Ранним-ранним утром, когда весь мир еще спал, чистые, широкие, сверкающие золотом врата раскрылись…
Стражи, высокие юноши с мечами в руках, застыли по обе стороны. Их огненные взгляды были устремлены вниз, туда, где на голой земле, низко склонив понуренные головы, сидели бедняги: души человеческие, покинувшие тела сегодня ночью. Они еще не знали, какая участь ожидает их, а потому сидели тихо, недвижимо, скорбно: пропустят ли их во врата? Или так и останутся они навсегда по эту сторону?
Время шло. Никто не выходил из врат, никого в них не впускали… Гнетущая тишина заставляла несчастных гнуться ниже к земле, и у каждого из них были в этот момент одни и те же мысли: еще и еще раз прокручивая в памяти свою жизнь, они взвешивали, анализировали, считали… Сколько раз ошибались, где грешили, как каялись. Что решит Божий Суд? На каких весах взвесит их поступки? И станут ли эти золотые врата, - манящие, прекрасные, - освобождением их от долгих страданий, счастливым завершением земного пути? Слышались тихие вздохи, едва различимый шепот, - последние молитвы, - а иногда рука поднималась, чтобы стереть горячую слезу…
Внезапно в самом центре врат показалась фигура. Это был мужчина, высокий, сильный, и в его облике чувствовалась власть. Стражи посторонились и дали ему дорогу. Он медленно двинулся вниз. Головы несчастных поднимались и смотрели ему в глаза: за кем ты пришел? Не за мной ли? Но Апостол Петр, - а это был он, - медленно шел дальше. Казалось, он кого-то искал. Иногда Святой наклонялся и пристально вглядывался в облик души. Нет, не тот… Ряд закончился, души застыли. Пётр внимательно огляделся. «Где же ты?» - говорил его взгляд. И вдруг, заметив что-то далеко в стороне, устремился туда.
В самом неожиданном месте, в каком-то прозрачном пролеске, среди тонких деревьев, сидел человек. По-видимому, собственная участь совсем не волновала его: он занимался тем, что складывал шалашиком хворост и, если бы у него был огонь, наверняка разжег бы костер! Более легкомысленного занятия в такой момент, казалось, невозможно представить! Но человек ничуть не смущался, а пребывал в самом благодушном настроении.
Святой Петр подошел ближе.
- Что ты делаешь здесь? – спросил он с улыбкой.
Человек поднял голову и добродушно ответил:
- А что мне делать там? Меня все равно не впустят!
- Почему ты решил?
- Да куда уж мне! – человек был весел и прост. – Я ведь из этих, кому даже в игольное ухо не пройти.
- Из богачей, – констатировал Петр.
- Из них. А если в земной жизни наслаждался, то о небесной – и не мечтай, так? – человек положил еще несколько веточек в свой воображаемый «костер». В глазах его играли смешинки.
- Все правильно, - подтвердил Святой и внезапно протянул руку: - Идем!
Вот тут человек растерялся:
- Куда?
- Туда, где твое место!
Бедняга неожиданно привстал, затем побледнел:
- Ты не шутишь?
Апостол Петр смотрел очень серьезно.
- Но почему? – спросил человек тихо.
- Помнишь, к тебе в дом как-то вечером женщина постучала? Она попросила что-нибудь из еды.
- Не помню.
- А я – прекрасно всё помню. И как твоя жена назвала её пьяницей, и как хотела дверь закрыть. А ты, ни слова не говоря, полез в холодильник и вытащил все, что там было. Из этой упаковки яиц та женщина детям ужин приготовила. Этого ты не видел, конечно…
Человек молчал.
- Я и еще помню, - продолжал Святой. - На корабле. Девушка, которая убирала каюту…
- Это я помню…
- Её обвинили в воровстве, а ты услышал – и тут же вмешался. И все деньги отдал. Сколько их было?
- Много.
- Да, много. А ты одним этим поступком себе дорогу в Царствие Божие проложил. И тем, что денег не пожалел, и что за невинного человека вступился. Те люди, кстати, нашли свои деньги, только постыдились об этом сказать. Мне продолжать?
- Не надо, – человек стоял очень прямо. Он волновался и не мог поверить, потом опустил свою голову: - Я никогда не был праведником.
- Стыдишься?
- Стыжусь.
- Дай твою руку.
Они шли вдвоем, и длинные полы хитона, в который был одет Святой Петр, задевали других несчастных, ожидавших своей участи. Один из них, очень высокий мужчина, в упор взглянул на проходившего мимо апостола, и во взгляде его читался твердый вопрос: «А когда же – я?» Святой чуть замедлил шаг и, обернувшись к своему спутнику, вполголоса сказал:
- Этот человек всю жизнь постился, в Храм ходил, всё, что надо соблюдать, - соблюдал. А сердца доброго не имел.
И пошел дальше…
Ворота раскрылись, стражники посторонились, давая входящим пройти. Тихий стон, как шелест, пронесся над головами. Человек отпустил руку апостола и с состраданием глянул на тех, кто остался.
- Но ведь у меня – никаких добродетелей, - сказал он с болью, - ничего! – и еле слышно добавил: – Я даже жене изменял.
- Ну, это я беру на себя, - сказал Петр. И, улыбнувшись, ввел в Святые Врата новую душу.