Бригадир бетонщиков Степан Васильич Васильев, познакомившись со мной, начал показывать все секреты своего ремесла.
- Ты, Гриша, вижу, что знаешь наше дело много больше моего, но я не завидую. Ты моложе и в люди выйдешь. Может в будущем буду работать под твоим руководством.
Дядя Степан росту высокого, плотный, ещё сильный мужик с рыжеватой бородой и потемневшими от курева усами. На работе носил короткую куртку, прикрытую фартуком из мешковины.
В ясный февральский день был небольшой морозец и мы уселись во дворе перекурить на стопках кирпича, подложив доску. Разговорившись он стал меня расспрашивать: «Кто я? Откуда? Зачем приехал в Питер?». Сам рассказал о себе. Он был родом из Псковщины. Несколько лет как совсем бросил своё хозяйство в деревне. В Питере живёт с десяток лет. Покурили, поговорили о семьях, о хозяйстве, крестьянской бедности и он пригласил меня к себе на чаёк.
Воскресным днём второй половины февраля направился к дяде Степану через Тучков мост на Большой проспект Петроградской стороны. Жил он в первом этаже деревянного флигеля. Двор настолько стеснён сараями, сугробами снега, что я едва отыскал вход на лестничную клетку.
На звонок-подергушку вышла женщина в накинутой на плечи какой-то кацавейке. На голове треугольником повязан ситцевый платок. Узнав к кому иду, пригласила следовать за ней в прихожую. Это была Анисья, жена Степана. Раздевшись в прихожей и пригладив волосы ладонью, вошел в комнату.
Первое, что я увидел - простой работы стол с выдвигающимся ящиком, куда в наших краях убирают после еды ложки, ножи, солонки. На столе повизгивал самовар с чайником на конфорке. Несколько чайных приборов. На тарелке горка баранков. Вокруг стола стоят простые табуретки, а вдоль стен под окнами длинная широкая скамья.
Кроме хозяина в комнате было четверо мужчин. Хозяин, поздоровавшись со мной, стал знакомить с гостями.
- Товарищи, знакомьтесь! Это наш новый рабочий-бетонщик. Он недавно прибыл в Петербург из деревни.
Все гости назвали свои имена и по команде хозяйки стали усаживаться за стол.
Напившись чаю с баранками, Степан попросил одного из товарищей почитать содержание листовки, напечатанной на машинке. Тот был в чёрной косоворотке с очками на переносице, совсем еще молодой. Это был студент из университета Коля Крыленко. Он достал из кармана платок, протер запотевшие очки и лицо, начал читать.
В листовке говорилось о необходимости массовой организации кружков по изучению сочинений Карла Маркса. Разъяснять народу о неслыханной эксплуатации трудящихся на фабриках и заводах. Разъяснять об ошибках царского правительства в Русско-японской войне. Готовиться к всеобщей забастовке. Требовать улучшение условий труда.
В заключение товарищ Крыленко сказал:
- Наш путь один - вместе с партией строить новое общество. Для этого мобилизовать рабочую массу, крестьянство и пытаться проникнуть в казармы и агитировать солдат на борьбу с самодержавием. Мы народу хотим добра. Вы, будущее поколение, будете жить в этом обществе.
В этом кружке я узнал о существовании партии Р.С.Д.Р.П. и её вожде В.И.Ленине. С большой охотой ходил на лекции. Знакомство со Степаном и его друзьями придавало мне силы. Узнал, за что надо бороться. Как узнавать друзей и врагов народа.
Смехово
Товарищество "Железобетон", где работал отец в 1916 году военизировали. Все заказы невоенного значения законсервировали. Отцу присвоили звание подпрапорщик с правом ношения обмундирования и оружия. Командировали его руководителем строительства военных складов перворазрядного значения. В связи с этим пришлось из Петрограда уехать со всей семьёй. Питерская закалка была теперь путеводной звездой.
Я успел закончить третий класс школы, который был для меня последним в Петрограде. Где-то придется вновь продолжить обучение. Отец работал на объекте в большом коллективе рабочего класса, в основном набранного из деревень. Там он вошел в подпольную организацию. Ему в этом помогала военная форма, занимаемая должность, земляк - шеф жандармов и сын Ваня.
На строительстве появились шпики и, видимо, бывали на лекциях. Писали доносы шеф-жандарму в уездное управление, находящееся в городе Валдае.
В один из августовских дней к нашему дому подъезжает коляска, запряженная хорошо откормленной лошадью. Это приехал наш деревенский сосед - жандарм Иван Клементьевич Клементьев, растолстевший на государственных харчах. Среднего роста, с толстым синеватым носом, с густыми бровями, нависшими на глаза. Увидев меня, он поманил меня пальцем к себе:
- Где твой папка?
- Он на стройке! Придет скоро обедать.
Мне бежать и звать отца не пришлось - он сам прибыл.
- Здорово Иван Клементьич! Какими судьбами в нашем захолустье?
- Здравствуй, сосед дорогой!
- Григорий Иваныч, у тебя на стройке какие-то кружки есть? Доходит дело до того, что кричат "Долой самодержавие!".
- Что вы, Иван Клементьич, дорогой земляк, я никаких кружков не замечал, да и кому тут заниматься этим делом? Ведь кто работает тут?! Большинство наши земляки из деревень. Им не до кружков, лишь бы заработать лишнюю копейку.
Между прочим, у нас был маленький тайничок в кондитерском ларьке, рядом с чайной Носова Ивана Ивановича. Там хранилась политическая литература. Там хранился спирт, который очень любил шеф жандармов. Насосется до пьяна, но в начале для виду возьмет понятых, кое-где поищет, составит акт, что ничего не обнаружено и уедет.
Содержал отец этот ларечек для конспирации, а торговать заставлял меня. В ларьке были также такие товары: конфеты, пряники, баранки, доставляемые из местной булочной, пользующиеся большим спросом. В начале я был рад, что работаю, но потом это однообразие сидения целыми днями в помещении надоели. Ведь мои ровесники бегают на свободе - ходят в лес, купаются в речке. Был ли от этого барыш - я не знаю, но меня лишили свободы. Денежную выручку честно отдавал отцу.
До работы в ларьке я ходил на стройку, там мне давали молоток, гвоздодер и кусок рельса. При помощи этого инструмента я из освободившихся лесов таскал гвозди, выправлял их и сдавал на склад. Там взвешивали, платили деньги раз в неделю по субботам.
Весной шестнадцатого года
Военвед дает приказ:
Отцу с мастеровым народом
Принять в провинции заказ.
В глухом местечке Смехове
Военный строить склад.
Мы все туда поехали
Пожить на новый лад.
Жизнь пошла иная.
Боровой сосняк и речка -
Просто часть земного рая
Это сельское местечко.
В речке часто мы купались,
Брали ягоды в лесу.
Долго над змеем издевались.
Гонялись из норы лису.
В дворах бутылки собирали,
Несли их сразу в кабачок.
Потом конфеты покупали
Или для бабочек сачок.
Впервые стал трудиться
Тайком от матери, отца.
Своим трудом я стал гордиться,
Что деньги есть у молодца.
Ходил на стройку гвозди драть
Из старых брошенных досок.
Потом садился выпрямлять
За старый рельсовый кусок.
Под вечер я сдавал на склад.
В неделю раз была получка.
Казалось дело шло на лад,
Но обнаружена отлучка...
Мне сказали: "Неприлично
Заниматься этим делом!".
Он заплатит мне налично
Что получу я за неделю.
Долго в тот день проревел -
Хотел на стройке подработать,
Отцовских денег не хотел -
От них ведь не было заботы.
Видя тут мое упрямство
И от безделья только вред,
Подобрал он мне хозяйство -
На торговый сунул след.
Рядом с чайной Носова
Ларек малюсенький стоял...
Сюда судьба забросила,
В ларьке я торговал.
Конфеты, фрукты, бакалея...
Не знаю был ли там барыш.
На это, время не жалея,
Пристроен был малыш.
Около моего ларька и чайной Носова всегда по вечерам было много народа. Только закончится рабочий день, как молодежь с гармошкой, гитарами собиралась на маленькую сухую площадь. Тут и песни, и пляски... а иногда драки. В этот период появлялись хулиганствующие компании. Шпики, сующие свои носы всюду, где только соберется компания в несколько человек, слушали - не проговорится ли кто спьяну против Царя-батюшки.
Сбор политических всегда проходил в недостроенных каркасах зданий в километре от поселка. Придет, бывало, Отец в ларек и спросит:
- Ну, как торговля? Что народ больше спрашивает? Устал, верно? Поесть ходил?
Я на вопросы отвечаю, а он в это время прикроет дверь на крючок, отодвинет мой прилавок в сторону, под которым в подпол разбирались три доски, достанет из тайника что надо, прилавок установит на место. Какие-то бумаги передаст человеку, ожидавшему на улице. Тут мы вместе идем домой обедать на второй этаж над чайной, где мы арендовали квартиру. Мать готовила обеды, закупала продукты, занималась с Яшей и была в положении.
- Что так поздно? - спросила мама.
- На работе задержали доставку досок с лесопилки - пришлось подождать. Как вы тут хозяйничаете?
- Маменька, ты посидишь в ларьке? Я немного погуляю. На речку схожу...
- Ладно, ладно иди. Навязал тебе папка работенку, но это лучше, чем гвозди драть. Смотри, у тебя все руки были ободраны, в синяках...
- Всё уже прошло! - и я, пообедав, убегал гулять с товарищами.
В октябре 1916 года строительство складов было законсервировано, так как царское правительство все средства переключало на войну. Отец был демобилизован и мог отправится на все четыре стороны. Или было решено "вернуться пока в деревню" или была чья-то инициатива - "послать его в деревню для политической работы среди крестьян". Я этого не знаю.