Дом-интернат для лиц, страдающих психическими заболеваниями, распо-
ложенный в деревне Суфляново, Руднянского района Смоленщины, наводил дикий ужас на жителей окрестных деревень и посёлков. Здесь, в основном, были собраны представители криминального мира, совершившие особо тяжкие преступления, включая серийные убийства, которым судом, на основании заключения судебно – психиатрической экспертизы о невменяемости, вместо наказания было назначено принудительное лечение. Большинство обеспечиваемых – жители Москвы, Питера и других крупных городов. Отбыв в соответствующей зоне положенные по суду два года принудлечения, эти человекоподобные оформлялись родственниками в этот и иные аналогичные интернаты, дабы не претендовали на столичное жильё.
Как ни странно,- это сборище потенциальных преступников ни милицией, ни внутренними войсками не охранялось, находясь на балансе Минздрава. Найдя пару пустых бутылок, обитатели интерната, в любую погоду и время года, меряли километры вдоль шоссе Смоленск-Витебск, чтобы сдать свою добычу в магазин и, получив копеечный доход, купить леденцов или сигарет. По весне, из под таявших вдоль автотрассы снегов то тут, то там появлялись трупы суфляновцев, замёрзших по пути к магазину или обратно. Жалко их, убогих…
Но ещё более жалко юношей и девушек, отрабатывающих в интернате три года после окончания медицинского института по специальности
( дипломы им вручались только после отработки!). Сколько раз, выезжая на место происшествия в Суфляново, я,- старший следователь Руднянского РОВД, наблюдал такую картину: в ординаторской на втором этаже забаррикадировавшись кушеткой и столом, дрожал от страха молодой дежурный медик, а фанерная дверь с гиканьем и рычаньем штурмовалась жаждущими хранящихся в узких белых шкафчиках медикаментов. Вся дверь была утыкана сквозными ударами колюще-режущих предметов, что ещё более укрепляло мысль о злых намерениях оккупантов…
А в огромных подвалах интерната, куда меня отвёл «на экскурсию» его директор, довелось увидеть такое!!! Оказывается, не могу сказать,- законно это было или нет, здесь пожизненно содержались особо-буйные психи, выпускать которых на волю просто нельзя , мигом бы кого-нибудь убили, покалечили, изнасиловали. В общем, содержались невменяемые, причём,- буйные.
Было время обеда. Мы шли по слабо освещённым коридорам, по правой стороне которых тянулись камеры –одиночки площадью метров по девять- двенадцать, причём, вместо отделяющей камеру от коридора стены была металлическая решётка от пола до потолка , состоящая из стальных прутьев двух с половиной сантиметров в диаметре. Освещение в камерах было нормальное и в каждой можно было разглядеть человекоподобное существо в обрывках одежды, густо заросшее волосами и щетиной, что то берущее прямо с пола и с омерзительным чавканьем жующее.
«Вот так их приходится кормить: посуда, приборы, запрещены. Заходить к ним запрещено. Полы моем тёплой водой, из шланга. Раз в три месяца усыпляем выстрелом дозы снотворного, обмываем, проводим медосмотр, парикмахер стрижёт и бреет, стоматолог, если надо, санирует полость рта…» - чуть слышно комментирует директор.
В это время к решётке очередной камеры метнулось мускулистое тело, жёлтые клыки пытались перегрызть стальной стержень, кровавая пена капала изо рта на бетон пола, горящие ненавистью, налитые кровью глаза буравили меня насквозь. Я в страхе, отпрянул и поспешил к выходу. «Вот так и живём,- посетовал директор,- Пойдёмте, я вам их письма покажу.»
Мы проследовали в кабинет директора и он, ткнув пальцем в сторону двух бумажных почтовых мешков, сказал :
- Вот это наши подопечные написали только за два выходных дня! По договорённости с ребятами из КГБ и цензурой, я сам их первым читаю и отправляю неприемлемые в печку.
- А что и куда пишут?- полюбопытствовал я.
- Да в основном – жалобы на нехватку лекарств, плохое питание и содержание. Но есть и почудней! Ну как я такое , например, адресату отправлю?! Он протянул мне конверт. «Москва. Кремль. Товарищу Сталину.» - значился адрес на конверте. Я достал из конверта листок в клеточку. Письмо было от Е.- бывшего агента НКВД. «Дорогой товарищ Сталин!- писал Е.- Я горячо люблю нашу советскую Родину и не раз уже писал Вам о посягательствах на неё со стороны империалистических агрессоров. Вот и вчера я лично наблюдал высадку фашистского парашютного десанта на картофельном поле вблизи нашего интерната. Прошу Вас, как Верховного Главнокомандующего, срочно организовать меры по поиску и задержанию десантников…»
- А на вас лично жалобы пишут?- спросил я.
- Да сколько угодно! Такие мы не задерживаем…- Директор протянул мне пару десятков писем. Я взял наугад одно. « Господа начальники,- писал неведомый интернатчик.- Наш бессовестный директор ворует всё подряд. На краденые деньги построил себе дворец в Рудне, купил «Волгу». Ездит отдыхать на море, постоянно посещает ресторан. Наворовал миллионы, а мы тут живём впроголодь…» .
- Такие письма я лично переправляю по адресу,- говорит директор. Первое время по ним проводили проверки, потом перестали. А мне и ладненько, работать не мешают…
В последний раз перед убытием на новую работу побывал я в Суфлянове осенью. Один обеспечиваемый, ранее известный московский художник, выпивал с местным мужиком, которому помогал заготовить дрова. А потом, вдруг, собутыльник показался ему чёртом с рогами… Художник, выкрутив с телеги оглоблю, стал ею жестоко избивать нечистого, превратив бренное тело, буквально, в мешок с костями. Опять на два года в семёрку, сокрушался, отойдя от «белочки», художник. Я осмотрел его жилище- сторожку справа от интернатских ворот, где проживал он со сторожихой. На всех стенах – крупные картины. Выписанные мастерски – филигранно на шершавой стороне листов ДВП, удивительно живые, они, тем не менее, оставляли у зрителя чувство омерзения и ужаса… Все - в бордово- красных тонах, цвета крови и пламени, на всех – сцены резни и насилия, образы дьявола и его тёмных сил…
Я покидал интернат с поганеньким чувством неудовлетворённости государством, в котором есть такие вот криминальные интернаты, насильно отнимающем дипломы, заставляющем молодых врачей обихаживать обеспечиваемых, по-скотски относящемся к действительно страждущим, мрущим, как мухи, заточённым в подземные казематы.
То был шестьдесят первый год советской власти. Интересно, а как там сейчас?!
20-21 января 2014 г.