Ах, какой головокружительный роман завела Алька! Теперь она часто проводила время возле зеркала, придирчиво разглядывая свою внешность - лицо, волосы, фигуру... Глаза она находила не слишком выразительными: "Ну что это за глаза? Две какие-то круглые пуговки, а ресницы - очень редки и коротки!" Нос ей казался далеко не идеальной формы, она его сравнивала со вздёрнутой, округлой картофелинкой. Губы ей виделись излишне узкими и тонковатыми. Причёска - старомодной, а фигура по своим очертаниям явно полноватой. И вообще, в свои неполных 37 она могла бы выглядеть куда более привлекательнее!
Алька осматривала свою внешность изумлённо, и снова, в который раз задавалась вопросом: чем таким особенным она могла привлечь внимание к своей персоне такого симпатичного мужчины? У Алькиных ног при этом непрестанно вертелся вислоухий кудрявый кокер-спаниель, шоколадного окраса, её преданный четвероногий питомец по кличке Гаврош. Он всем своим присутствием, будто бы, одобрял удивлённо-восторженное выражение лица любимой хозяйки, невозмутимо повиливая кудлатым коротеньким хвостиком, егозя и забавляясь. Видимо, его хозяйка казалась псу презабавнейшей и непонятной в последнее время.
Алькина мама, немолодая, со следами былых бессонниц на лице, страдающая болезнью сердца, лишь украдкой всплёскивала руками и покачивала от удивления головой, веря и не веря в неожиданно пришедшее к её девочке счастье.
Всё дело в том, что Алька с пятнадцать лет назад перенесла неимовернейшую трагедию. Надо было такому случиться, что накануне свадьбы Алькин жених попал в автокатастрофу, разбившись насмерть. Не в долгих после этого перенесённого ею ужаса Алька угодила в неврологическую больницу с истощением физических и душевных сил, которое напрочь отобрало её лучшие дни, лишив многоцветья и насыщенности жизни. Неуверенность, сомнения, печали стали с тех пор постоянными спутниками Алькиного времяпровождения. В результате её часто прогрессирующих апатий, вялости и безысходности в помышлениях, Альку списали в разряд нетрудоспособных. С этого самого момента Алька поставила на своей личной жизни жирный крест. В сторону мужчин она даже не пыталась смотреть, но со смирением приняла суровую превратность судьбы. Не с тем рабским смирением, которое подавляет волю к жизни и воспитывает из человека раба, а с таким смирением, когда данность судьбы становится твоей неотъемлемой частью.
Наблюдающий её врач невролог постоянно задавал Альке одни и те же вопросы, вопрошая вкрадчиво: " Что Вас не устраивает в Вашей личной жизни, Альбина Алексеевна?" На что всякий раз Алька отвечала ему отрывисто: " А у меня нет личной жизни. И никогда уже не будет." На что врач тем же монотонным голосом ей возражал: "Вы считаете, что у других людей есть личная жизнь? Ни у кого её практически нет. Тем не менее, люди эволюционируют, продолжают жить, творить, ваять, созидать и так далее". В заключительной части своей речи доктор снова и снова настоятельно внушал Альке, что ей необходимо чем-то заполнить свой душевный вакуум: в худшем случае заняться вязанием салфеток, а в лучшем - завести собаку.
Таким образом, у Альки вскоре и появился Гаврош - жизнерадостное, добродушнейшее, любвеобильное существо, сумевшее отчасти заполнить тот самый душевный вакуум,в котором Алька очутилась волею судьбы. Алька овладела и вязанием крючком. И даже иногда общалась со своими подругами, бывшими коллегами по работе! Но у всех Алькиных подруг были семьи, и полная рабочая занятость, поэтому на лишние разговоры времени у них для Альки почти что совсем не находилось." Старая, никчёмная дева," - часто называла себя, вздыхая, с раздражением Алька, когда у неё что-то не клеилось или наваливалось печальное настроение. Так и жила себе Алька, так тихонечко и поживала в двухкомнатной хрущёвке на третьем этаже, со своей стареющей мамой и мохноногим Гаврошем.
И вот как-то однажды, в один из первоначальных осенних дней, когда природа в пышном золотом и пурпурном убранстве располагала к длительным прогулкам, Алька, выйдя утром на прогулку с Гаврошем, повстречала ЕГО.
По всему скверу были слышны переливистые посвисты птиц, а багряные и золотистые резные листья клёнов и лип являлись несомненным украшением этого тихого закоулка природы.
...ОН шёл навстречу Альке, свободной раскрепощённой походкой, ведя на поводке породистого, матёрого бульдога, не торопясь совершая прогулку, и выглядевший совсем, как киногерой Кристофер Ламберт из французского кинофильма "Орлетт". Алька обожала этот фильм. Ровно также она обожала актёра Кристофера Ламберта, быть может, оттого, что он походил внешним видом на её бывшего жениха. Алька, доселе не обращающая на мужчин ровно никакого внимания, вдруг остолбенела, а широко раскрытые глаза её встретились с глазами незнакомца. Незнакомец, в свою очередь, по-своему растолковав взгляд молодой, привлекательной женщины, предупредительно и мягко произнёс: "Не волнуйтесь за своего пёсика. Мой Санчо Панса - умён, миролюбив, к тому же хорошо воспитан. Как английский лорд!" - добавил он с шутливой улыбкой.
Бульдог по кличке Санчо Панса на деле оказался весьма общительным четвероногим "лордом". И вскоре питомцы быстро нашли общий язык, начав резво гоняться друг за другом и бок о бок искать что-то интересующее их, любопытно обнюхивая траву в сквере. Оба пса настолько весело общались на своём собачьем диалекте, что Алька впервые за долгие годы улыбнулась искренне и светло. Альку забавляли задорные игры кудрявого, суетливого, подвижного кокера и мускулистого, неуклюжего, толстоватого бульдога.
С этого самого дня, каждым новым утром, выходя на прогулку с Гаврошем, Алька непременно всякий раз встречала симпатичного незнакомца, прогуливающегося со своим невозмутимым Санчо Панса. Знакомство произошло как - то само собой, непринуждённо и легко.
- Меня зовут Вадим. Мне 39. Мм, я - вдовец. Может... я некстати сказал об этом... но Вам почему-то хочется довериться."
Алька и Вадим не могли наговориться друг с другом! Они говорили на самые разные темы! О своей неудачной попытке выйти замуж, об ужасной трагедии, повлекшей за собой неутешительные последствия, Алька выложила Вадиму всё как на духу! Вадим же искренне поведал Альке о своём наболевшем, о том, как он жил со своей женой, и насколько та была меркантильной. И как он вкалывал без устали на трёх работах, чтобы приобрести приличную дачу, новомодную машину, обставить по её вкусу квартиру и потакал её ненасытным прихотям до тех пор, пока жена его не обзавелась к тридцати годам неизлечимой болезнью и не угасла почти в одночасье. И что он после этого год спустя сменил место жительства, чтобы прежнее жилище больше не напоминало ему о прошлой не слишком радостной жизни.
Они разговаривали о погоде, о вязании крючком, о политике, о музыке, о профессиях, о поэзии! Вадим вспомнил, что он в молодости увлекался стихами, и былая память поэта воскресла и возобновилась в нём с новой силой! Он увлечённо читал Альке свои стихи! А когда она смотрела на него широко открытыми глазами, он откровенно любовался ею. Про себя называя Альку то аленьким цветочком, то несравненной Дульсинеей! В нём ожил дух романтики! Теперь он себя называл не иначе, как Дон Кихот, благо у него всегда под рукой был его верный Санчо Панса.
Как-то в один из дней, он принёс Альке огромный букет алых гербер. Алька, раскрасневшись от удовольствия, засмеялась счастливым смехом, закружилась, вальсируя, взяв цветы в охапку и уткнув в них лицо! " Но это ещё не всё", - прошептал ей Вадим, сбиваясь от подступившего волнения. Он прочёл ей стихи, и в их звучании были слова любви, с предложением руки и сердца.
А на следующее утро, выглянув в окно, Алька, затаив дыхание, увидела слово "ЛЮБЛЮ", выложенное из бардовых роз!
Ах! Какой роман закрутила Алька! Теперь она каждый день придирчиво рассматривает свою внешность. И часто останавливается у витрин магазинов, разглядывая платья и прикидывая про себя, как бы смотрелось на ней к примеру, вот это летнее платье, в фиолетовый горошек?
По всей комнате разносится благоухание свежих цветов. Мама украдкой всплёскивает руками и покачивает головой, веря и не веря счастью, наконец-то пришедшему к её девочке.
Эпилог.
Спустя два года.
Бабушка держит на коленях пухленькую кроху, годовалую белокурую малышку Амалию. Покачивая её, бабушка напевает: " Вот у нас какие ручки. Вот у нас какие щёчки!" Кудрявый Гаврош и толстобокий Санчо Панса, тесно прижавшись друг к дружке, дремлют на мягком коврике возле окна.
Алька и Вадим собираются на выставку прикладного искусства, где в качестве экспонатов красуются четыре кружевных Алькиных салфетки.
- Мама, мы не надолго, - улыбается Алька, - как только вернёмся, Вадик подгонит машину и на дачу, в Березняки отправимся.
Алька целует малышку в курносый носик и тихо говорит ей: "Не скучай без нас, Амалечка. Мы скоро!"
Рассказ находится в обработке.