Первой ускакала в голубые дали Пируэтта. Самая любопытная. Самая бойкая.
- Только хвостиком на прощанье и махнула, - сказала баба Ира внуку.
Тем же вечером Тёма услышал, как папа говорил через забор Ольге Витальевне:
- Держите лучше вашего урода на привязи. Иначе в следующий раз отверну ему башку, поняли?
Потом папа обернулся, увидел Тёму, скорчил смешную гримасу и сказал:
- Шутка!
И они засмеялись.
Спустя три недели Розмаринчик рванул за сестрицей.
- Не плачь, Тёмочка, - утешала мама, - он теперь в волшебном лесу. Вместе с остальными кроликами. Веселятся вовсю.
Тёма пытался не плакать, потому что уже большой. В мае четыре года исполнилось. Даже деда Петя сказал: «Мужик растёт!» Но слёзы катились сами, и ему приходилось незаметно слизывать их языком.
Всё началось с деда Мороза. Он положил Тёме под ёлку книгу «Жили-были кролики». И Тёма заблажил.
- Хочу кролика, – просительно заглядывал он в глаза маме, не забывая повторять волшебное слово. – Пожалуйста! Одного. Самого маленького. Самого серого.
- В моём детстве про кроликов не книжки читали, - улыбался снисходительно деда Петя.
- А что вы делали с кроликами? – интересовался внук.
- Что, что, ели, - все так же улыбался дед.
- Ели? – ужасался Тёма.
- Шутка, - подмигивал папа, и все смеялись. Кроме деда Пети, тот неодобрительно качал головой.
В бесплодных просьбах откружил остаток зимы, налетела весна, случился переезд на дачу, а Тёма продолжал блажить.
- Хорошо, - сдалась наконец мама, - будет тебе кролик, если пообещаешь не баловаться и если папа согласится.
- Ты что, совсем? – сердился папа. – Куда мы его потом денем?
- Не бубни, - смеялась мама, - целое лето впереди, что-нибудь придумаем.
Вместе с птицами проснулся Тёма в свой день рождения. Выскочил босым на прохладное майское крыльцо навстречу синему небу, игривому ветру, небывалым приключениям и глазам не поверил. Кролики! Настоящие. Сидят в клетке и смотрят на него внимательно.
Апельсиновая Пируэтта. Облачный Розмаринчик. И Сыроежик. Самый маленький. Самый серый.
- Будешь у них за старшего, - сказала мама.
- Отвечаешь головой, - добавил папа.
Тёма улыбался и не верил своему счастью.
…И вот остался один Сыроежик. И Тёма отвечал за него головой. Подолгу простаивал он теперь возле кроличьей клетки, ставшей внезапно слишком просторной. Совал сквозь прутья всякие вкусности, уговаривал Сыроежика не спешить в волшебный лес.
Кролик с готовностью зажёвывал и хвостатую морковку, и хрусткий капустный лист, и пахучий клеверный стебель, чутко шевелил длинными плюшевыми ушами, смешно морщил нос.
Когда Тёме разрешали взять Сыроежика на руки, он старательно гладил того по шёлковой серой спинке, шептал в трепещущее ухо магические слова, завершавшиеся всегда одним и тем же страстным призывом: «Останься, останься!» Кролик моргал глазами, соглашался.
В конце августа деда Петя, глядя на очередную сцену внуко-кроло-братания, произнес:
- Ну, и кто мне скажет, что с этим лопоухим недорослем делать будем?
Баба Ира кашлянула и ответила мамиными словами:
- Что-нибудь придумаем.
- Как же… придумаете вы. Нет, я вот не пойму, - не унимался деда Петя, - зачем дитю врать? Чем раньше он поймёт устройство жизни, тем для него будет лучше. Лично я уже в шесть лет помогал отцу курям головы рубить…
Баба Ира вдруг закашлялась, да так, что деду срочно пришлось стучать ей по спине.
- Сыроежик будет жить в моей комнате, - строго возвестил Тёма.
Деда Петя отвёл взгляд.
Три дня взрослые решали судьбу Сыроежика. Три дня спорили.
- Одни эмоции, - горячился папа, - ответственности у тебя не больше чем у Тёмки!
- Кто же знал, что так получится? – оправдывалась мама.
- Я вчера у Ковалёвых спрашивала, - вмешивалась баба Ира.
- И?
- Не нужен.
- Можно ещё Иваницких спросить, - говорил папа.
- Уже, - вскидывалась мама, - не думай, что ты один у нас такой… умный.
На третий вечер деда Петя сказал:
- Кончай базар. Не в город же его тащить. Так что, выбора нет. В общем, остаётся… это самое.
- Нет и нет, - забегала мама по комнате, - только не это!
- Пётр Иванович прав, - неожиданно согласился папа. – Мы в ответе за тех, кого приручили.
- Пётр Иванович всегда прав, - засмеялся деда Петя.
- И кто… это сделает? – тихо спросила мама.
Папа гордо ответил:
- Я. Кто же ещё.
- Ты? – расхохотался деда Петя. – У вас, интеллигентов хреновых, кишка тонка. Только и умеете… воздух сотрясать.
- Папа… здесь же ребёнок!
- А я что, - не смутился деда Петя, - хрен в огороде растёт. Да, внук?
И Тёма согласно кивнул. Хрен действительно рос в огороде.
На следующий день к ним приехал папин друг дядя Никита. Он с папой когда-то учился в институте. Давно, ещё до рождения Тёмы.
- Вот, - дядя Никита бросил на стол стопку листов. – Всё, что нашёл в интернете. Около двух десятков способов… - тут он заметил Тёму, - утилизации. Из них вполне реальны четыре. Надо обсудить.
И папа с дядей Никитой заперлись в комнате. Обсуждать эту самую… ути-ли-за-цию.
- Дураки, - сказал деда Петя. – Городские никчёмные дураки.
В воскресенье Тёма проснулся от громких голосов за стеной.
Стараясь не шуметь, встал с дивана, на котором спал, и зашлёпал на звук.
В доме витал аромат бабушкиных блинчиков. Зажаристых, с хрустящей окоёмочкой, Тёминых любимых. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта.
- Дыхни, ты пьян, - сердилась мама.
- Не пьян, а выпивши. Чувствуешь разницу? – возражал папа.
- Никакой разницы!
- Большая разница. Напиться как свинья или выпить для храбрости!
- Храбрец – зятёк, - усмехнулся деда Петя, - друга вон, искалечил.
- А я виноват, что он под палку руку суёт?
- Это я сую? – закричал дядя Никита. – Смотреть надо, куда бьёшь! Он же вертится как уж, хрен удержишь!
И только тогда Тёма увидел, что правая рука у дяди Никиты перевязана бинтами.
- Прекратите, - заплакала мама, - сейчас же прекратите. Не хочу слышать этих кошмарных подробностей. Спасибо, папа рядом оказался.
- Устроили натуральный аутодафе, - сказал деда Петя. – А делов-то… За ноги да об косяк…
Последние дедовы слова едва задели Тёму. Ничего не видя, не слыша, он летел во двор, к Сыроежику.
Кроличья клетка была пуста. Безнадёжно, насовсем пуста.
Тёма собрался было заплакать, но его уже тормошила, обнимала мама и быстро-быстро говорила:
- Тёмочка, сыночек, не расстраивайся. В волшебный лес ускакал Сыроежик. К Пируэтте и Розмаринчику. Соскучился бедный…
- А мы сейчас чай будем пить, - ласково приговаривала подоспевшая баба Ира. - Тёмушка, ты с чем блинчики хочешь, с вареньем или сгущёнкой?
- Вот подожди, в город вернёмся, - подмигивал папа, - в цирк пойдем на тигров смотреть. Хочешь в цирк?
- Я в волшебный лес хочу, - сказал Тёма. И, хоть голос его дрожал, он удержался, не заплакал.
- Все когда-нибудь в том лесу будем, - хмыкнул деда Петя.
- Шутка, - скорчил смешную гримасу папа.
Но никто почему-то не засмеялся.
Тёма сидел на маминых коленях, спрятавшись лицом ей в грудь.
- Всё хорошо, - шептала мама, обнимая и покачивая его как маленького, - всё будет хорошо. – И целовала Тёму в макушку.
- Хочу в волшебный лес… к кроликам.
Мама вздохнула:
- Дедушка прав. Мы все попадём туда. В чудесный волшебный лес. Но каждый в свой срок.
- И ты? И папа? – допрашивал Тёма.
- И бабушка с дедушкой, и мы с папой, и кролики…
- И я?
- И ты.
- А вдруг мы потеряемся там и не найдём друг друга? Это же лес.
- Найдём. Обязательно найдём.
- И будем вместе? Всегда-всегда?
- Всегда-всегда. На веки вечные. В весёлом волшебном лесу…