «Обход. Морг. Чисто», скрылся за углом. Его шаги, звонко отдаваясь от стен, постепенно замерли вдали, вновь наступила полуночная тишина, нарушаемая заунывным свистом ветра. Шагалов, поверх больничной одежды которого была накинута  куртка с капюшоном, аккуратно вынырнул из-за противоположного угла и, освещая путь крохотным фонариком, оглядываясь, подошёл к воротам морга. Под мышкой у него был уже его собственный ноутбук, привезённый днём навестившей его женой. Следователь остановился у железных дверей, поёжившись несколько секунд прислушивался, а потом, перехватил ношу в обе руки. хрипло вполголоса крикнул: «Лобачевский!»
Ответом ему была немая темнота холодной, ненастной ночи.
Эдуард Брониславович, Лэб, Замполит, чёрт, как тебя ещё назвать то, Че, выходи. Мне нужно с тобой поговорить! Я знаю, что ты здесь.- он тревожно оглянулся вокруг: Есть разговор.
Дверь морга, ещё секунду назад наглухо запертая, вздрогнула и с еле слышным скрипом приотворилась. Шагалов оглянулся по сторонам и со змеиной быстротой проскользнул в образовавшуюся щель. Дверь захлопнулась за его спиной, и Евгений оказался в полном мраке, окружённый холодом, пропитанным отвратительным, тяжёлым запахом.
Выругавшись, он метнул луч фонаря вправо, выхватив из темноты кусок стены с глянцевой белой плиткой и мрачно поблёскивающую каталку с небрежно брошенной на неё клеёнкой.
Лобачевский стоял уже перед ним, теперь он был практически материальный, только лицо его было неподвижное словно восковая маска, а мутные стеклянные глаза совершенно безжизненны.
Истосковался я уж по моргам, мочи нет. - двусмысленно произнёс Шагалов: Однако я знал, где тебя искать, ведь именно тут ты пролежал около месяца, пока мы искали твоих киллеров. Я все предшествующие сутки изучал твой архив, столь любезно предоставленный мне, и теперь у меня есть к тебе несколько вопросов.
 Я отвечу на всё, что вас интересует - глухо произнёс бывший лидер Союза Российского Народа: Сейчас, когда я мёртв. Мне скрывать нечего.
- Начнём тогда с самого главного. Я ведь прекрасно помню, каким огурчиком ты держался на всяких допросах и очных ставках, а теперь сам приходишь ко мне и сам приносишь мне прямо на блюдечке с голубой каёмочкой, причём не просто какую то лажу масляную, а всю подноготную. Так что же тебя подвигло, как сказал Стивенсон «…Вновь изменить своим»?
- Вы сказали «вновь изменить». Нет, не вновь, здесь вы круто ошиблись. Напомню, что заставило меня выйти из партии тогда. Возможно я и являюсь в некотором роде анахронистом, но до последнего дня своей жизни я терпеть не мог передавать важную информацию различными средствами связи- она могла попасть в руки кого угодно. Поэтому в нужное место я отправлял проинструктированного курьера с шифровками, да это было медленнее, но по моему мнению гораздо надёжнее. Действительно, эта система работала без сбоя, пока наконец один из курьеров не был взят с поличным. Таким образом  в руки ваших коллег попали инструкции по устранению Чирикова, того самого, которого вы намотали мне на нос, расставив тем самым капкан, в который я со всего размаха и угодил.
Шагалов не смог сдержать победоносной ухмылки и даже на миг посмотрел в сторону.
Однако мне удалось опередить события, я соответственным образом вышел из партии, оборвав тем самым нить, которая должна была привести оперативников прямо в неё и замкнуть всё на себя. Таким образом мне, при помощи кураторства небезызвестного вам генерала Химершина,  удалось превратить поставить факт готовившегося преступления под сомнение, а благодаря тем тоннам грязи, которые вылили на меня некоторые общественные деятели, превратить его вообще в досужую сплетню. Скандал разразился, помните какой, после этого меня сбросили с народного пьедестала как христиане языческого идола. Однако тем всё дело и закончилось, и через месяц я уже вновь сидел в партийных рядах…- Лобачевский хитро усмехнулся, видимо воспоминания о былых событиях навевало на него ни малое удовлетворение: Но в этот раз всё обстоит совсем по другому - я действительно хочу сдать всех своих бывших товарищей. И главная кандидатура в этом списке вам хорошо известна.
Значит ты хочешь, что бы я получил все лавры главного ликвидатора крупнейшего и опаснейшего банд формирования под названием «Союз Российского Народа».- спросил Шагалов: А что же за это хочешь ты сам?
Вы должны один раз увидеть это сами- произнёс Лобачевский: Иначе вы потом пожалеете об этом, но тогда будет уже поздно…
- Что я должен увидеть?
То, ради чего я явился сюда. Вашей семье угрожает опасность и вы должны уберечь ваших близких. И никаких вопросов, сейчас у нас нет на это времени…
Хорошо, идём- быстро произнёс Шагалов: Где это?
- Следуйте за мной, кстати, фонарик можете погасить, он вам уже не понадобиться.
Действительно, вокруг Лобачевского разливалось какое- то мерное зеленоватое свечение, на несколько метров озарявшее всё вокруг тусклым, мертвящим светом. Поманив следователя за собой неслышным взмахом руки, он бесшумно поплыл вперёд, и Евгению ничего не оставалось более, как двинуться следом, но уже через минуту они остановились перед каменной стеной.
 Post humus spiritus - замполит прикоснулся к её шершавой, неровной поверхности: transcendo in crudo.
Тот час же с той стороны раздался тихий, но гулкий удар, по поверхности стены побежали трещины, и через секунду часть её рухнула вовнутрь, образовав зияющий беспросветным мраком проход в человеческий рост. Мёртвый, холодный ветер, крутясь, рванул из провала, обдав Шагалова ледяной струёй, и он непроизвольно попятился назад, так как ему показалось, что его начало засасывать туда.
Не бойтесь- приказал Лобачевский: Идите за мной, и помните, что нет места живому в царствие мёртвых, и ты должен вернуться назад. Только не отходите от меня,  я выведу вас назад...
Что за ересь ты гонишь?! - перебил его Шагалов: Ты куда хочешь меня затащить…
Вы должны один раз увидеть это сами, нежели я ещё сто раз расскажу вам об этом. И тогда у вас не останется никаких вопросов.- железный тон Лобачевского заставил  Шагалова моментально замолчать: Идти или нет, решать вам. У вас пять секунд…
С этими словами он, не глядя на Шагалова, переступил через пролом и скрылся по ту сторону, Евгений с секунду поколебался, а потом, положив ноутбук и фонарь на пол, с решительностью смертника шагнул следом. Тотчас же пролом беззвучно замкнулся за его спиной, и всё исчезло…
Вокруг была полнейшая темнота и тишь, которая наступает только в глубоких подземельях, когда неожиданно исчезает последний источник света- тонкий лучик фонарика. Так же было и здесь, только кроме слуха и зрения исчезли и сразу все сенсорные чувства: следователь не ощущал ни температуры, ни пространства, ни времени. Тело своего он так же не чувствовал, и в тот же момент ясно осознал, что не имеет ни пульса, ни дыхания…
Не волнуйтесь- раздался рядом тихий голос замполита: Вы сейчас находитесь в состоянии, напоминающим анабиоз, только вы остаётесь в сознании. Здесь такое место, где всё совершенно другое и здесь совершенно другая физиология в отличие от живого мира, больше я ничего не могу сказать.
Что это за место?- спросил Шагалов: Куда ты меня затащил?
Это мир проклятых душ, место во много раз страшнее геенны огненной. Сюда попадают те, которых предали анафеме… Идите за мной, за моим голосом.
Шагалов двинулся на него, ощутив под ногами зыбкую, но более или менее ровную почву.
Правее на шаг…Так, хорошо. Вы задержитесь здесь не на долго, живым нельзя находиться в мире мёртвых, и вы один из немногих смертных, кому посчастливилось здесь побывать.
Впереди появились две светящееся красные точки, находившиеся примерно на уровне глаз Евгения и приближающиеся с каждым их шагом. Ещё несколько метров и следователь, наконец, то увидел загадочный объект.
/ после погребения дух выходит за пределы реальности в нетронутом виде. Лат./
Это была небольшая, выдолбленная изнутри тыква, с прорезями в виде глаз, совершенно чёрная от копоти, так как внутри неё переливались раскалённые угли. Тыква была насажена на воткнутую в песок толстую, корявую палку на высоте головы Шагалова и освещала багровым светом около метра вокруг себя. Следователь ясно почувствовал приторный запах  горелого, словно сожгли сырую траву. Лобачевский шагнул в круг и взяв импровизированный светильник в руку, выдернул его из песка.
Это всё похоже на Хэллоуин- произнёс Шагалов: Ведь подобные тыквы ставят у домов в Штатах.
Это то, что положено каждому, кому предназначено вечно скитаться здесь, во мраке забвения, где нет хода времени, нет жизни и нет смерти. Но даже здесь даётся шанс найти упокоение, для этого всем даётся фонарь, коей дали первому из нас, дабы мог он видеть дорогу. – Лобачевский обернулся к Шагалову: Идёмте, у нас мало времени. Только не отходите от меня, иначе вы потеряетесь, и может случиться беда.
Замполит двинулся вперёд, неся перед собой светильник, разрезающий непроницаемый мрак зловещим тленьем углей, и Шагалову ничего не оставалось делать, как молча двинуться за ним.
Освещение, падавшее от лампы, было настолько скудное, что выхватывало из темноты не далее метра, но и этого Евгению было достаточно, что бы через некоторое время понять, что они двигались по пустынному, пространству, которому, судя по всему конца- края не было. Это место напоминало ему ночную Сахару, то же самый мрак и серый песок, в котором он шёл, увязая по колено. Словно первооткрыватель, идущий неведомой ранее дорогой и всецело вручивший свою жизнь проводнику- туземцу, так и Евгений брёл за своим спутником в неведомое, боясь отстать от него хоть на шаг. Однако вместо страха или раздражения, им овладело чувство благоверного ужаса, смешанное с каким то тёмным восторгом, которое возникает у учёного, вставшего на пороге раскрытия тайны - великой для науки, но смертельно опасной для него самого. Теперь он уже сам испытывал жгучие желание встретиться с неведомым, а от былого отвращения к бывшему  экстримисткому лидеру не осталось и следа.
Странный какой то песок- подумал следователь: Вроде плотный, а идёшь как по трясине. И проваливаешься по колено, а ноги легко вынимаешь…
Это пепел- сказал Лобачевский, показав рукой вокруг: Он здесь устилает всё.
Шагалов оглянулся, следуя его жесту, и неожиданно увидел вдалеке медленно ползущую к ним светящуюся точку. Сомнения - не было из темноты приближался некто или нечто, нёсшее так же как и они огонь и двигавшееся перпендикулярно их пути.
Это ещё что такое?- вырвалось у Шагалова.
Лобачевский не ответил, но следователь заметил недобрую усмешку, змеёй скользнувшую по его лицу. Замполит остановился и, обернувшись к приближающемуся огню, стал ждать, обеими руками оперившись на свой жезл. Евгений остановился подле него, так же уставившись в ту же сторону, но в эту секунду заметил лежащий у самых его ног какой то серый и бесформенный предмет, больше всего напоминавший груду тряпок. Удивлённый он наклонился и увидел небольшую пластмассовую куклу, облачённую в пыльное платьице, сшитое несомненно детскими руками, с ртом и глазами, разрисованными когда то полустёртыми чернилами.
Лейла. Любимая игрушка той маленькой еврейской девочки. Она так и осталась в её ручках, когда перестало биться её сердце, пробитое пулей  Палестинского экстремиста на площади в Иерусалиме. - сказал замполит: Свобода совести- вот одно из основных правил Ислама, поэтому и Коран написан так, что кто как захочет, так и понимает его. Поэтому его вера в то, что он обеспечит себе место в раю, олицетворяя суд Аллаха над неверными, была непоколебима. Однако свобода возложила на него ответственность за принятие решений, и ничто не смогло освободить его от этой ответственности. Абу - Эль Хасан, так звали его при жизни, теперь он обречён скитаться здесь, в царстве вечного мрака, уныния и безнадёжности, в  поисках упокоения, глохнув, слепнув и разваливаясь на ходу, пока не распадётся во прах и пепел Столь щедро устилающий всё вокруг- пепел проклятых душ. Все, кто попадают сюда, помнят, кем были они при жизни, но не могут вспомнить самого главного- причины, по которой попали сюда. И они ходят, сначала   пытаясь вспомнить нечто забытое, ища то, что позволит им найти спасение, но постепенно  сознание покидает их, и они превращаются в ходячих мертвецов, ощущающих только, что распадаются на кусочки.
Видеть вокруг лишь пустыню, пепел, знать, что ты отвержен всеми, и понимать, что никому ты больше не нужен, и никому нет до тебя дела. Чувствовать как разум постепенно покидает тебя, видеть всех тех, кто уже потерял его и ощущать, что надежды на спасение нет- вот они самые страшные муки, по сравнению с которыми ничто:  стужа нестерпимая, огонь негасимый, смола кипящая, черви и жупел… 
Меж тем огонь приблизился настолько, что их уже разделяли считанные шаги. Держа куклу в руках, Шагалов пристально рассматривал нежданного встречного, так же как и они, бредущего в свете багрового круга и неотрывно смотревшего себе под ноги. Это был дряхлый старик, покрытый серыми клочьями лохмотьев, свисавших с него словно длинная, свалявшаяся шерсть и волочившихся следом по пепельной поверхности.  Огромные, седые космы волос свешивались с его головы, спутываясь с густой, растрёпанной бородой. Потрескавшаяся кожа висела на лице настолько глубокими складками, что практически невозможно было разобрать его черт. Исхудавшими пальцами с длинными, загнутыми ногтями, он стискивал точно такой же светильник, какой находился у Лобачевского. Каждое движение давалось ему с неимоверным трудом- он еле передвигал ноги, опираясь на свой светильник как на костыль, весь согнутый и, казалось, каждую минуту был готов рассыпаться в прах. Он то ли не замечал, то ли просто не видел ничего вокруг, но, не обратив на них ни малейшего внимания, продолжал свой нелёгкий путь.
Он ищет это?- следователь, нагнувшись, поднял пыльное тряпьё.
Это. Вернее искал раньше. Теперь же, потеряв зрение, слух и осязание, он просто идёт, находясь в полной прострации и уже давно не отдавая отчёт в своих действиях. Вот во что должны превратиться все, кто попадает сюда. Здесь находятся те, кто сумел найти оправдания деяниям своим в глазах человеческих, но не получил его перед лицом всевышнего. Так и я попал сюда, ибо болезнь оправдала  только причину деяний моих, но не их тяжести…
Но при чём здесь кукла?- Шагалов пристально рассматривал находку, вертя её в руках.
- Это своеобразный ключ, словно напоминание о былых преступлениях. Подобными вещами усеяно вокруг всё и одним они становятся ключом к разгадке причины, другим же источником дополнительных страданий- здесь всё зависит от самого ищущего. Попав сюда, все ведут себя по разному- некоторые быстро сдаются и бесцельно ждут своего конца, другие до борются до последнего, и лишь единицам удаётся найти выход.
- И ты сумел найти его?
Когда я попал сюда, то был очень болен. Кроме оторванной ноги, я получил ещё и сильнейшую контузию, от которой практически не слышал правым ухом. Мало того, приступы ужасной головной боли не давали мне покоя ни днём ни ночью. Я не мог нормально ни есть, ни спать, ни передвигаться и жил только на одних лекарствах. Я ненавидел этот мир, и единственное, что мне помогало забыться- это сигареты и выпивка, без которых я уже просто не мог существовать. Опухоль в моей голове прогрессировала с каждым днём, принося мне просто дикие истязания, но не смягчила мою участь. За свои деяния я получил сполна и теперь моё место здесь, среди тех, чьи души преданы вечному проклятью и никогда не получат прощения. Однако именно здесь ушла контузия, ушло и помутнение рассудка. Раскаялся ли я после прозрения в том, что совершал при жизни? - Лобачевский злобно засмеялся: Нет! Я не слезливый романтик. Но я нашёл здесь то, что хочу исправить всеми силами. И вы мне в этом поможете, затем я и пригласил вас сюда.
Шагалов, пристально провожавший взглядом постепенно исчезающую во мраке сгорбленную фигуру  Хасана не оборачиваясь, произнёс: Значит, такая доля не по тебе. Так что же ты выбрал меня, а не избрал ангелом- спасителем Яна Станиславовича, или своего лучшего друга?
Пойдёмте- оборвал его замполит: Мы уже недалеко. Там вы всё увидите.
Неторопливо повернувшись, он двинулся дальше, Евгений несколько секунд рассматривал игрушку, словно колеблясь, а потом, отбросив в темноту, последовал за ним. Шагалов ещё несколько раз издал видели огни, но их путь больше не пересёкся ни с кем и вскоре они подошли к конечной цели своего пути. Замполит остановился настолько неожиданно, что Евгений чуть не налетел на него: Что случилось?
Мы пришли- ответил тот и, высоко подняв свой жезл, с силой воткнул его в пепел. Грохот прошел, казалось по всей пустыне, поколебав мёртвое пространство, тучи пепла взметнулись вверх, а Евгений тотчас же почувствовал, как почва под ногами пришла в движение, и он стремительно проваливается куда то вниз.


                ГЛАВА  ПЯТАЯ.
               
                Силы природы создали в гранитном   
                массиве эту феерическую Альгамбру.
                Жюль Верн.



 Отвратительный порошок забил ему глаза, попал в нос, за шиворот, в волосы, падая, он пару раз перекувырнулся, но прежде чем успел испугаться, приземлился на твёрдую поверхность. Полусидя в целой куче пепла, засыпавшего его по самые плечи, он с отвращением мотал головой, стряхивая его с лица и елё сдерживая рвотный рефлекс, подкативший к горлу, пытался осмотреться. Странно, но он опять чувствовал своё тело и, дабы проверить это ощущение, несколько раз недоумённо повертел руками перед лицом.
Вы не ушиблись?- вырос перед ним Лобачевский: Простите, я не предупредил вас…
Шагалов, кряхтя встал на ноги и, отряхиваясь, пробурчал: Посадка была мягкая. Сколько раз ты ещё собираешься искупать меня в этом говне…эй, а где твоя тыква?
Осталась снаружи- ответил замполит: Здесь достаточно света.
Они находились в каком то подобии естественной катакомбы, на подобие тех, которые за сотни лет прокладывают внутри скал грунтовые воды, и которые тянутся на многие километры, соединяя систему подземных пещер в сложный, запутанный лабиринт. Всё вокруг: и торчащие тут и там из стен скалы; камни, угрожающе свисавшие прямо над головой; кучи щебня у них под ногами, как селитрой были покрыты зеленоватым фосфоресцирующем веществом, будто разбрызганного то редкими каплями, то, наоборот, собравшегося в небольшие лужи.
Это споры грибов, единственного, так сказать живого, что есть в этих местах.- Лобачевский с какой то задумчивостью окинул взглядом тоннель : Освещение не ахти, но продвигаться вперёд можно. Только не прикасайтесь к ним, они ядовитые. Идёмте направо.
Они двинулись по проходу, аккуратно ступая среди каменных обломков и Евгений, несмотря на весьма неплохую физическую подготовку, пару раз чуть не навернулся. В юности он серьёзно занимался спелеологией и не раз сталкивался как с красотами, так и опасностями, таившимися в подземном мире. Однако такого места ему ещё никогда не приходилось видеть:
Евгений видел низкий, узкий, извилистый проход, местами готовый вот-вот обрушиться, местами загромождённый обломками скал, и у него сложилось впечатление, что они попали во внутрь какой-то чудовищной змеи.
Обвал- сказал Шагалов, когда завернув за очередной поворот, они наткнулись на беспорядочную массу камней, наглухо загородивших проход до самого верха.
Лобачевский нахмурился и, подняв вперёд руку, произнёс, словно процедил сквозь зубы: Mobiles! Est fit secundum  reqularum!
Раздался негромкий скрежет и гул: многотонное нагромождение обвала пришло в движение,
расползаясь во все стороны, словно в глубине её заворочался какой то чудовищный червь, и
/ Приди в движение! Это делается согласно правилу. лат./

вскоре посреди него образовалась узкая расщелина прохода. Евгений инстинктивно подался назад, ожидая появления какого то крайне неприятного сюрприза, однако вокруг вновь воцарилась тишина и всё замерло в каком то напряжённом ожидании.
 С гробовым молчанием Лобачевский проскользнул в щель и последовавший за ним Шагалов через несколько шагов остановился, оцепенев от изумления при виде того, что открылось ему по ту сторону.
Перед ними раскинулась огромное по своим размерам помещение, имевшее форму правильного овала и без сомнения искусственного происхождения. Весь его периметр опоясывала колоннада из грубо обтёсанных гранитных столбов, сходившихся под потолком сводчатыми арками на головокружительной высоте. В нишах, между, столбами стояли каменные чаши на высоких треногах, в которых пылал огонь, отчего вся зала освещалась багрово - оранжевым светом, а в глубине многочисленных сводов и проёмов продолжала лежать зловещая тень. Они стояли на высоком уступе, с которого под углом вела вниз выдолбленная в камне широкая лестница с несчётным количеством ступеней.
Отсюда был чётко виден громадный круг на полу, выложенный из тысяч глиняных табличек, покрытых какими то неизвестными письменами, в центре которого находился огромный, прямоугольный бассейн с чёрным как смола, неподвижным веществом. Что-то чрезвычайно знакомое показалось Шагалову в этом круге, словно он ни один раз уже сталкивался с подобным изображением, и он напряг память, пытаясь вспомнить, где он мог его видеть.
Храм судьбы- произнёс замполит: Именно здесь находиться самый древний оракул в мире. А то, что вы видите перед собой есть зодиакальный круг, только на нём нет привычных вам знаков-  он выложен из таблиц судьбы, покрытых клинописью- мёртвый во всём мире и живой здесь древний язык шумеров. Вот только это не обычный храм, я даже сомневаюсь, что его построил этот народ, и вполне возможно, что он даже принадлежал совсем не им, но большинство своих храмов они строили по образцу и подобию этого.
Но почему его построили именно здесь?- спросил Шагалов, они вступили на лестницу и двинулись вниз.
Об этом я знаю столько же, сколько и вы. Но я сумел обнаружить вход в него и разгадать его предназначение. После этого я смог найти выход из царства мёртвых, но пользоваться этим я мог только один, таково было условие, заданное его строителями. Шанс найти вход в храм, дан каждому, попавшему сюда, но войти сюда имеет право только тот, кто сумел им воспользоваться.
А как же я?- спроси Евгений:
Вы совсем другое дело. Ваша душа чиста по сравнению с находящимися здесь, вы живой, и если я провёл вас в этот мир, то имею права провести в этот храм.
Что же, это весьма неплохо- усмехнулся следователь: Если и я попаду сюда, то уже точно буду знать, куда мне идти.
Лобачевский расхохотался, откинув голову назад, и смех его загремел под каменными сводами: 
Здесь нет указателей и знаков. Каждый сам должен заиметь свой компас! Если, конечно это ему будет суждено!
От этих слов Евгений почувствовал прилив чего то нехорошего и замолчал, не рискуя больше задавать лишние вопросы. Наконец они ступили на шершавые, во многих местах выщербленные плиты, которыми был  вымощен пол храма, где Лобачевский знаком приказал Евгению остановиться, а сам двинулся дальше, к зодиакальному кругу. Шагалов с удивлением заметил, что его фигура стала уже не прозрачной как раньше, а материальной и отбрасывала тень, всё удлинявшеюся по мере его приближения к кругу, пока, наконец, она не коснулась ног следователя. Замполит остановился у крайней таблички настолько резко, что, казалось, в него воткнули кол. Он поднял обе руки вверх и произнёс глухим голосом несколько шипящих словно дуновение ветра слов на каком то неведомом языке. Шагалов прислушался, но разобрать не смог ничего, кроме того, что это было обращение к имени некого Аннунаки. Лобачевский убыстрил темп произносимых слов и они слились в единый гул, который становился всё громче и громче, пока наконец, не перерос в вой. Пламя в светильниках вздулось, словно от порыва ветра, осветив залу ярким светом, и следователь почувствовал сильный жар, исходящий от них. Повинуясь его заклинаниям, круг пришёл в движение: таблички поворачивались одна за другой, меняя своё местоположение и разворачиваясь по часовой стрелке. Внезапно пламя светильников нестерпимо ярко полыхнуло вверх, а затем упало до еле мерцающего тления. Зала погрузилась во мрак, остались видны только багровые очертания круга и резко выделяющаяся на его фоне фигура Лобачевского.
Подойдите ко мне - прозвучали в тишине его слова: Пора узнать всё.
Откуда ты знаешь шумерский?- изумлённо спросил Шагалов, подойдя к нему на расстояние вытянутой руки.
Вы недавно задали мне вопрос: почему я – бессменный лидер Союза, являвшегося делом всей моей жизни вдруг нежданно, негаданно захотел не только пойти на сотрудничество с ментами, и сдать вам не только всё своё детище, но и того, кого ещё недавно считал я не другом а братом…Вот ответ на ваш вопрос, посмотрите и вы поймёте всё- он протянул Шагалову небольшую фоторамку. Следователь взял её в руки и, несколько секунд пристально рассматривал заключённую в неё фотографию, затем по его лицу скользнула тень усмешки и он с какой то хитринкой посмотрел на Эдуарда.
Вот уж ни за что бы не подумал бы- произнёс он словно нехотя и медленно протянул рамку обратно, однако Лобачевский вытянул перед собой ладонь: Отдайте эту вещь ей, той, кто изображена на этой фотографии.
Когда я избавился от мучившего меня недуга, то мысли мои пошли в другом, правильном направлении. Блуждая здесь, подобно другим, я нашёл вот эту вещь, полузакопанную в песок-: Взяв её в руки, я понял многое и начал искать дальше. В итоге я нашел вход в храм, и именно тут я и узнал всё. Теперь же это пора сделать и вам. Встаньте возле меня.
Шагалов встал на краю бассейна и увидел своё отражение на чёрной, глянцевой поверхности заполнявшего его неподвижного вещества. Лобачевский протянул вперёд руку, в которой был зажат небольшой, серый, пульсирующий мешочек, и завис его над бассейном.
«Cardio Taurus!»- зловеще произнёс он: Увидь тебе причитающееся, рождённый восьмого числа пятого месяца. С этими словами он с силой стиснул трепещущийся,  и тёмная кровь ручьём полилась вниз. Чёрная масса  моментально пришла в движение, забурлила, словно закипев, как будто какое то неведомое животное очнулось после вековой спячки. Лобачевский разжал руку - сердце с плеском исчезло и в тот же момент жидкость в бассейне, окрасилась в ярко- красный цвет, начала кипеть, мечась во все стороны, свирепо кидаясь на стены бассейна, переплёскиваясь через край.
Вам пора возвращаться. Там выход.- он указал на беснующуюся стихию: Ныряйте и ничего не опасайтесь. Там вы будете слышать и видеть.
Что я буду слышать и видеть?- медленно спросил Шагалов, словно загипнотизировано глядя на клокочущую массу.
- Это зависит только от вас. Имеющий уши да услышит, имеющий глаза да увидит. Идите же, да поможет вам бог в нелёгком пути вашем…
Это были последние слова замполита, которые слышал Евгений. В каком то оцепеневшем состоянии, он сделал шаг вперёд и провалился вниз. Удар был мягкий, но оглушительный, ему заложило уши, и впечатление было, что он прыгнул с огромной высоты, но вместо воды внезапно погрузился в горячую, тягучую, маслянистую жидкость, обволокшую его со всех сторон подобно плотному клейстеру. Мягкий красный цвет, источавшийся отовсюду, позволял ему видеть всё, что происходило вокруг. Он вдыхал эту жидкость, разгребал её руками и ногами, но не ощущал ничего: ему казалось, что он парит в невесомости, однако, сколько ни старался, не мог не только принять вертикальное положение, но даже поднять головы.
  Он опустил лицо вниз и увидел далеко под собой вершины гор и глубокие пропасти, густо окутанные всё тем же кроваво красным маревом, а вокруг него с невероятной быстротой начали проноситься неясные лики, на которых невозможно было разобрать ни черт, ни  национальности. С каждой секундой ликов становилось всё больше и больше, одни из них были человеческими лицами, другие мордами каких то невиданных зверей, третьи казались какими то жуткими масками - все они разом говорили с ним, но слов их разобрать было невозможно, и голоса их сливался в один, всё нарастающий угрожающий гул. Нечто чёрное, словно дымчатая змея, вынырнуло из бездонной пропасти  и, обернувшись несколькими кольцами вокруг следователя, исчезло, растворившись  в окружающем свете, становившемся всё ярче и насыщеннее. Вокруг начали сверкать молнии, с шипением рассекавшие плотную среду, лики завертелись вокруг него в какой то бешенной пляске, слившись в один крутящийся словно водоворот поток. Он видел видения, он ощущал присутствие тысяч душ, он получал ответы на все свои вопросы, даже не успевая подумать о них. Ни один нормальный человек в обычных условиях не сумел бы осознать и десятой доли того, что услышал он здесь, в этом каменном колодце. Но он понимал всё, он видел, он слышал…
Очнулся он на ледяном каменном полу в полной темноте. От холода сводило руки, Евгений с кряхтением приподнялся  и оглянулся. Голова его была ясная как стёклышко, но всё тело было словно налито свинцом, все его части настолько болели, что казалось, будто он втащил стокилограммовую ношу по лестнице на девятый этаж. Он снова находился в морге, а его ноутбук и телефон лежали точно так же как он их и оставил, освещённые лучом всё ещё горевшего фонарика. Прихрамывая, Евгений проковылял к вещам и, взяв телефон, нажал клавишу- дисплей высветил половину второго.
Вот это штука- пробормотал он, оторопело глядя на аппарат: Значит я был там всего лишь минуту?
Он подошёл к стенке, через которую они вошли в другой мир, и с удивлением увидел мрачно сверкнувший в свете фонарика кафель – никаких следов портала не было и в помине. Быстро собрав вещи, он приоткрыл ворота морга и, торопливо оглянувшись, выскользнул наружу.
На улице шёл сплошной ливень, Шагалов в несколько прыжков по лужам преодолел маленький внутренний двор больницы и, вскочив на крыльцо пол навес, дёрнул дверь чёрного хода. Проклятье, заперли! Ладно попробуем запасной вариант. Однако в больнице ему валяться нечего, счёт теперь шёл уже на часы.
Есть время- подумал он: Мало, но есть. Мы поставим вам мат, господа нацисты! За упокой «Союза Российского Народа»!
Под прикрытием мокрых кустов, согнувшись, закрывая от дождя ноутбук, Евгений рысью побежал вдоль стены основного корпуса, шлёпая по лужам и поминутно скользя по траве. Остановившись возле ржавой водосточной трубы, откуда с шумом лился поток, он оглянулся вокруг и, приоткрыв створку одного из окон нижнего этажа, быстро подтянулся на руках и исчез в проёме.
Оказавшись внутри, он прислонился к стене и несколько секунд молча смотрел перед собой. С него потоками текла вода, мокрая одежда его прилипла к телу- его трясло как в лихорадке, но не от холода. Перед ним снова и снова вставало ужасное видение из колодца и он чувствовал как всё сдавливается у него внутри. Немного погодя он отдышался и трезвое сознание мало по малу начало возвращаться к нему, будто он очнулся от ночного кошмара. Так вот ты какой, красавец на самом деле- подумал Евгений: Вот так дела! Теперь он искренне жалел что не сможет допросить больше Виктора Маблиновского- сейчас он уже знал что нужно спрашивать у него.
«Старый мерзавец-подумал он, адресуя свои мысли Кондратьеву: Потом и ваша очередь придёт, посмотрим потом как ты запоёшь! Но сейчас ты нужен мне как воздух…». 

 Шагалов глубоко вздохнул и, вытащив телефон, нажал клавишу вызова…





                ГЛАВА    ШЕСТАЯ.               
                Нарышкин: Так, значит, вы карманник
                Цыган: Да. (кивает головой)
                Нарышкин: Для вас созданы в стране
                Все условия…..
                Из кинофильма «Снова Неуловимые»

Холод, идущий снизу, пробирал его до костей, ноги его онемели- он совершенно перестал чувствовать их. Валера находился в полной темноте в каком то  просторном, но глухом, замкнутом помещении. Он оглянулся, но не смог различить даже собственной руки, однако понял что свободен, сидит судя по всему на жёстком пластиковом стуле и судя по всему находиться в центре этого помещения. Однако где находиться это место, на крыше, в подвале или на поэтажном уровне, Валера определить не мог, хотя знал куда его привезли и что побег отсюда нереален. Его обыскали и отняли все личные вещи, в том числе сигареты и зажигалку, так, что ему осталось только выпрямиться на стуле и начать растирать озябшие руки, притоптывая ногами. В тот же момент его слух уловил какой то лёгкий звук и сейчас же он почувствовал чьё-то присутствие в темноте. Кровь моментально бросилась в его виски, сердце бешено забарабанило в груди и он, сжавшись, тихо спросил: Кто тут?
Ответом ему последовал короткий, но тяжкий то ли стон, то ли хрип. Прежде чем он успел испугаться, раздался гулкий щелчок и в помещении вспыхнул свет. Валера находился в высоком, сером, глухом помещении, без единого окошка, с голыми бетонными стенами, полом и потолком. Он действительно сидел в середине, и прямо перед ним была глухая бронированная дверь с круглым глазком. Неподалёку так же на стуле, сидел вполоборота к нему человек в ярко красной резиновой маске,  болтающейся короткими лохмотьями и беспорядочными синими полосами. Одежда его так же представляла собой бесформенную пыльную хламиду, хотя судя по всему раньше она была деловым костюмом, что подчёркивал закрученный в верёвку чёрный галстук, несколько раз обмотанный вокруг шеи.
«Что за цирк?!»- подумал Валера, подавшись вперёд, и тут же словно ледяная струя обдала его с головы до ног, а дыхание застряло в горле от обрушившегося на него ужаса. То, что он сначала принял за маску, была вовсе не маска, а изорванное, избитое и изуродованное до неузнаваемости лицо. Обладатель сего жуткого зрелища  тяжело дышал, полулежа на спинке стула и был по- видимому в полубессознательном состоянии. Валера судорожно сглотнул и в ту же секунду узнал избитого: Филипп Давыдович?!
В ответ ему последовал всё тот же короткий и сдавленный стон, вслед за которым бронированная дверь бесшумно отворилась и в комнату, в сопровождении двух охранников вошёл слегка прихрамывающий молодой человек в чёрной одежде и лакированных туфлях. Он был примерно возраста Валеры, только ростом был ниже и сложен гораздо тоньше.
Коротким взмахом руки, запястье которой было перетянуто тонким золотым браслетом, а пальцы увешаны сверкающими кольцами, он отпустил охрану и, остановившись посреди комнаты, не то спросил, не то сказал, обращаясь к Валере: «Узнал.»
Глядя на его маленькое, белое личико и тонкие, холёные руки, Валера вздрогнул. Тёмная обложка Гоетии на миг словно возникла перед ним.
Люцифер- в ужасе прошептал он: Не может быть…
- Вижу, узнал. Хороший кролик. Видишь как хорошо. Книжки читать. Всякие. Всех знать будешь. Поимённо.
Глядя на недоумение, воцарившееся на лице Валеры, он столь же холодно произнёс: Думал, что всякая мелочь реальна. А меня нет и в помине. Узнал. Друга своего. Молодец. Хочешь таким же стать.- он мотнул головой на Филиппа Давыдовича.
Валера в ужасе мотнул головой.
На маленьком злобном лице собеседника расплылась змеиная улыбка: Надеюсь, лишних вопросов. Ты уже задавать не будешь.
Валера снова мотнул головой.
- У тебя уже была сделка. Пусть даже не официальная. Ты отлучён. Посему оставь надежду. На милость его. Но у тебя есть выход.
Вы хотите мне помочь?- выдавил из себя Валера.
- Да. Ты правильно понял. Помочь. Именно помочь.
Что я должен сделать?- в предчувствии чего то страшного Валера весь похолодел изнутри.
Fit secundum regularum - молодчик протянул ему тёмный лист бумаги и огромную золотую
/делается, согласно правилу. Лат./
булавку, увенчанную кровавым рубином.
- Вы хотите, что бы я…
- Ты всё правильно понял. Но помни. Всё должно делаться добровольно. Ты сам должен захотеть. Этого. Тебя никто не может. Принудить.
 Если я это сделаю, то что я буду за это иметь- Валера тонко почувствовал подвох.
- Ты задал правильный вопрос. И я отвечу. На него. Ты получишь право. На жизнь.
Он неторопливо подошёл к Филиппу Давыдовичу и протянул к нему правую руку. Тело его до этой секунды безвольное и обмякшее внезапно выпрямилось, потом загнулось в дугу и, словно в сильнейших конвульсиях забилось на стуле. Казалось, его медленно насаживали на невидимый и тупой тупым металлический штырь, из груди его раздался дикий, нечеловеческий вопль. Руки его с силой метались во все стороны, ударяя по обезображенному лицу и ножкам стула, подошвы ботинок скребли пол. Стул с грохотом опрокинулся и он начал корчиться на полу, словно рыба, выброшенная на берег. Его мучитель чуть сдвинул пальцы и тело Филиппа Давыдовича выгнулось с такой силой, что ступни чуть не коснулись затылка. Глаза его стали белыми, словно молоко, изо рта вырвалась толстая струя пара, который повалил так же из ушей и облаком окутал голову. Через секунду раздался громкий хлопок- череп жертвы по всей видимости раскололся, так как голова жертвы неожиданно деформировалась и от чудовищного давления лопнули вылезшие из орбит глаза. Кипящая густая жидкость брызнула во все стороны, попав на руку Валеры.  Тело несчастного без движения рухнуло на пол и обмякло, словно из него вытащили все кости.      
Тоже в меня не верил. Теперь вскипятили мозг. Медленно.- произнёс молодчик: Ну. Как. Понравилось?
Валера молчал, без отрыва смотря на жуткое тело, он был в полуобмороке и, сползя со стула, сидел теперь на полу, привалившись к его ножке.
 Значит не хочешь. Что бы тебя вскипятили. У тебя теперь два выбора. Либо идёшь ко мне. Либо в преисподнюю. Таким же путём- он кивнул на труп, с головы которого всё ещё валил пар: Выбор за тобой. Suum cuigue!
Это шантаж. Вы не можете так- задыхаясь, проговорил Валера.
Проклятый дурачок. Теперь это уже не тебе решать. – невозмутимо произнёс тот: Ты и так уже мой.
Он вытянул перед собой руку, направляя её на Валеру.
Подождите!- почувствовав на своём лице жар, он отчаянно вскинул руки: Не надо!!!
И старинная бумага снова появилась у его лица. Трясущимися руками он схватил булавку и с силой воткнул себе в руку, после чего торопливо прижал кровоточащую рану к шершавой поверхности манускрипта. Собеседник с явным удовольствием посмотрел на неё, после чего, хромая двинулся к Валере, поднимая сведённые вместе руки по направлению к нему.
- Почему…за что?! Я же сделал так как вы сказали…- тот в ужасе вскочил и в страхе попятился назад, согнувшись в три погибели.
Выпей! – приказал молодчик, протягивая ему какой то предмет: Это придаст тебе силы.
Валера посмотрел перед собой и увидел чашу, сделанную из древнего, пожелтевшего человеческого черепа, с залитыми серебром глазницами и вырезанным верхом из которого валил густой белый пар. Обволакивающий сознание тяжёлый приторный запах густой пеленой начал обволакивать сознание, заглушая чувства, мысли и ощущения.
Ex ipso fonte bibere - услышал он словно откуда то издалека и, ощутив губами жёсткий край чаши, втянул в себя её содержимое. Тотчас же густая, плотная жидкость, словно раскалённая смола обожгла ему внутренности и огнём брызнула через ноздри. Он хотел закричать, но не смог и вместо этого глухо замычав, мешком осел на пол, глядя перед собой зрачками, моментально расширившимися во всё глазное яблоко.
Молодчик щёлкнул пальцами, и вошедшая охрана, выволокла то, что было прежде Филиппом Давыдовичем в коридор…
Через полчаса он неторопливым шагом двигался по Литейному в сторону Невы. Была глубокая ночь, точнее тот самый получасовой период, данный ей зарёй, спешивший сменить другую.
Необычно тёплый ветерок дувший с реки, плавным дыханием стелился по влажным тротуарам, проникал в тёмные подворотни, приоткрытые ночные окна, обтекал спящие крыши и стены притихшего города, обвивался вокруг столбов погашенных фонарей. Через несколько шагов он оказался на пустынной набережной и сразу же увидел одинокую широкоплечую фигуру.  Облокотившуюся о перила решётки, она чётко чернела на фоне серебрящейся полуночной рябью невской воды. 
 «FEROCIA ANIMI - HOC EST VERITAS». Ямас-лама. - сказал он подойдя и встал рядом, облокотившись спиной о холодный чугун:  Кровожадный маньяк попал в руки правосудия. И безвременно скончался. Минут сорок тому назад. По официальной версии от сердечного приступа. Однако не пойму. Зачем вам. Эта дохлятина.
Всё очень просто, господин Консул-  медленно ответил Ямас:  Именно он по вашему приказу и прикончит ведьму Гарцуеву.
- Никому не возможно подойти к магу или колдуну. Так, что бы он не заметил этого. Обычного человека они чувствуют на большом расстоянии. А уж наше приближение и вовсе. Поэтому я и вынужден был использовать Центуриона. Только его не почувствовала. Старуха Ветт.
- Абсолютно верно. Но и среди обычных людей встречаются те, которых не могут прочуять ни один колдун или маг. Такое явление, правда уникальное- один на сотни тысяч, изредка встречается. Так что эта, как вы правильно выразились, дохлятина, и есть один из представителей подобного типа.  Опасность представляют из них только те, кто знает о своём даре и умеет им воспользоваться. А не имеет, как в данном случае, вместо головы мешок, мешок набитый опилками. Так что мы вполне можем воспользоваться его даром вместо него самого. Так что передайте огромное спасибо магистру Болгану за прекрасный экземпляр! 
- И он не передумает. В самую последнюю секунду. После чего сдаст нас всех. Этой ведьме?
- Не передумает. Я вижу его душонку, даже не видя его самого. Он хорошо усвоил, кто теперь его новый хозяин.
- А что. Вы собираетесь делать с ним.  После того. Как он сделает своё дело?
- Отдадим на закуску Охотнику…
Оба замолчали, и молодой уставился на неподвижно сидевшую невдалеке чайку.
Неподалёку резко осадили две иномарки, из которых выкатилась целая гурьба молодёжи, наполнив спящую набережную криком, визгом и смехом. Трое сразу прилипли к перилам, несколько человек побежали по ступеням вниз, к воде, остальные, сгрудившись около машин, с хлопками начали открывать пивные бутылки.
Молодой с отвращением поморщился: Сопляки. Словно стадо свиней режут. Столько визга.
Да бросьте, Ян Станиславович- ухмыльнулся Ямас: Сами как будто молодым не были.
На лице Яна промелькнула тень раздражения: Центурион идёт. Прямо в ловушку. А я даже не могу предупредить его.
Вам то, что теперь до этого- ответил Ямас: Всё равно он должен попасть к Князю. Вы сделали для него всё, что могли, и уверяю вас, что он не забудет этого, когда увидеться с ним.
Князь пожелал организовать встречу этого Кондратьева и Шагалова с Центурионом- для нас его воля закон!  Вы правильно сказали, что не сможете даже предупредить его- лично вам там делать нечего. Так  пожелайте же удачи его противнику. Adios!
Ямас резко оттолкнулся от перил и быстрыми шагами пошёл в сторону поднятых створок , из-за которых медленно выплывала чёрная громада сухогруза со сверкающими бортовыми огнями. Тоскливый, протяжный гудок пронёсся по ночным набережным и словно растворился в стальных сумерках, вместе с ним исчез и Ян.