Андрей Вискалин
«Моя переписанная биография»
- В каком смысле переписать биографию? А! Хотел бы я что-то изменить в своей жизни? Что-то, или всё? Да. Понял. Ну…Ты знаешь Виталька, это такой вопрос каверзный. Не вопрос даже, а предмет для спекуляций. Что я имею в виду? Ну, замечал, по телевидению там, либо в СМИ, когда у какой-нибудь видной персоны спрашивают – «Хотели бы вы изменить что-то в своей жизни? Прожить её по другому, не встретиться с трудностями, которые выпадали на вашем пути?». И человек сразу щёки дует. Важно так, с патетикой, зачастую подняв указательный палец, тыча в небо, отвечает «Да что вы! Нет! Никогда! Если была бы такая возможность, я прожил бы свою жизнь именно так как прожил! Прошел бы этот трудный путь заново! Испил бы эту чашу с горьким, но хмельным напитком под названием «судьба» до дна!».
Все это Виталька пафос. Маскарад, демагогия и чванство. Помнишь как у,..не помню у кого, кажется у Некрасова - «Я ни о чем не жалею, я никого не боюсь и поэтому я свободен!». Во блин! Чувствуешь сколько театральности? Свободен он! Не жалеет, не боится он! Естественно, чего ему боятся? Лежи себе «славной осенью», лежи себе - здоровый, ядрёный возле леса. Как в мягкой постели высыпайся. Везде ж – покой, простор. Ружьишко рядом лежит, шляпа с пёрьями и всё такое. Или в спальне своей - лежи на белых простынях, при занавешенных окнах и пописывай стишки. Про парадный подъезд да, про железную дорогу, на которой несчастные крестьяне «костьми ложились». Лежи, при этом, не забывая каждые пятнадцать минут звонить в колокольчик и принимать принесённую лакеем, на серебряном подносе, очередную рюмочку ликера и мундштучок «…спасибо голубчик, ступай…».
Чуешь Виталька сколько фальши? Ой, чтоб тебя!…- он уронил на землю ломтик солёного огурца, которым долго никак не мог закусить, увлекшись. Поднял, обмыл минеральной водой и отправил в рот. Хрустел огурцом, морщился от кислоты. Продолжал:
- А я вот хотел бы изменить свою жизнь. Хотел бы однозначно. Мне бы раньше ум теперешний. Ох! Я же что? Я же ругаю и корю себя вечно за характер свой. И говорю я тебе это честно и откровенно. Наливай кстати. Изменить многое хотел бы, и переписать к чёртовой матери эту биографию с самого начала. Я же что? Я же с детства, с юности ошибаюсь, спотыкаюсь. Где другой по «сухенькому» пройдет, я непременно в лужу. Пример? Можно и пример. – Он задумался на минуту, налил себе в стакан водки на два пальца, забыв о собеседнике «махнул» быстро, закурил:
- В восьмом классе Виталька, народ раньше принимали в комсомол. Да ты молодой совсем, не знаешь ничего этого. Ну да ладно. Так вот. Всё принимание-вступление заключалось в том, что, кандидатам раздавались, примерно за неделю-две до вступления, маленькие красные книжечки – уставы ВЛКСМ. В этих уставах заранее кем-то, ну видимо председателем ячейки или активистами, были подчеркнуты несколько самых важных предложений. Совершенные пустяки, предложений пять-шесть. От нас, от кандидатов требовалось эти предложения просто выучить наизусть. Представляешь? Выучил, пришел в горком, тебе пару вопросов по этим самым предложениям, ты ответил – держи билет, значок и всесоюзное уважение. Все дело в том что, советский школьник, годами, десятилетиями так и делал. Так мне же так не надо! Ум мой пытлив и жаждущ. Натура то моя, блин заковыриста и искательна. Чёрт его знает, откуда это у меня. Прочёл я этот устав «от» и «до». Чуть ли не весь его наизусть выучил. Ни хрена не понял, правда. В голове только слова Павла Корчагина «…прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно, за бесцельно прожитые годы…». Вот и вчитывался в устав, чтобы мне, понимаешь, не было мучительно больно потом. Короче всё чин по чину. Настал знаменательный день.
Привезли нас в горком. Из нашего класса человек десять, из других школ, человек сто набралось. Сидим, волнуемся, очередь идет. Три минуты и ты комсомолец. Подошла моя очередь. Вхожу.
Сидят в президиуме четыре человека – двоих знаю. Председатель – «дрищ» какой-то в очках, зубрила. Второй - взрослый товарищ, видимо горком партии прислал понаблюдать, каковы они – молодые крылья партии. Девушку в президиуме я знал – Наташа. Из нашей школы она была, из десятого класса. Такая «мымра», вечно строила из себя Зою Космодемьянскую. Разговаривала в школе, со всеми учениками задрав нос, а с учителями глазки опустив застенчиво. Терпеть таких не могу. И четвертый мне знаком был. Лет ему восемнадцать было, гладкий такой весь, правильный. В нашем микрорайоне он жил, и прозвище у него было «Паша-левис». Фарцевал он. Ну, - он засмеялся. – Ты Виталька и слов то таких не знаешь. В общем, родители у него были какие-то «шишки», по заграницам там, и всё такое. Привозили шмотки всякие – маечки-джинсики, а он втридорога продавал в институтах и школах. Ну не явно, конечно же, так втихаря. И одновременно был председателем комсомольской организации нашего района. Вот так то. Ладно, отвлёкся я.
Захожу, встаю, жду. Мне вопрос – я ответ. Мне второй, третий – я ответ. Вроде все как у всех. Президиум улыбается, уже поздравлять собираются, руку жать, билет комсомольский подписали. Наташа, блин, для вручения его уже в руки взяла, мол – подходи, получай. И тут, елки-палки, не выдержал я, сорвался у меня вопрос, который в башке крутился всё время пока я устав зубрил.
- Можно вопрос, - обращаюсь.
- Конечно, - отвечают.
- Я вот прочитал устав, почти всё мне ясно, только не понятно одно – в чём будет отличие, когда я вступлю? Я вообще то и так живу «по ленински». Так что же мне даст комсомол?
Ты бы видел Виталька их рожи! Дрищ под стол сползать начал, очки у него аж запотели. Товарищ «партийный» позеленел лицом, глаза выпучил, привставать стал со своего места. Паша-левис скорчился, давится со смеху в кулак, лопнет сейчас. А Наташа задрала голову так, что смотрела на меня уже не глазами, а ноздрями. Да как заорёт:
«Чтоооо! Как ты смеешь! Что тебе даст комсомооол!? Это ты должен все что есть одавать комсомолу! Всего себя, весь огонь в твоём сердце, всю душу!» - Тут я «забил» последний гвоздь в крышку гроба с моим комсомольским будущим. Говорю тихонечко мол, «Что же я могу отдать? У меня ничего нет, я простой советский школьник…». Тут уже товарищ из «партии» заорал: «Пошёл Воооон!». В общем, выперли меня Виталька из горкома, да ещё потом в школе выговор влепили.
Говорю же дурак я! Несдержан. А вступил бы тогда, может быть пошёл потом по «комсомольской линии». Десяток годов, а там перестройка, «свободная Россия», может быть добрался бы до руководящих ролей в комсомоле и вместе с ними участвовал бы во всероссийской приватизации. «Отлохматил» себе бы кусочек как они все, и…ни о чем бы не жалел, ничего бы не боялся, и поэтому был бы свободен.