Протяжно и тяжело вздыхал ветер в коридорах, запылённые окна почти не пропускали свет, ворчливым скрипом заходились ставни. Дом жил. Конечно, если можно назвать это жизнью. Подхваченная сквозняками пыль кружила в воздухе серыми тусклыми снежинками. Пустые залы, гулкие коридоры- всё хранило печать Времени, безудержного и безжалостного. Некогда богатые фрески потускнели и растрескались, а часть и вовсе осыпалась от затхлой сырости этого места. Достаточно было закрыть глаза, чтобы услышать астматическое дыхание Дома, его аритмичный пульс. Но он жил.
Едва ощутимая жилка жизни натянутой струной билась, захлёбываясь от печали о прошлом. Весь облик кричал о Старости, только всё так же молодо ей сопротивлялось его Сердце. Было что-то ещё, неощутимое, скорее на уровне интуиции... Дом шептал. Тонкий холодный шорох оглушал и разрывал сердце, но не понять было слов. Настойчивее и яростнее заговорил Дом, зная, что его не понимают. Можно ли описать беспомощную ярость умирающей обители- нет, словами не передать эту бездну отчаяния и боли. Да, боли.
Боль передавалась, захватывая тело. Уже на самом её пике, когда всё происходящее поглотила туманная дымка, Дом потянулся и повёл. Он начал рассказывать. В туманном сплетении стало отчётливо видно каким он был прежде. В нём не было буйства роскоши, только сила и уверенность достатка с подлинным величием умеренности. Гордо и строго Дом бросал вызов каждому входящему всем своим естеством, с поистине беспримерным радушием принимая достойных в свои залы, залитые светом свечей. Приветливо распахивая свои двери, он хранил размеренное течение жизни, создавая тепло большее, чем мог отдать горящий в подвальных топках торф.
Качнувшись в пыли, тени встали и обрели облик. Холодным ознобом прошло по спине от невыразимого одиночества в царстве призраков памяти. Ледяными иглами пронизывали приглушенные смех и голоса. Каким-то снежно- хрустальным звоном доносилась музыка, отравленная ядом вздохов Старого Дома. Легко кружили призраки в танце, временами покачиваясь не в такт от порывистых сквозняков. Скользить мимо них незамеченным и видеть больше, чем когда- либо было странно, но не страшно. Сжималось и затихало сердце, с каждым шагом всё окружающее становилось явственнее. С последним жёстким, захлёбывающимся ударом сердца стал различим стройный силуэт. Но возможно ли это... Зачем? В пол- оборота стоящий призрак повернулся и замер. Шаг. Второй. Третий. Четвёртый... Не разобрать слов, жаль. Прикосновение лёгкое, нежное и... тёплое. Танец закружил и окутал чарующим покровом загадочного и не было сил оторваться от пристального взгляда.
Внезапно Дом закричал. Может ли кричать "бездушное"? Ещё как... ещё как. Тело стало тяжёлым и марионеткой с обрезанными ниточками упало на паркет. Последним что виделось, был мужчина. С сединой в волосах и чёрном фраке. Он стоял, смотрел и улыбался, небрежно и легко держа в руке бокал вина. Чуждо и грузно забилось сердце. Удар, ещё один. Голос дома слабел. Нет, не уходи... Ещё всего лишь миг бала, только лишь миг, прошу. Билось сердце, слепо и непокорно стремясь назад. Но было и нечто иное: неизмеримое тепло и страсть пришли в него, словно... Словно Дом отдал свой пульс. Тишина. Были только сквозняк и пыль, дыхание и шёпот прервались. И только в глубине сердца с тихой нежностью мерцали свечи старого Дома.