В тот вечер маленький восьмилетний Артём сидел дома один и смотрел телевизор, уже темнелось, а мама снова задерживалась на работе. Артём от нечего делать прибрался в нише в прихожей и протёр пыль на полках с инструментами отца. Предварительно перебрав все инструменты, он аккуратно сложил их в ряд, но долго не знал, как пристроить в импровизированную композицию папин топор. Подумав немного, Артём засунул его подальше и прикрыл каким-то пакетом. Мальчик всегда всё делал тщательно, эту привычку он взял от мамы. А ещё отец научил его варить суп и жарить картошку.
- Ты всё-таки мужик, значит должен уметь сам себя прокормить,- говорил отец,- не думай, что готовить должна в семье только женщина. Ты ж не собачка, чтоб тебе только миску подавали, а ты бы ждал и выл голодный, как будто сам без рук.
В общем, дома было убрано, а на столе остывала только что зажаренная картошка. Но Артём не притрагивался к еде, хотя очень хотелось. Он думал, что родители придут голодные и есть без них будет нечестно. К тому же маленький Тёма любил, когда вся семья вместе собирается за кухонным столом. А родители много работали и возможно это было только за ужином.
Вот и снова маму задержали и отца, почему-то, тоже долго не было. Поэтому мальчик с радостью побежал к прихожей, когда услышал, как щёлкнул замок на входной двери. Выбежав в коридор и остановился в нерешительности. Тёма ни сразу узнал отца. Было что-то необычное в его поведении, и это насторожило мальчика. Николай не обратил на ребёнка никакого внимания, а сразу же открыл дверцу ниши в прихожей, он что-то торопливо искал. Николай выгребал и сбрасывал на пол всё, что попадалось под руку.
- Па-ап, ты чего?..- ребёнок не мог понять, что происходит.
- Где этот долбанный топор?! – прорычал мужчина.
Наконец, Николай достал из ниши топор и молча вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.
- Папа, стой!- мальчик подбежал к двери и остановился, не зная, что делать.
В груди, казалось, что-то немеет. Неприятное чувство стало сковывать всё тело. Страх, немыслимый и непонятный страх понемногу сжимал дыхание, стало трудно дышать. Артём медленно присел на пол, обхватил колени руками и заплакал.
Прошло примерно с полчаса, плакать уже не хотелось, слёзы катались сами собой и слетали на пол с дрожащего подбородка.
Внезапно кто-то громко постучал в дверь, мальчик содрогнулся от неожиданности. Он подскочил и кинулся быстрее открывать дверь.
- Мама, мамочка!- еле слышно бормотал ребёнок.
С надеждою, распахнув дверь, он вгляделся в полу-темень подъезда. Перед ним стояла соседская девчонка, восьмилетняя Юлька.
- Зови тётю Лизу быстрей! Меня бабушка моя послала, там папка твой, на рынке топором размахивает! Он там кричит и ругается. Сказали, что милицию вызовут. Давай быстрей, а то заберут его!
Тёма быстро схватил свою ветровку, и, накидывая её на бегу, выскочил на улицу вслед за Юлей.
Рынок находился в минутах восьми ходьбы, Артём почти бежал, вытирая слёзы на ходу. Девочка бежала следом и торопливо рассказывала:
- А мы с бабушкой за сахаром пошли, нам сказали, что сахар из города привезли. В магазинах то, его нету совсем, вот мы и пошли. Приходим…
Дети остановились у обочины перекрёстка, пропустили несколько машин и побежали дальше.
- Так вот я и говорю: Приходим мы, значит, на рынок, а там очередь. Все большими мешками сахар оттуда тащат. Ну, нам-то маленько надо было, денег у нас нету, бабушка у соседки в долг взяла. Мы очередь свою отстояли и бабушка кошелёк доставать давай, говорит:
- Мне бы два килограммчика.
А продавец, лысый дядька такой, отвечает ей:
- Подождите, женщина, если мало берёте, то вам дороже. Плати как за три кило. Я из-за тебя одной мешок открывать не буду.
А из очереди кричат:
- Нам тоже не весь мешок, договоримся давай!
А дядька им:
- Нечего тут договариваться, хотите меньше - платите больше.
И тут дядя Коля, ну папка твой подошёл и говорит:
- Мужики, будьте человеками…
Ой! То есть не так, он сказал:
- Ну будьте людьми, вы же сахар итак в тридорого продаёте. Дайте женщине, сколько просит. Ребёнок у неё какой месяц уже сладкого не ел.
Вот…
А лысый ему:
- А мне какая разница, мне своих детей кормить надо! А ты или покупай или иди отсюда.
И сматерился. Ну, бабушка отошла в сторонку и плачет стоит.
А папка твой и говорит:
- Что ж вы это.. там…Ну, в общем, делаете? Так же нельзя!
А лысый ему:
- Вали отсюда, пока в рог не получил! Не мешай торговли.
И опять сматерился. А дядя Коля тут не выдержал и тоже заругался и сказал, что это не торговля, а эта, как её… спикулитиляция.
Ну а лысый так заматерился, что все замолчали, а папка твой домой побежал.
А потом топор принёс и как закричит:
- Я вас научу сейчас торговать!
Залез на машину, столкнул мужика, который мешки выдавал. Потом на кузове замки топором поломал и открыл эту, ну у кузова, не знаю, как называется. И стал мешки оттуда выбрасывать, прямо на асфальт. А мужик лысый вокруг давай бегать и опять материться.
Кто-то кричал:
- Милицию вызывайте!
А все вместо этого мешки кинулись собирать…
Девочка перевела дух и продолжила уже возле самого рынка:
- Вон он стоит, ругается! Уводи его, пока милиция не приехала.
На рынке оставалось уже не так много народа. Люди бегали, кричали, кто-то молча наблюдал за происходящим. На встречу Артёму из ворот рынка выскочил пьяный бородатый мужичок, у него на плече лежал большой белый мешок, а позади другой рукой он волочил ещё один. Щуплый мужичонка, видимо очень торопился, от чего его раскачивало ещё больше, он всё время спотыкался и чуть не сбил парнишку с ног. Увлечённый своим делом, он даже не обращал внимания на порванный мешок, который волок по земле и оставлял за собой извилистую белую полосу сахара.
Артём, наконец, разглядел среди всей этой суеты своего отца. Тот спрыгнул с кузова автомобиля, но не успел сделать и пары шагов, как позади появился тот самый лысый дядька. Он достал из-под сидения в кабине грузовика большой разводной ключ и двинулся на Николая.
- Папа!- Тёма изо всех сил побежал к отцу.
Николай повернулся, услышав голос сына, и боковым зрением в последний момент уловил руку с гаечным ключом…
Он успел выставить топор и уклониться от удара. Лысый мужик по инерции провалился в пустоту, протаранив головой отрытую дверь грузовика, от чего та звучно захлопнулась. Лысый сильно ударился, боевой пыл у него явно улетучился и на этом он и успокоился.
Николай двинулся к Артёму и вместе они спешно покинули поле боя .
На утро в дверь позвонили и на пороге появились двое мужчин в милицейской форме. Артём наблюдал в окно, как отец уехал с ними на милицейском уазике. Спрыгнув с подоконника, мальчик взял со стула свою рубашку. Потом быстро побежал в коридор и открыл нишу в прихожей. Там он взял топор, и, замотав его в рубашку, сунул под ветровку. Выйдя на улицу, он добежал до мусорного ящика. Потом торопливо огляделся и, убедившись, что никого нет, развернул топор. Забросив его в мусорный ящик, мальчик, как смог прикрыл топор сухими ветками, которые собрал тут же рядом с помойкой.
Артём был уверен, что милиционеры обязательно вернуться за топором. Но он им скажет, что топора у них никогда и не было. И тогда папу сразу отпустят.
На обеде позвонила мама и сказала, чтобы Артём их не ждал, а сам обязательно поел и не опоздал в школу. Парнишка весь день думал о происшедшем. Больше всего он боялся, что милиционеры нашли топор и теперь отца арестовали. Если это так, то они уже никогда не вернут ему папу. От этих мыслей очень хотелось плакать.
Вечером, когда мальчик вернулся из школы, он увидел на пороге папины ботинки. Тут же радостно бросился в зал. Родители сидели на диване и разговаривали. Когда в комнату вбежал сын, Николай встал и подхватил его на руки. Артём цепко обхватил отца за шею и крепко прижался к его небритой щеке.
- Тебя уже не заберёт у меня милиция?
Николай улыбнулся и заглянул в глаза сыну.
- Обещаешь?- не унимался мальчик.
- Никогда, никогда. Обещаю.
Потом Артём узнал, что оказывается, папу вызывали в милицию, как свидетеля. Дело в том, что сахар, которым торговал тот лысый дядька, оказывается краденный. А в тот вечер кто-то всё-таки действительно позвонил в милицию. И когда приехали милиционеры, то нашли на рынке и грузовик, который видели в день кражи у склада и главного подозреваемого с разбитым носом.
А Николай после всего этого зарёкся ради сына никогда больше не выходить из себя. И уж тем более не хвататься с пылу за инструменты.
В общем-то, всё обошлось. Вот только маленький Артём не знал, как рассказать отцу - куда подевался его топор…