Я спал крепко, давно не было столь всепоглощающего сна, пожалуй, с тех времен,
когда еще жил другой жизнью, был иным человеком... когда-то. Открыл глаза,
солнце вовсю проскальзывало сквозь не плотно задернутые шторы. Олдмана не было.
Я вышел из театра в утро, свежее, прохладное после ночной грозы, покрытое
легким туманом, сквозь которое неяркое свечение солнца падало на город.
Я шел по улицам в каком-то собственном коконе; все крутился в уме разговор,
его неожиданное предложение и то, что теперь мое прибывание в Де Люксе
обозначено неким грифом особенных взаимоотношений с Олдманом. Я не совсем
понимал, как их выстраивать отныне, но это казалось не столь важным сегодня.
Мои мысли поменяли полярность после ночного разговора и приобрели очерченность
и завершенность. Может я наконец-то примирился с собственными ощущениями
мира вокруг, нашел силы идти сквозь, потому что нет другого выхода! Олдман
прав, не важно, как мы умрем, своей ли или случайной смертью, либо Земля
прекратит свое существование по каким-то обстоятельствам. Неизбежность пугает,
но я знаю о ней. Теперь я полон желания успеть сделать оставшееся время
осмысленным.
Я шел по городу, залитому мерцающими, почти не живыми лучами солнца, поймав
себя на мысли, что на моем лице замерла улыбка, совсем не понятная, тоже
чужая и холодная, но все же улыбка, приносящая удовлетворение. Давно я не
улыбался, разве что в кривой ухмылке сам себе. Просто шагал и улыбался,
щурясь вдаль. Еще захотелось есть. Вспомнил, что не ел почти сутки, вообще
не испытывал голода, только пил. Я искал глазами какую-нибудь забегаловку,
и наше приемлемую на углу, у площади. Пахло там едой, я решил остаться.
У окна хорошо сидеть, смотреть на потоки людей и машин, они помогают
пищеварению. Пока крутил в руках меню, кофе уже дымился в чашке, почти черный,
сносный. На скатерти дырочка в дальнем углу от сигареты, блики солнца
рисуют полосы и пересечения на столе. Надо позвонить Бадро. Он волнуется
впустую, хочет, чтобы я всегда был в поле досягаемости, но так не бывает.
Достал из кармана мобильник, набрал номер.
- Отец, со мной все в порядке, я вернусь сегодня или завтра. Ты слышишь?
- Да, я слышу... приезжай, ты же знаешь, я жду тебя.
Я отключил телефон. Никогда не думал, что буду называть его отцом, скорее,
чтобы потешить старика. Отец-слишком много компонентов должно сойтись, тогда
слово приобретает логическое завершение. Не чувствовал такого завершения.
Официантка принесла яичницу с беконом, вафли с кленовым сиропом, подлила еще
кофе. Улыбнулась мне, надо улыбаться клиентам.
- Можно без улыбки, так сойдет.- Я зачем-то сказал глупость, девушка переста-
ла улыбаться, ушла. Терпеть не могу эти принужденные улыбки в кафе.
Не запоминаю вкуса блюд, они просто идут по назначению. Никогда не задумывал-
ся,какой вкус у яичницы или вафель. Просто ел пищу, чтобы не умереть с голода.
И если меня спросят, какое любимое блюдо или каков вкус у бекона, я не отвечу,
тупик.
На площади перед забегаловкой творилось что-то странное, не вписывающееся в
естественную атмосферу. Я стал замечать людей, бродящих по кругу. Вроде бы
их не было до этого, они как-то неожиданно отпочковались от общей массы.
Я продолжал жевать свою безвкусную яичницу и наблюдать. Они ходили в туман-
ных лучах солнца, почти прозрачные бестелесные тени. Потом из неоткуда
возникли транспаранты, листовки, которые они пихали людям, подсовывали под
дворники припаркованных машин. Мне стало интересно, человек восемь-десять,
как молекулы, двигались хаотично, но с определенной целью. Пил остывшую
коричневую ерунду, наблюдал, не хотелось покидать теплое помещение. Может
позже схожу туда, даже возьму одну листовку себе на память.
Расплатился, вышел на солнечный холодок. Как же поменялся климат, я поежился,
натянул капюшон куртки, засунул руки в карманы и побрел к площади.
Они оказались вполне живыми людьми, бросился в глаза плакат. На темно-
синем фоне желтой краской довольно небрежно было написано:"Мы ждем
апокалипсис. А ты?" Тут же сунули в руку листовку, где были перечислены
какие-то адреса, масса ненужной информации, слившаяся в глазах в одну
общую полосу. Я застрял здесь, среди этих молчаливых молекул, прибывающих
в своем двигательном оцепенении. Даже не сообразил, что они хотят, к чему
призывают, и вообще, живы ли они, или уже застигнуты этим болезненным
состоянием, которое охватывает постепенно город, людей в нем, всю страну.
Рыжая очутилась возле меня, пристально заглянула в глаза, даже встала на
носочки, чтобы заполнить собой все пространство. От нее так пахло солнечным
ветром, горячим песком, словно она только что побывала в той прошлой
жизни, а теперь снова вернулась в холодный туман, принеся вслед эти волшеб-
ные запахи и ощущения.
Я смотрел на рыжий мех, именно меховые волосы, такие густые и пушистые.
Они подрагивали ярким пламенем на солнце, ослепляли глаза нереальным цветом
апельсина и золота. Забавная девочка, в чудном одеянии, с такими глазами,
от которых у меня мурашки побежали по спине. Зеленое пальто, ярко-синий
шарф, кое как намотанный на тонкую шейку, а еще армейские сапоги на шнуровке,
явно с мужской ноги. Это прелестное чучело еще и улыбалось беленькими
зубками, морщило носик, покрытый веснушками.
- Скоро апокалипсис, если желаете, мы научим вас не бояться, а готовиться
встретить его достойно.-Девчонка серьезно говорила абсолютную чушь и верила
своим словам.-Вы не пожалеете. Я знаю, вы сомневаетесь. Мы можем помочь
осознать себя в изменившемся мире, справиться со страхом.
- Ты сама-то веришь, в то, что говоришь?-Я усмехнулся, покачал головой.
Вот он результат массового помешательства. Из апокалипсиса сделали бренд.
Люди покупают бейсболки, значки и магнитики на холодильник с символикой
Страшного Суда, а теперь и предлагают услуги по выживанию!
- Я верю и вам советую!-Она все стояла передо мной, надеясь заинтересовать.
Теперь я желал полюбоваться на Рыжую дурочку. Она была тоненькая, маленькая,
совсем безгрудая, плоская, как доска. Кого-то напоминали черты лица-
острый нос, вытянутые скулы, чуть грустные глаза, цвета песков пустыни.
Лиса с ярким мехом, играющим на солнце.
- А что надо сделать, чтобы ты научила меня спастись от апокалипсиса?-Я
откровенно издевался над ней, но она то ли не замечала иронии в голосе, то
ли делала свое дело вопреки.
- Вот адрес,приходите к нам на занятия. Это абсолютно бесплатно.-Она
улыбнулась,-придете?
- Как тебя зовут, лисичка?
- Ана.
- Приду, Ана,-я смотрел на крохотное существо сверху вниз, стало как-то
весело от ее наивной простоты, ненавязчивой, как у ребенка. Она и была прекрасным ребенком.
Она уже снова оказалась в кругу молекул, подмигнула мне. Теперь на ее пути
стояла новая цель, которую надо заманить в эту секту придурков. Я взглянул
на листок, оставленный у меня в руке. Пожалуй, я зайду, совсем не далеко
отсюда, если успею до начала конца. Захотелось просто понаблюдать за
Рыжей. теперь только она существовала в группе теней, отделившись от
остальных своим протестующим существом. Я вернулся в забегаловку,
у больше не улыбающейся мне официантки попрсил еще чашку кофе, и стал
просто следить за Аной.