"Баловать ребёнка - всё равно, что бросить его", - монотонно переводил сокурсник японские поговорки.
"Странные они, какие-то, эти японцы...", - подумала Лиля.
Ещё два вопроса и интервью будет завершено.
"Скажите, что на Ваш взгляд изменилось в России после распада Советского Союза?" - спросила Лиля.
"Женщины", - почти не задумываясь, сразу ответил ей невысокий пожилой мужчина в тёмно-синем костюме и внимательно посмотрел на Лилю.
Лицо девушки приобрело злое и неприятное выражение.
"Женщины им наши не нравятся, а вот сам бы попробовал очутиться на моём месте...
Любить и быть брошенной, потерять девственность с кем попало, а не так, как мечталось, разочароваться в людях и стать проституткой. Если бы он был женщиной, он бы меня понял...
Хотя, вряд ли. Ведь Раиса Владимировна - тоже женщина, но ничего не знает, ничего не понимает, что происходит в моей душе..., - подумала она и вздрогнула от последнего слова, - "душе"? По-моему, её больше у меня нет. Ведь я так старалась..."
С горечью в голосе японец продолжал: "Современные русские женщины хотят быть похожими на проституток и становятся ими Но они не виноваты. Это - влияние Запада, который уже давным-давно работает над уничтожением русской культуры, ценностей и традиций..."
"При чём здесь Запад? - с горечью подумала про себя Лиля, - Если бы он вырос в моей семье, где женщину ни во что не ставят, он бы всё понял..."
Лиле вдруг захотелось расплакаться перед этим незнакомым человеком, которого она больше никогда не увидит, но она сдерживала слёзы, пытавшиеся прорваться сквозь её безэмоциональную маску, о которой она так мечтала...
Со временем все маски прирастают к лицу, стоит только захотеть, но, как же трудно бывает в последствие избавится от них! Ведь маска становится второй кожей, и отдирать её мучительно больно, а, может, и не стоит? Ведь, почём сейчас искренность? Или хоть она и не продаётся, но увы не в моде?...
Вася торопился и то и дело поглядывал на часы.
"Пока. Ты больше не нужен", - сказала она рыжеволосому парню в костюме, который совершенно не подходил к его развязному выражению лица.
Парень обрадованно пожал японцу руку и покинул кафе.
Лиля решила не задавать последнего вопроса. "Что-нибудь совру в статье. И никто даже и не узнает." - подумала девушка.
Последний вопрос был просьбой пожелать что-либо русским студентам.
"Пожелаю и без него", - подумала она.
Девушка встала из-за стола и сухо улыбнулась, готовясь сразу, как только выйдет из кафе, одеть очки с тёмными стёклами.
Японец улыбнулся в ответ и протянул ей подарок, что-то сказав на своём языке.
"Это мне?" - глаза Лили на миг приняли восторженное детское выражение.
Невысокий мужчина по-доброму смотрел на девушку. "Я гожусь ему в дочки. Папа, если бы ты не бросил нас, всё было бы по-другому...Но я даже не помню, каким ты был...", - на этой мысли Лиля не смогла остановить набежавшую слезу. За сутки до этого она пила много вина и плакала.
"Простите, простите меня", - Лиля быстро расстегнула сумочку и достала пачку бумажных носовых платков.
Японец взял её за руку. Лиле показалось, что он её понимает. Откуда-то возникло это удивительное чувство взаимопонимания, которое не признаёт разницы в возрасте, цвете волос, происхождении...
Он подозвал официанта. Сквозь пелену нахлынувших слёз Лиля не понимала, что с ней происходит...
А через десять минут она ехала в такси с большим букетом нежных розовых роз, а японец долго - долго смотрел вслед "рыжеволосой русской гейше", как он назвал её про себя.
***
Раиса Владимировна с подозрением посмотрела на шикарный букет и подумала: "Опять новый хахаль нашёлся...".
Лиля прошла к себе в комнату и бережно поставила на туалетный столик фарфоровую гейшу.
"Всё с меня хватит. Перерыв. Уеду отсюда в Москву, или Питер. Выйду замуж за иностранца. Я слишком дёшево отдаю себя этим парням...," - подумала она, вдыхая нежный аромат цветов.