Снова я никуда не ходил. Спал, сколько хотел, потом шел к Сергею, с ним проводил остаток дня. Много читал. Лето шло своим чередом.
Рядом судостроительный завод, но у меня нет никакой специальности. Я даже не знал, куда обратиться, что для этого существует отдел кадров. Всё же пошел на судостроительный, поговорил с начальником, который не горел брать на работу несовершеннолетнего. Предлагал идти учеником клёпальщика. Я представлял, какая это адская работа, у меня и без того со слухом проблемы.
Не заметил, как пролетел месяц. Угнетало сознание, что сижу у матери на шее, она ничего не говорит, но неприятно. Считает, что один раз нашла мне работу, которую я не мог выдержать. Часто приходил Коля. Как-то в разговоре он сказал, что в конторе, где я работал, служит его знакомая молодая женщина, можно зайти и узнать, сколько я заработал за несколько дней выходов на работу.
Она сказала, в какой день прийти за деньгами. За четыре рабочих дня заплатили 300 рублей. Подумал, что ошиблись в начислении, но уточнять не стал. Хотя деньги привалили неожиданно, богачом не стал. Они очень быстро разошлись по самым неотложным делам, даже матери ничего не смог дать, и снова без денег и без возможности в ближайшее время их получить.
Однажды днем неожиданно пришел Коля и возбужденно сказал, чтобы я собирался вместе с ним, могут принять на кофеиновый завод. Мы поехали на Барцхану, пришли в цех начальника цеха. Грек Абаджиди Ян Осипович, сказал:
— Его невыгодно брать, через два года заберут в армию.
На что другой мужчина заметил:
— Два года на тебя будет работать человек, а ты недоволен.
Фраза резанула слух. Но я счел её обычным штампом речевого оборота. Так уж заведено: начальник любого ранга считается хозяином положения. Да и мне всё равно, на кого работать, лишь бы работать, а не болтаться без дела.
Абаджиди согласился, и я без долгих проволочек начал работать помощником диффузорщика 3 разряда, вместе с Зури Джанелидзе, аджарцем лет 25-ти. Лицо мужественное, красивое, с крупными чертами, как у многих аджарцев, армян, черные усы. Он относился ко мне хорошо, доброжелательно. И скоро я почувствовал себя на своем месте.
Обязанности не сложные: следить за бункерами, наполняющимися отдубиной, чайными отходами после заварки в диффузоре П-образной формы, только перевернутой. Бункер надо выгрузить в самосвал, потом проехать с ним к весам, взвесить и записать в журнал чистый вес отдубины. В конце смены убрать рабочее место.
Бывало и так, что весь бункер вываливался мимо самосвала, или же водитель плохо ставил самосвал, и много отдубины падало мимо борта. Иногда срывались крючки-запоры на бункерах и вся отдубина, более двух тонн, вываливалась. Тогда приходилось попотеть. Плохо было и в дождь, отдубина пропитывалась влагой. Работа физическая, но вполне по моим силам.
Каждый день на стене весовой вывешивалась молния с указанием, какая смена отличилась по экстрагированному чаю, вышла на первое место. Это мало влияло на зарплату, но приятно видеть свою фамилию среди лучших работников, хотя уже знал, как достигается первое место. Мы просто приписывали рейсы автомобилей, повышая тем самым зарплату водителям, которые, не пошевельнув пальцем, получали лишние рубли. Несомненно, то же самое делали и в других сменах. Зарплата небольшая, до 900 рублей, но в Батуми трудно больше заработать, нужно иметь квалификацию.
Коля отрабатывал последние смены перед уходом в армию. Получилось так, что он передал мне своё рабочее место. Какое-то время мы работали в разных сменах и уже не так часто встречались. Свободного времени стало еще меньше, но и его тоже надо как-то убить. Приезжал к Коле. Если дома нет, значит, на работе. Перелезаю через невысокий бетонный забор и вызываю его на улицу.
В порыве чувств и от переполняющей энергии, он начинает в шутку со мной боксировать, ладонью ударяя по моему лицу, что довольно неприятно. Я не привык к подобному обращению, не умею боксировать, и психологически не готов ударить друга по лицу, то ли реакция замедленная, и он постоянно пробивает мою защиту, довольный, что такой ловкий.
Рядом с Колей часто видел худого паренька, он тоже работал, но в другой смене. После ухода Коли в армию, между нами установились добрые, дружеские отношения, при встрече приветствовали друг друга. Однажды придя на смену, увидел его, сидящим за нашим столом вместе с остальными диффузорщиками, и от порыва дружеских чувств, стукнул его ребром ладони по затылочной шее, туда, где находится чувствительная уникальная точка, которая в китайской акупунктуре называется фэн-фу. В восточных единоборствах удар по этому месту считается наиболее опасным. Разумеется, я тогда этого не знал, просто стукнул от щенячьей восторженности, не придавая значения. Он тут же вскочил, и нанёс ответный, довольно чувствительный удар по шее. Я обиделся. Ты что?!
С той поры наши отношения прекратились. Правда, их и не было, просто здоровались, а сейчас и этого не было при случайной встрече. Но скоро и они прекратились, он исчез.
Никто из нас не знал, что 9 сентября в 19-10 турбоэлектроход «Балтика», бывшая ранее «Вячеславом Молотовым», построенная в Голландии в 1940 году, вышла в рейс на борту с Н. Хрущевым, а через десять дней 19 сентября в 10 часов утра в грязном грузовом порту был спущен трап в Нью-Йорке, где наш руководитель пробыл 25 дней. Произошел неприятный инцидент – сбежал котельный машинист Виктор Яаниметс. Но в журнальной хронике нам показывали только триумфальную встречу с американцами: море улыбок, цветы. Позже рассказывали, что Хрущев зачем-то стучал туфлей по трибуне ООН и кричал:
— Мы вам покажем Кузькину мать! – Чем поставил переводчика в затруднительное положение. Не могли американцы понять, зачем им смотреть на мать какого-то Кузьки.
Газеты, несмотря на их дешевизну, почти никто не читает. Они очень скучны. А если и покупали, то затем, чтобы завернуть какую-нибудь покупку. Все важные новости сообщались в кинохронике, с двухмесячным опозданием, пока довезут до нашей периферии, на край Союза.
Отгуливая две недели перед армией, Коля зачастил ко мне. Я тоже приходил к нему. В одном из бараков Кофеинового поселка жила его сестра Валя со своим десятилетним сыном. Недавно она вышла замуж за Николая Якушева, худого 35-летнего мужчину, любящего выпить. Коля был против этого брака. Соответственно и я так же относился к нему, без симпатии и доброжелательности, равнодушно.
Когда я начал работать на заводе, то изредка сталкивался с ним, и, от делать нечего, спорили о жизни. Он говорил — какая она в реальности, со всеми недостатками, пережитками, а я — как должно быть, как будет, как меня учили: советское — значит, лучшее, а капитализм — это загнивающий, вымирающий мир без будущего. В это верилось. И я отстаивал социалистические ценности, крепко вдолбленные пропагандой.
После социализма будет коммунизм. Но сразу же возникал вопрос: А что будет после коммунизма? Не застынет же общество на одной формации? Оно должно развиваться. Но каким оно будет, и как всё это будет происходить, на этот вопрос ответа не было. Нигде. Советские философы молчали, потому что не знали ответа.
Иван Ефремов писал о победившем коммунизме на всей планете в далеком будущем в романе «Туманность Андромеды», которым все зачитывались. Якушева злил мой щенячий оптимизм, и в сердцах обозвал:
— Ленинский выкормыш.
Я улыбнулся. Мне такая оценка льстила и нравилась. Я защищал советский образ жизни от несправедливых наскоков антисоветчика. Неужели он не видит, как много хорошего сделала советская власть для народа? А будет еще лучше, об этом и в газетах пишут. Но, часто в них читать нечего. Мы не могли сравнивать, не представляли, как должно быть в нормальном обществе.
Глаза привычно выхватывают на первой странице небольшой абзац: «34-е последнее китайское предупреждение США», летчики которых летали над Тайванем. А Китай из месяца в месяц продолжал делать последние предупреждения. Мы только посмеивались и спрашивали: Какое там по счету? За тысячу перевалило. Потом за три тысячи, и мы перестали следить.
Мы не знали, и газеты не писали, в чем там дело. Самолеты летают над Тайванем, который китайцы считают своим. Это всё равно, что американцы летали бы над Аляской, а мы бы делали американцам предупреждение. Но тогда это нам никто не разжевывал. Советский народ не должен знать правду, которая не льёт воду на социалистическую мельницу.
Без Коли стало скучней, но жизнь шла. И, хотя каждый день надо ходить на работу, свободного времени много. Смена длится шесть часов, как и на всех химических предприятиях СССР. Но все рабочие обязаны отработать сорок один час в месяц, и поэтому мы выходим на работу, чуть ли не каждый день, невзирая на воскресенье и все праздники. Любой из нас предпочёл бы работать восемь часов, но не так часто ходить на завод, потому что время, уходившее на дорогу, занимало половину всей рабочей смены.
Если удавалось взять в библиотеке хорошую книгу, то прочитывал залпом, не отрываясь и не выходя из дома. Но хороших книг очень мало. Большей частью читаю макулатуру, потому что привык читать и не могу не читать. Поражаюсь, как такие скучные книги выпускают? Так и я могу писать, много ума не надо.
Вечерами сидел возле приемника и пытался поймать радиостанции с вражескими голосами, которые великолепно глушились нашими доблестными радетелями. Ничего не разобрать, лишь отдельные слова, трудно понять смысл. Невольно переключался на музыку.
Чрезмерные восхваления Хрущева надоедали, но все, как бы старались этого не замечать, хотя всё походило на им же разоблаченный культ личности. Не выходило ни одного номера без его портрета, в каждом номере кинохроники круглое, улыбающееся самодовольное лицо, в каждом журнале его портреты. Ходили анекдоты. Мне понравился про лысого гангстера:
Приехал Хрущев в Америку и поспорил с Кеннеди, у кого в стране больше пьяниц. Кеннеди сказал:
— Вот тебе пистолет. Выходи на улицу, и если увидишь пьяного, то стреляй на поражение.
Вышел Хрущев и стал бродить по улицам Нью-Йорка. Весь день проходил, но так и не увидел пьяных. Под вечер возвращался домой, как увидел пьяного прохожего. Застрелил. За ним еще один. Потом еще. Тем временем Кеннеди звонят:
— Какой-то лысый гангстер перестрелял всё советское посольство.
Как-то Славка показал на спичечный коробок и спросил:
— Знаешь, как расшифровываются эти буквы на коробке? Видишь, СНХ – Самый Нахальный Хозяин Хрущев Никита Сергеевич. – И всё в таком духе, довольно длинно. Не запомнил всё.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/07/08/400