новый YouTube канал "счастье позитив деньги и немного юмора":
https://www.youtube.com/channel/UC81A5rD-B3-HTOU3X92tG9g
Г. Авшарян
Записки бывшего неудачника
Роман
(содержание периодически обновляется)
Аннотация
Что может сделать с человеком сумасшедшая любовь? Как найти свое место в жизни и перестать быть неудачником? Попытки выкарабкаться из заколдованного круга безуспешности - забросили Виктора в город грехов, где и начался весь кошмар...
Предисловие
Автор этого романа – не я, а Виктор. За мной же, похоже, неплохо закрепилась репутация человека, предлагающего к изданию найденные рукописи. И с некоторых пор не только найденные, но и полученные. Все началось с той тетради, о которой написал в книге о скорочтении. Через время ко мне постучал парень (я его не сразу узнал: работали когда-то вместе) и предложил мне тетрадь, листая которую, я понял: здесь есть то, чего нет в моем романе. Но мог ли я предположить, что спустя время эта тетрадь наделает столько шуму, и что рукописью заинтересуются известнейшие представители нашего города и будут красть ее друг у друга. Никогда не знаешь, что приведет к успеху. Годами работаешь над романом – и впустую, а тут человек, никогда до этого не писавший, просто записывал фрагменты жизни в тетрадь и – взрыв!
Откровенно о жизни, об успехе и о любви. Я не стал ничего менять (не смотря на мою религиозность), да и как это сделать, ведь оно все – как одно целое, реальная жизнь настоящего человека.
Часть I
1
- Привет, девочка моя.
- Привет. Все что у меня осталось в жизни - общение с тобой в сети. Не густо. Ты меня забываешь...
Думая над тем что ответить, я поднял голову и посмотрел в окно.
- Все, напишу после, сейчас надо уносить ноги. Пока.
- Ты куда? – написалось на экране.
На ответ нет времени.
Опасность. Быстренько закрыл почту, потом другую вкладку (оттуда выписал "мы любим одних, но женимся на других").
Дождавшись удобного момента, рванул прочь из интернет-кафе.
Через несколько минут я резко притормозил, сравнявшись с сидящим на тротуаре нищим седобородым приятелем.
В голове все крутится недавно прочитанная фраза о любви и женитьбе, как испорченная пластинка. Пришлось прервать общение: там, у входа в интернет-кафе, напали на след...
Многонациональный огромный красивый чужой город. Вечер. Снуют туда-сюда равнодушно-разноцветные пешеходы.
- Жизнь гнет в бараний рог, - поделился я с худощавым бродягой, ища в кармане мелочь и тревожно оглядываясь назад.
Сумерки медленной как движение часовых стрелок поступью вступают в свои права.
Сердце сумасшедше колотится. Чуть дальше, из студии звукозаписи, доносятся звуки классический музыки, они как будто пытаются успокоить натянутое пространство. Классика здесь популярна.
- Ты куда уставился? – спросил театрально настроенный скиталец с густыми бровями, поглаживая длинные усы.
- Да так...
- ...Гляжу на тебя и - чувство, что... всемирный потоп был - и спасся ты один.
- Да на след... напали, - попробовал я придать своему жалкому виду - приключенческую окраску.
- Опять они?
Я кивнул, поджав губы. Он продолжал:
- Когда-то и меня преследовали. Были времена. Кое-как скрылся за границей, то бишь здесь...
- Тебя-то за что?
- Может когда-нибудь узнаешь...
Напряжение будто витает в теплом летнем вечернем воздухе.
- Он слишком много знал..., скажут они, - процитировал мой товарищ слова из фильма, принимая скромный денежный дар. – Спасибо. Пусть успех сопутствует тебе во всех делах твоих, - блеснул он красноречием.
Много раз встречался я с ним, и никак не мог понять: чему он радуется?
- Меня преследуют одни неудачи, - поправил я мысль, присев рядом на корточки, пытаясь успокоить дыхание; готовый в любую минуту ринуться прочь, как только появятся каратели.
- Почему так происходит? – произнес я.
- Эт ты меня спрашиваешь?
- Да. Все плохо. Неудачи... Почему?
- Что ж ты не уедешь отсюда, о мой щедрый покровитель? – и затем с театральной злобой: -А?!
Он как-то уже спрашивал об этом. И на этот раз - тоже получил ответ в виде молчания. Я пережил еще одно расставание с карманной мелочью.
- Спасибо... Выходит, тебя здесь что-то держит?
- Да.
- Что?
- Это личное...
- Унесешь тайну в могилу, что ли?
Я огляделся. Город ("новый", но уже ненавидимый мною) – архитектурное соединение современности со средневековьем. Дороги то асфальтированы, то вымощены булыжником. Здания, современные и классические, несовместимые стилистически – рука об руку. Прошлое будто пытается наладить отношения с настоящим. А охотники по мою душу – почему-то не вырисовываются: неужели оставили на потом?
- Ты знаешь что такое успех, друг мой?
Легкий ветерок снова прошелся по моим черным коротким волосам. Сердце и дыхание потихоньку приходят в норму.
- Успех?
- Да. Со слухом у тебя все в порядке, не то я бы посоветовал доктора, – назвал имя, - ...смотри на меня внимательно.
"Он - и успех", - подумалось мне. Ведь у него ничего нет.
- Успех – это отсутствие того что ты видишь.
Мне казалось, он скажет что-нибудь путное.
- Это, пожалуй, самое лучшее определение, - с досадой произнес я. – Главное, наглядно показано. Схематически, так сказать.
Снова огрел я взглядом окружающую среду: где же они, вот-вот должны объявиться, и тогда - надо уносить ноги. А может они стоят потому что я стою? Может не то место, слишком людно.
Так просто не отстанут: в жизни таких сюрпризов мало. Говоря иначе: слишком хорошо чтоб быть правдой.
- Смотри на меня и радуйся, - продолжал бездомный собеседник (маленький, худощавый, в старой растрепанной одежде).
- Терпение на исходе. Меня опять с работы выгнали.
- Как? Почему?
- Не знаю. Не сказали. А если бы и сказали, я от этого не стал бы счастливее.
- Кто будет теперь щедро одаривать меня монетами? – снова театрализовался он.
Я грустно молчал, на миг забыв о том что через секунду могу стать легкой добычей.
- Пиши, - отрезал бродяга.
- Чего?
- Пиши.
- Что писать-то?
- Просто пиши, что хочешь. О себе, к примеру. Про жизнь свою... Обо мне пару слов не забудь.
- Ты вообще о чем?
- Сам так делал много раз, в трудные времена. Помогает.
- У нас один писатель был.
- Царство ему небесное.
- Да нет, он и сейчас есть. Георг. На фирме он был. Уволили.
- А.
- Но самое ужасное... - Я вовремя закрыл рот. Хотя, мой бродячий товарищ – единственное существо, с которым я делюсь с недавних пор. Но...
- Что?
- Да так, мысли вслух.
- Вот ему и отдавай написанное.
- Зачем?
- Для улучшения. А там глядишь, может и издадут, если что путное напишешь. Со мной такое бывало.
- Так ты книгу написал?
- Да.
- Так дай почитать.
- Хорошо, потом как-нибудь.
А про себя подумал: "как же так: написал книгу и... сидит тут..."
Я снова осмотрелся. Чувство тревожное: они где-то рядом, иначе быть не может. Возможно, тактика охотников - потерзать меня мучительным ожиданием.
Прошли минуты.
Я не ошибся.
Коснулся плеча товарища, на прощанье.
- Ну, все, полетел. Береги себя!
- Давай, лети, друг мой по несчастью. – Скиталец схватил меня за руку и не отпускал. - И да вознаградит тебя судьба быстрыми как у лани ногами...
Выкрутиться из его цепких пальцев не удавалось. Еще немного усилий – и потащу его с собой. Но и это не получается: он наверное за что-то держится...
- Да, чуть не забыл: привыкай к постоянной опасности. Это ведь тоже удовольствие... Подожди, а что же все-таки самое ужасное?.. "
Закрываю тетрадь; потом дочитаю и допишу.
Сижу в парке. Поблизости ничего подозрительного. Впрочем, маскируются они отменно. Особенно если ты в потоке пешеходов. Тогда пиши пропало. Они делают это каким-то странным образом...
Долго на одном месте оставаться не стоит. Поищем местечко безопаснее. Надеваю наушники, включаю музыку - и вперед, слушая Ее записи (я влюблен в Ее голос).
2
Высотный торгово-развлекательный центр. Что ж, здесь можно сделать "посадку" и на одном из этажей продолжить чтение, добавление и исправление.
Вход удался, поднимаюсь по эскалатору, записывая между строками свои действия и как бы невзначай оглядываясь вокруг. Все чисто, как мне кажется.
Поднялся на второй этаж, где слева – отделение мебели. Уселся в пышное массажное кресло. Мне бы такое. К нему есть и подставка, на нее приземлились ноги, уставшие от преследований.
Оглядываюсь.
Отодвинул спинку с помощью пульта, включил медленный массаж. Это отличное кресло для чтения; достаю короткий карандаш и открываю тетрадь:
«Мы вошли с ней в мой кабинет. В лунную ночь. Вход у меня был отдельный. Помещение состояло из большой и маленькой комнат. Я закрыл за собой выходную дверь и мы направились в комнатушку. Сели на испорченный телевизор, что был на полу под окном. Тишина царствовала в слабо освещенной лунным светом комнате, наполняя ее романтической полутьмой. Наши лица медленно приближались друг к другу.»
Так, вроде все чисто, чувствую себя разведчиком. А чтение – лекарство от многих бед. Особенно если читаешь то что сам же и написал.
"Седьмой год... На чужбине. Семь безуспешных лет. Боже, как же мне все это надоело...
Работал иногда с отцом с столярном цеху. Потом на стройке, затем в маленькой фирме делающей пакеты для магазинов, после - со штукатурами, прилетевшими...
Нет, это были не летающие штукатуры, они прибыли сюда из моей второй родины, на заработки.
У последних научился кое-чему.
Их двое было (они и сейчас есть). Один крупный и полный, другой худой и с усами, на голову ниже первого.
Усатый как-то задал мне загадку:
- Мое имя вошло в историю, - говорит. – Угадай как."
Огляделся. Благодаря эскалатору народу становится больше. Теперь не так-то просто понять, следят за мной или нет. Один из посетителей может оказаться одним из них. Читаю дальше:
"Откуда я знаю, как этот штукатур проник в историю. Думал, думал, сдался.
И он ответил. А ведь я мог бы и сам догадаться.
- Я участвовал, - говорит, - в восстановлении храма. И в истории, в упоминании о реставрации, будет стоять и мое имя.
Он же, этот исторический штукатур, заболел как-то, летним днем, когда первый (горластый) куда-то смотался по делам. Ну а этот, усатый, стал симулировать. Лежит на раскладушке и стонет под игом болезни:
- Ой, не могу... Вай-вай-вай...
Короче, пришлось мне и за него работать. В этом и была наверное его тактика.
Полный штукатур (явно лидирующий в этом малярном дуете) все время пел во время работы. И был его голос такой противно громкий и басистый, что доставал он конкретно. Он и сам это понимал, потому и предупреждал, что поет иногда. Лучше бы говорил, что " иногда не поет ".
Бывало фальшивил. Короче, не сошлись мы с ним. И я, в ответ на это, начал его доставать, причем так, что стали у него через пару дней наблюдаться признаки белой горячки.
Но он мне отомстил. Последние деньги не отдал. Сволочь. Это были не такие уж большие и не такие уж маленькие деньги. Словом, пережить потерю - можно.
Да, этот полный был любитель женщин. Застал я как-то его с одной.
Дело было так. Поехал я из деревни (где жил с родителями) в город, по адресу новой квартиры, которую он приводил в порядок."
Симпатичная физиономия нависла надо мной. Снимаю наушники.
- Извините, - услышал я.
Ну все, нашли.
Нет, пронесло. Это работница мебельного салона. Вежливо дала понять, что так долго сидеть в кресле не стоит. Оно и верно: не у себя дома.
Седалище выключил, а музыку (Ее песни...) врубил, надев снова наушники.
Прощай, масажно-читательский трон. Иду дальше.
Интернет-кафе. Одно из самых опасных мест.
- Мне чай с лимоном.
Я живу на лекарствах. Интернет – одно из них.
"Интернет – действительно неплохой антидепрессант. И даже читал я где-то, что некоторые ученые со мной согласны. Если подумать, то ведь действительно – весь мир как на ладони: море информации."
Мой девиз: "пришел, увидел, размечтался, ушел"».
Вот и сейчас мечтаю, сняв свои наушники и надев те что от компьютера, слушая Ее новые записи и любуясь фотографиями. Печальный опыт подсказывает, что меня скоро найдут. Но мне хочется остаться, наслаждаться Ее образом и параллельно читать. Я болен Ею.
"Вот тогда может и приходит к тебе удача. А такие как я остаются за бортом и мечтают...
Меня уже давно стало тяготить пребывание здесь. Уже семь лет, далеко от родины и той страны где прошла большая часть жизни (а на родине прожил первые семь лет, потом бывал там лишь на каникулах. Ну а сейчас от родины ничего не осталось: война стерла все, вспоминать почти нечего: ни домов, ни дворов прежних нет).
- Нет, я решил. Мне надо уезжать, – говорю родителям. – Я нашел по интернету работу.
- Где?
Назваю город.
- Это же за тридевять земель!
- Ну и что. Хуже быть уже не может.
- Это город грехов, - вмешалась религиозная бабуля со своей колокольни (я только не понял, откуда она знает про этот город). И потом со свойственным ей качеством делать из мухи слона: – Там сначала спят друг с другом, а потом только знакомятся.
- Зато там катакомбы есть, - поправил я, - где когда-то собирались христиане.
Родные не сильно противоречили, хотя лицо отца и выражало некоторое отчаянье.
В глубине души у меня таилась на него обида, которую (если расшифровать) можно выразить так: "отец, почему ты не научил меня своей профессии?"
- У меня здесь ничего не получается, ты же видишь. С тобой иногда работаю, но... Я все равно не столер. Пап, надо и мне попробовать устроиться в жизни. У тебя - два дома в двух странах, а у меня ничего нет.
Так проходили последние дни, проведенные с виновниками моего появления на свет.
И напоследок попрощался с девушкой из детского дома.
- Слушай, женись на мне, а?
- Ты что сумасшедшая? Я ж тебе как отец!
У заведующей детдома попросил дать мне свидетельство о том, что работал с детьми.
В детском доме отчетливо (схематически) разглядел я, как одни угнетают других уже с детства, чтобы утвердить позиции своего эгоизма в будущем. Сильные пожирают слабых, чтобы сохранить свою силу, как неплохо заметил Лондон.
Выкарабкавшись из под родительского крыла, не желавшего отпускать, я все-таки добился досрочного освобождения. Они нехотя согласились.
Когда мы были маленькие, отец то и дело наведывался ночью в нашу с спальню и накрывал нас как следует одеялом. Мы – я и брат. Брата больше нет.
А какие вкусные блюда готовила мама...
В тот день когда покидал дом, мой четвероногий друг смотрел на меня так печально...
Мой маленький бородатый пес...
В глазах его было столько глубины, понимания, печали. Они не отпускали меня... Я удалялся с чем-то щемящим сердце. Рекс остался стоять и смотрел в мою сторону. Собачьи глаза, провожая меня, будто говорили, что мы с ним больше никогда не увидимся..."
Грусть переполняет... Перестал читать.
Не накаляется ли атмосфера? Уже несколько минут как в кафе вошел подозрительный тип. Я научился их чувствовать.
Конные особы
Подозрительный тип охотится за мной, ждет пока выйду. Он, скорее всего, не один. Что ж, продолжим чтение.
"- А ты так и не дописал мысль о том, где ты родился. Ты сказал что там было много интимных отношений, потому что... И почему же?
- Подожди, сначала перепишу другую историю. Мне все равно надо занести ее в комп. Да и тебе полезно: будешь осторожнее.
Я – неудачник. Не у дачи я. Но не хочу ныть. Толку от этого? Проблемы развили во мне юмор, который и помог выжить. Он сбрасывает напряжение. Иначе я бы давно сломался.
Мне как-то пожелали моря удачи и дачи у моря. Не сбылось. Ну и хрен с ним.
Как перестать быть неудачником с моими недостатками? Их много.
Один из них – тихий подавленный голос. Какой внутренний мир – такой и голос. Логично.
Другой - одна ступня меньше другой. Не помню точно, какая именно. Какая разница.
- Мне тебя не хватает, - написалось на экране.
- О моя маленькая... Сейчас ты меня разжалобишь, а мне не до этого. Я не дома. Тут за мной следят. Скоро свяжусь с тобой. Пока.
- Пока. Буду ждать.
Смогу ли я от них уйти, вот в чем вопрос, - сказал бы Гамлет, если б был на моем месте. А вот еще одна Ее песня. М-м-м, от ее голоса мурашки по коже... Как-нибудь расскажу про Нее моей девочке из детского дома. Читаю дальше.
- Ты хотя бы знаешь кто твои родители. А я...
- Ладно, не будем о грустном.
- Ты влюблен?
- Да. А как ты дога...
- С этого места побробнее, пожалуйста. А почему не я?
- Да ты ненормальная. Я ж тебе как дедушка.
- Недавно был отцом, и уже дед. У тебя там, что, время быстрее летит?
- Нет, просто я разваливаюсь. Вроде живу, а на самом деле медленно умираю.
- Хватит ныть! Так ты будешь рассказывать истории из твоей жизни?
- Смешные?
- Тоже.
- Ну, все, целую тебя, девочка моя.
- Пока, дедушка.
Время закончилось. Угрозы вроде нет. Стал писать."
Да, были времена. А вот сейчас опасность есть. И она даже не думает встать и уйти. Упорно сидит. Терпеливая опасность. Давай-давай, делай вид, будто не замечаешь как я читаю дальше.
Жизнь... Что же это?
"Цель жизни — добыча. Сущность жизни — добыча. Жизнь питается жизнью. Всё живое в мире делится на тех, кто ест, и тех, кого едят". Вот такое вот мрачное понимание жизни от Лондона.
В голове, как в калейдоскопе, недавние сцены жизни переливаются невеселыми красками:
- Вас подозревают в этом преступлении...
По газетам находил кое-какую работенку. Подрабатывал. Рыл на даче яму для туалета. Надувал резиновый бассейн для детей. Делал массаж. Мыл посуду. Подметал. Убирал. Копал. Красил. Клеил обои. Штукатурил. И так далее. И все делал с неохотой. Жизнь заставляла.
В самые тяжелые времена не мог снимать комнату, спал где придется: в сточной канаве, в мусорном баке, в подвале, в подъезде если посчастливится, на крыше, и т.д.
Когда ел что придется, вспоминал как готовила мама. Когда было холодно в сточной канаве, вспоминал как нас укрывал отец.
Находил магазины с просроченными продуктами. Иногда удавалось получить их бесплатно.
А бывало продукты выбрасывали, и я их забирал.
Ел что придется.
В начале испытывал ужасные внутренние потрясения от такого образа жизни (потрясения возводились в квадрат, когда смотрел на себя глазами ничего не ведающих родителей), но потом все как-то притупилось.
Еще я копал ямы для дачных туалетов.
Даже нянькой был. Как то, держа ребенка в руках, о чем-то размечтался. И по телу потекло такое приятное тепло. Как же остановить это мгновение?
Но проза жизни опустила с небес на землю: оказалось, что писает ребенок, которому я забыл надеть памперс.
В другой семье девочка четырех лет. Понянчился пару дней. Больше не выдержал.
Она делала такое, что... Выносить это я больше не мог. Ушел, назвав родителям придуманную причину (о настоящей сказать было неудобно, да и тут писать не хочу).
Очень тяжело было работать под палящим солнцем. У меня это с детства – не переношу работать под недружелюбными лучами. Но терпел, чтоб хоть что-то получить.
"Не для такой жизни я сюда приехал", - говорил я себе и продолжал вкалывать. И добавлял: "Такая жизнь лучше чем никакая. Живой пес лучше мертвого льва". Таким я сделал свой девиз, хотя авторское право принадлежит Соломону.
Меня успокаивало следующее предложение: "в крайнем случае вернусь назад к родителям".
Прибыл сюда, в эту страну, где течет молоко и мед. Течет, но только не ко мне."
Ну все, хватит ныть на отдельных бумагах (привычка эта (сочинять на листках и потом соединять их) - от института, не давшего мне ровным счетом ничего для будущей жизни, но укравшего драгоценные годы). Я окончательно и бесповоротно пришел к одному из важнейших решений в моей жизни: купить тетрадь, переписать все туда и дальше писать в ней.
Опять полиция! Вроде заметили. Они (сегодня их двое, парень с девушкой) как будто охотятся за иностранцами. По форме лица узнают, кто из какой нации, и...
И давай за ним, если приезжий.
Людской поток как всегда кстати: слился с ним. Блюстители порядка - за мной. Все быстрее и быстрее, ближе и ближе. Вот-вот настигнут. Тут может помочь только сообразительность. Она у меня вроде чуточку выработалась из-за частых преследований, умноженных на коэффициент моих знаний из области разведки.
Свернул за угол, ринулся вперед как псих, пугая людей, и – в подвернувшийся подъезд здания в несколько этажей."
Конные особы
"Не знаю, показалось мне или нет, но вроде бы они меня засекли. Я только на мгновение бросил взгляд в ту сторону, где из-за угла должны были появиться легавые. Если это были они, значит будут ждать или же войдут в здание за добычей.
У них есть несколько вариантов:
1. Возьмут денег и отпустят до следующего раза (так они превращают таких как я – в кормушку для своих внутренних органов),
2. Задержат на сутки, возьмут денег и отпустят до следующего раза (другой вариант кормушки),
3. Возьмут денег и депортируют на родину, если мое пребывание у них – незаконное (а оно у меня как раз и становится таковым),
4. Не возьмут ничего и депортируют,
5. Ничего не возьмут и не депортируют (утопический вариант, имеет право на существование).
Иностранную добычу они часто настигают с целью подзаработать. Это у них - шабашка вроде как.
Иногда мне даже нравятся эти преследования. Может потому, что у меня уже крыша наполовину съехала.
Нет, в кино это конечно интересно, но в реальной-то жизни...
И снова добыча ускользнула от хищных представителей внутренних органов. Но наверное только на время.
Может есть тут черный ход?
Какой-то шорох там, внизу. Неужели вошли? Крадутся?
Поднялся по лестнице и...
"Наша фирма обсуживает только конных особ".
Очень интересное предложение прочитал я в объявлении, на стене полутемного коридора, на втором этаже. И оно меня, надо сказать, заинтересовало. Ведь я ищу работу.
Временами задаю себе вопрос: почему я должен работать? И отвечаю: вынужден. А что делать? Нужны деньги. Се ля ви.
Время от времени становится грустно. Но что грусть... Ее на хлеб не намажешь. Только хуже делается на душе. Остатки сил теряешь. Тех, что нужны для выживания. Для борьбы. С самой жизнью. Нам жизнь дана, но она же скручивает нас в бараний рог так, что уже не знаешь как дальше жить.
Я не только пишу письма, но и брожу по городу как голодный волк. Точнее, баран. Ибо за мной постоянно охотятся. Вот они, эти охотники, и есть волки. Нет, не только эти что вошли в здание. Есть и другие. Я – персона значимая: в центре внимания различных организаций и групп. Сам задался целью: узнать, чего от меня хотят. Я выяснил это только насчет полиции. Но есть и другие следопыты. Да помогут мне навыки разведчика (служба в армии) все разузнать.
И ведь этот кошмар начался недавно. Нет, он и раньше был, но теперь стал куда хуже.
Словом, постоянно начеку. Хронически осторожен с некоторых пор. С моей физиономией уже знакомы и половина полиции, и ребята различные.
Ну так вот, забрел я в то самое злосчастное здание и поднялся по лестнице вверх. Как только ступила нога моя на пол коридора, тут же безработному взору открылось вывешенное на стене... Что-то типа рекламного плаката. В нем всячески восхвалялась какая-то фирма (кстати, приглашала на работу), а итогом было то, что меня и смутило больше всего:
"Наша фирма обслуживает только конных особ".
И уже не знал я, идти туда к ним дальше по коридору или нет. А еще я задал себе вопрос: являюсь ли я конной особой? И, соответственно, второй вопрос: кто они такие?
Ответ на эти вопросы я нашел сразу: "не знаю".
Но любопытство (что родилось раньше приличий) взяло вверх: пошел дальше (обратной дороги все равно нет: внизу – бесчинствуют блюстители порядка), читая записи на дверях по ту и эту стороны коридора. Искал я среди них что-то типа приемной.
И нашел. Почти в конце. Это и есть тот кабинет, куда могут постучать те кто хочет поступить к ним на работу.
Но мне показалось, что за мной кто-то крадется. Один из полицейских видимо медленно но не совсем бесшумно поднимается по лестнице. И тут я понял, что они действительно шабашничают, иначе спокойно ворвались бы в здание и погнались бы за мной дальше. Но сейчас они стали осторожны, ибо про их действия (то есть о том как они врываются в организации и мешают людям работать) могут узнать вышестоящие. А это ни к чему. Так со мной уже бывало.
- Да-да, войдите, - ответил на стук приятный женский голос, после чего я отворил дверь вовнутрь.
Изобразив на лице официальную улыбку, стал искать глазами то место, куда следует направиться. Тем самым я напрашивался на то, чтобы меня позвали. Что и произошло в ближайшие секунды. Это был тот же приятный голос.
- Здравствуйте, - услышал я от нее.
- Здрась-сь-с-е... - моя нижняя челсють забыла вернуться к верхней.
Теперь я стою перед светловолосой девушкой в очках с тонкой оправой (она сидит за столом, заваленным бумагами (по бюрократическому бумаготворчеству этот город можно, пожалуй, занести в книгу Гиннеса), а посередине стола – монитор компьютера). Меня удивили ее дружелюбие и милая улыбка. Но такое бывает с теми, кто много работает с людьми. Они общаются с тобой и улыбаются так, что уже и не отличишь настоящего от фальши. Ниюняя челюсть что-то вспомнила и вернулась на место.
Она задавала вопросы, я отвечал, совсем забыв о том, что за дверью меня, скорее всего, уже поджидают.
А еще меня удивило, что не появлялось особых проблем, связанных с устройством на работу. Такое бывает только с фирмами сетевого маркетинга. Я и к ним часто попадал. И они, почему-то, всячески пытались скрыть, что именно мне предстоит делать. И основательно доказывали, какие крупные суммы они получают каждый месяц. Устроившись на "работу" в такую фирму, я вскоре понимал, что никаких сумм я получать не буду. Что эти деньги я сам и должен "делать", постоянно находя новых людей и устраивая их, если повезет, на фирму. Не везло.
- Пройдемте со мной, пожалуйста, - услышал я от нее. И она встала (оказалось, что ее рост чуть выше моего).
"Что-то тут не то", - подумалось мне.
Когда она встала, я обозрел прелести ее немножечко полной фигуры. И еще какой-то свежестью обдало меня, когда она подошла совсем близко и, улыбнувшись, пошла дальше. Это означало, что я должен пойти за ней.
В этой девушке играет жизнь. И мне стало грустно, потому что почувствовал контраст: во мне жизнь медленно гаснет.
Подкралась тревога, ведь она ведет меня к той же двери...
Мы вышли в коридор. И действительно: девушка-полицейская стоит тут. Я понял, что она не может своевольничать и почувствовал себя с новой знакомой как со своим телохранителем (дай Бог каждому).
О, но какой это был телохранитель! Пальчики оближешь! До зубов вооруженный женскими чарами.
А еще мне показалось, что полицейская ее знает. И не осмеливается приставать ко мне в ее присутствии. Она вроде бы как важная персона получается. Во всяком случае, впечатление такое.
И тут я вспомнил про конных особ.
- Скажите, а...
Она вопросительно и улыбчиво взглянула на меня, потом на полицейскую.
Мы прошли мимо нее, девушка ей приветливо улыбнулась, я тоже (я вообще излил на нее всю свою вежливость). Мы двинулись дальше, оставив правоохранительный орган позади. Орган этот проводил нас взглядом с плохо скрытым недовольством. И обратился я снова к светловолосой:
- ...Я там прочитал, что ваша фирма... обслуживает только конных особ.
- Чего?
Она чуть не споткнулась (не удивительно, ведь у нее были черные туфли с тонкими высокими каблуками.
Но я поддержал ее. Она может и не собиралась падать. Но мне так показалось, и я, быстренько очутился перед ней и не дал случиться несчастью: схватил ее за обнаженные плечи.
- Простите. - Мне стало как-то не по себе: очутился не в своей тарелке.
- Ничего... Спасибо.
Из не своей тарелки удачно вышел.
Идем с ней дальше. Я наэлектризован полем ее присутствия. Остаться бы в нем навсегда...
Вообще, это помещение не понравилось мне с самого начала. Не знаю почему. Но мой не здоровый интерес повел меня дальше, из-за этих проклятых "конных особ". Вот что делает с человеком одиночество.
И теперь меня ведут по полутемного длинному коридору. Куда? Зачем?" И почему "внутрений орган" остался... осталась на том конце коридора и не уходит, а провожает нас взглядом?
Продолжение побега
Он расслабил старые, но невероятно сильные пальцы.
Я побежал, одолевая препятствия из человеческих жизней, теплящихся в разнокалиберных телесных футлярах; скрылся за поворотом и наблюдал. Помогало то, что тротуар был забит прохожими в этот субботний вечер.
Группа из восьми парней остановилась у бродяги и стала расспрашивать. Он указал в мою сторону. По жестам было ясно, что объяснял, за каким углом дома скрылся беглец. Когда группа направилась за добычей, сидящий поднял руку им вслед и что-то проговорил театрально. Наверное им тоже пожелал быстрых как у лани ног.
Почему меня опять выгнали с работы, спрашивал скиталец. В чем причина, что не приживаюсь ни в одной фирме? Сам хотел бы знать. Ведь найти ответ – значит сделать шаг к этому самому успеху (не от хорошей жизни стал он меня интересовать)... Но сейчас не до этого.
Силы на исходе. Поесть бы чего.
Отнял у девушки пирожок:
- Прости, я умираю с голоду.
Такие юмористически-идиотские выходки стали для меня нормой жизни.
И дал деру. Через минуту свернул, чтоб скрыться за трехэтажным домом.
Денег в кармане мало. Меня вот-вот настигнут.
- Мне ручку и общую тетрадь. Быстрей! – выпалил я, подбежав к киоску и напугав продавщицу.
Такого покупателя, бьюсь об заклад, она видит впервые.
Взял просимое, вытащил из кармана первую попавшуюся копейку, отдал и рванулся дальше.
- Этого мало... – услышал я вслед.
- Потом отдам, щас не могу...
Убежищем моим стал подвал многоэтажки.
Пахнет сыростью. Капает без конца. Темно. Страшновато.
Ноги то и дело натыкаются на препятствия в длинном коридоре: пол завален всяким мусором различной твердости.
Справа – тусклый свет. Свернул в открытое помещение.
Пробравшись в углубление в стене, сел возле окошка с решеткой, стал писать.
О Ней...
"Бродяга спрашивал, что меня здесь держит.
Она...
Как передать это чувство - с помощью одних лишь слов...
Она опьяняет, помещая в мое сердце свой волшебный образ, коим живу уже многие дни... Ее золотистые, вьющиеся волосы до плеч... Голубые глаза... Очки с тонкой оправой цвета ее волос. Сладкие сочные гу..."
- Он где-то тут, - донеслось через окно до моих ушей.
Надо же: они здесь.
Пишу дальше, со знакомым ощущением полусъезжающей крыши.
"Но она - неприступная крепость. Понятия не имею как к ней подойти, как заговорить, как подружиться, а тем более сказать, что влюблен по уши...
Но кто я? И кто она? Разница – как между землей и подземельем.
Всегда влюблялся в таких как она. И вот, снова мерзкая стрела тупого Амура сразила сердце идиота."
Мне не позавидует ни один писатель: творить в таких условиях: в сыром подвале, за которым ждут взбесившиеся кретины, чтобы в лучшем случае вознаградить фонарем под глазом.
«В трезвые минуты жизни понимаешь, что любовь – злая игра, и лучше держаться от нее подальше. Но когда влюбляешься снова, то...
Ее чары сильнее. Она околдовывает и держит в оковах. Долго-долго. И ты живешь ею... Хочешь встретиться, подружиться, сблизиться. Поцеловать. Заво..."
- Он здесь! – услышал я.
Что имелось в виду? Неужели кто-то додумался? Ну и варит же башка у этих болванов!
Ситуация экстремальная. Попробовал творить дальше. Может на самом деле научусь наслаждаться опасностью. А писать все-таки помогает, как-то отвлекает. Прав был бродяга-старец.
"А потом понимаешь: между нами – горы и моря. И чувствуешь себя маленьким и не способным. И думаешь: смогу ли я сделать ее счастливой? Мы ведь влюбляемся и не думаем об этом. Вообще ни о чем не думаем.
Она учится в академии музыки. А я... Вроде много чем занимался, а толку? То одно, то другое. То брошу, то начну. Не было постоянства в жизни. Ну а сейчас я – великий неуд..."
Послышались звуки в подвале. Елки, они тут. Как сообразили? Пишу дальше.
"И как любить в таких условиях, когда тебя вечно преследуют эти..."
Подвал состоит из длинного коридора с расположенными по обеим сторонам помещениями. Некоторые - с закрытыми дверьми, другие (как то, где я прячусь) – вовсе без дверей (ничьи).
Почувствовал разочарование... Грудь будто сдавливается. Стал писать, чтобы отвлечься от душевной боли.
"Огненные когти сжимают мое сердце. Надо забыть Анну.
«И тогда забвение, как черный покров, ляжет на все чары прошедшего, чтобы превратить его в грустное будущее». Хотелось бы, чтоб эти слова были моими, но это Дюма. Просто вспомнилось.
Анна... Как мне забыть тебя? И наконец уехать отсюда, где у меня, как всегда и везде, ничего не вышло.
Эх, прав был наверное Бодлер: "я не могу себе представить красоты, не связанной с несчастьем."
Кто-то мне говорил, что для того чтобы разочароваться в девушке, нужно поискать в ней недостатки. Найти их. Хотя бы один. Что ж, с сегодняшнего дня ищу в тебе их. И да поможет мне мой талант разведчика."
Эта новая идя – как глоток спасительного воздуха. Любовь двойственна: она может и погубить, погрузить в душевные потрясения, и тогда надо вытаскивать себя из болота. А что может быть спасительнее, чем разочароваться в любимом человеке? Все боли как рукой снимет, потому что и любви как таковой уже не останется.
Талант разведчика не только в том чтобы добывать сведения следя за событиями, но и в том, чтобы эти события менять (влиять на них).
Но сейчас у меня пока нет ни одного из ее недостатков, поэтому мысль о пышных светлых волосах все еще гложет мое влюбленное сердце.
"Мой нищий друг спрашивал, что же самое ужасное. Я чуть не проговорился. Но сейчас могу ведь об этом написать. Самое ужасное...
Самое ужасное – это то, что я ви..."
Шаги. Шаги в темноте. Все четче и четче. А чуть дальше – звуки разные.
Все они уже тут. Я медленно повернул голову. Там где должна была быть дверь, очертились контуры человеческие. Свет из окошка - уже совсем слабый, так что нужно всматриваться. И вот, появилось лицо, очертание налилось плотью, стало медленно приближаться ко мне и наконец обрело дар речи...
Неудачная попытка устроиться на работу
- Тебя вообще что-нибудь кроме любви интересует?
- В данный момент – нет.
- Старый развратник.
- Где ты видишь старого?
- Ну, молодой. Ты ведь и сейчас влюблен по уши.
- Я хочу избавиться от этой любви.
- Как?
- Ищу в ней недостатки.
- Ха-ха-ха. Ну ты даешь. Как найдешь, напиши мне.
- Ладно.
- А сейчас давай что-нибудь о любви. Говорят, первый поцелуй доставляет прямо на седьмое небо.
- Подожди, мне надо переписать о бюрократии.
- Как ты мог прервать мои светлые мысли своей бюрократией?
- Это должно остаться тайной. Кстати, я нашел у Дюма вот что: "небо и земля, может быть, изменятся когда-нибудь, бюрократия же наша никогда не изменится."
- Ты - всё?
- Я или Дюма?
- Вы оба.
- Да.
- А ведь ты сам бюрократ.
- Это как?
- Ты все пишешь и пишешь. На тебя бумаг не напасешься. Ладно, лечи дальше.
- Где я остановился?
- На седьмом небе.
- Ладно, мне пора. Я тут встретил приятеля. За ним должок.
- Эй, не пропадай. Папа и дедушка в одном лице.
- Пападед придет за тобой и заберет тебя.
- Обещаешь?
- Нет.
- Смешное и любовь.
- Как "хлеба и зрелищ"?
- Сегодня не было ни того ни другого. Ты обещал.
- Обнимаю тебя.
- Спасибо.
- Пожалуйста.
- Береги себя.
- Да, чуть не забыла. Ты допишешь о том, что же делала та девочка?
- Какая?
- Четырехлетняя, с которой ты нянчился и не выдержав ушел.
- Тебе это очень надо знать?
- Да.
- Потом узнаешь. Сейчас я кое за кем наблюдаю.
- Женщина?
- Мужик.
- Ты поменял ориентацию?
- Ты доведешь меня до белого каления.
- Хорошо, пока. И еще расскажешь мне про свидетельство. Директорша ведь пригласила тебя к себе домой... Ты ее и там массировал?
- Это-то зачем тебе знать? Ладно, потом...
Вот он. Надо проследить. Он был в числе напавших на меня. Постояв у двери пару минут, заходит в клуб. А мое время кончается. Просто посижу, попишу, пока он не закончит и не выйдет, – и за ним.
Открываю тетрадь.
А на горизонте показались охотники по мою душу. И тут я снова подумал:
- Кто я?
В чужой стране. Я собственно почти всю жизнь в других странах. На родине прожил семь лет отроду. Потом – чужбина, затем другая, теперь – еще одна.
"Меня преследуют. Не принимают на работу. Если принимают, то вскоре увольняют. Я всегда что-то делаю не так. Неужели я один такой?
А мое одиночество. С чем оно связано?
А где радость? Куда она делась? Ах да, я ведь хотел записать пару слов о ней, когда еще не купил тетради.
Почему живется неважно? И вообще как надо жить Все, хватит. Пора сматываться."
Пару часов скитался по городу, в более-менее "безопасных" местах. И привели меня ноги в вечерний парк. Большой такой, зеленый, с множеством деревьев разного калибра и вышины. Сел на скамейку и провалился в отдых со взглядом вперед в никуда. Вдыхал в себя аромат тихого вечера, нежно опустившегося на город.
Сколько времени так провел... Может около часа.
*
Прибыл через неделю, как договорились. Пришлось дожидаться полчаса. Что ж, она мне отомстила, хотя может и не специально.
У нее, как мне сказала секретарша, человек на собеседовании. И этого гомо-сапиенса пришлось ждать около тридцати минут.
Гомосапиенс оказался приятной девушкой. Они обе спустились по лестнице. Девушка, с которой я должен был встретиться, назвала ее Леей.
И тут я произвел на нее такое впечатление... Нет, не на Лею, а на другую, с которой предстоит собеседование. На Соню.
Впечатление идиота я произвел. Оказывается, она мне говорила, что сама сообщит насчет того чтобы прийти в пятницу в два часа. А я об этом забыл, и спустя неделю приперся, притащив с собой заполненный листок и еще кое-что от одной из фирм, где работал.
Эти идиотские лицемерные характеристики...
- О, вы принесли...
Удостоился ее волшебного взгляда. Как-то лукаво улыбнулась.
«Получил я, короче, три урока:
1) не опаздывать на важные встречи.
2) не заполнять бумаги в последний момент. Лентяй я паршивый. День ото дня откладывал, из-за чтения книги. Ненавижу дурацкие анкеты.
3) внимательно слушать, когда назначают встречу, лучше записать. И ничего не перепутать. Сказали, что свяжутся, значит - ждать.
Но есть и такой приемчик: говорят, что позвонят, но не делают этого. Это уже вежливый отказ. Ведь это не так уж просто: прямо в лицо сказать "нет". Лучше окрылить человека надеждой и отправить домой, дожидаться звонка, которого не будет.
А еще, если бы я здесь жил законно, то может и пособие какое получал. Три отказа и удостаиваешься небольших денег (шестьдесят процентов от зарплаты в случае, если как минимум год проработал). Но только не я. Но мне и тут не повезло.»
Бродя по городу с тетрадью и ручкой, дошел я до консерватории. Чуть дальше от входа – мотоцикл, единственный во всем мире. Такие раньше не выпускались и больше выпускаться не будут. Подхожу к нему, трогаю руль, глажу бак, сиденье. Сажусь на него, учащая сердцебиение.
Оглядываясь: как-бы не застукали.
На нем ездит Анна. Классика и современность слились в Ней в одно притягивающее целое. Как и в архитектуре ее города. Два в одном. И имя у нее двойное…
Кстати, достойное место в доблестной плеяде моих недостатков занимает умение отключаться... Если о чем-то мечтаю, к примеру. Вот и сейчас… Но шаги в подъезде все-таки включили режим реального времени: кто-то спускается по лестнице. Поздно отступать...
Это туалет, а не...
- Вот ты где, придурок! Спускайся, будем бить. Че ты там пишешь? А? ... Пиши завещание.
"Можно ли убежать в этой ситуации?" – спросил я себя мысленно. И тут же ответил: "Нет".
Силуэт подошел и забрал тетрадь. Открыл. Полистал. Божьего света было уже совсем мало, так что он с трудом дочитал последнюю строку:
- Самое ужасное – это то, что я ви...
Он злобно уставился на меня. Это было видно по его фигуре, чем-то похожей на надутого индюка, особенно по чуть вытянутой вперед голове.
В свой ответ насчет невозможности побега я перестал верить (у меня с верой всегда были проблемы). Сунул ручку в карман, затем протянул руку и отнял тетрадь, после чего спрыгнул вниз и со страшным ревом налетел на призрака.
От ужаса он на самом деле чуть не превратился в приведение (из разведки: противника можно на время парализовать с помощью внезапных звуков). Я смог улизнуть из помещения и попасть в темный коридор, кишащий ищущими меня серо-бесцветными человекоподобными существами.
Пробираясь через мусорные тернии, свернул направо к лестнице и вышел наконец на свободу, к звездам, которыми было слегка усеяно стемневшее небо.
В запасе - парочка секунд. Надо успеть сориентироваться, куда бежать дальше.
Глубокий вдох, выдох, снова вдох и спурт – финишный рывок в сторону фирмы, где работаю. Работал.
"Как тяжело отразилось на мне последнее увольнение... Будто лишило жизнь мою - жалких остатков смысла.
Еще немного и они устанут за мной гнаться, оставят на потом. Но тогда будет еще хуже, это я понимаю. И вообще, надо уносить ноги отсюда. Не прижился я тут. Одни преследуют за национальность (а ее разве поменяешь), другие - чтобы отнять мобильный и деньги, третьи просто свирепствуют сами не зная зачем. А есть еще четвертые, пятые, десятые..."
Ну, вот я на фирме. Скоро начнется ночная смена. Работа здесь не прекращается ни днем, ни ночью. Все делают и делают детали для автомобилей. Как-то я подсчитал: для машин одной только марки – четыреста деталей в день. А если все вместе? И к этому прибавить другие фирмы? Куда столько!? Мир сходит с ума.
Не все знают, что не работник я больше тут. Так что чувствую себя нормально, как в своей тарелке.
На двери туалета достойная внимания надпись, которую решил дословно переписать в тетрадь: "это – туалет..."
Нет, снаружи стоять опасно. Бумага с той же надписью висит и с той стороны.
Вошел, сразу передо мной – зеркало с раковиной. Взглянул на того кого оно изобразило.
Лучше бы не смотрел. Весь осунулся. Впалые щеки, покрытые щетиной. Заметно уменьшившаяся в объеме грудь. Взгляд, подернутый отчаяньем. Так жалко стало себя, елки зеленые. Чуть не заплакал. Что ж делать, - спрашивал я того кто смотрел на меня. Что дальше?
" На родине проучился в автошколе, получил права. Но машины-то нет. Зря деньги потратил. А еще, по совету штукатура, пошел на курсы массажа, и получил корочку. И опять – без пользы.
Что бы я ни делал – бесполезно. Неудачник – это неизлечимый диагноз.
Почему меня увольняют? – вспомнил я вопрос, над которым размышлял не раз."
Ах да, надпись, надо переписать. Придумавший это – гений. Но, как по закону подлости, ее внутри не оказалось. Ладно, когда выйду, спишу снаружи, наизусть не помню.
Выпил воды из-под крана и – в кабину. Спустил штаны и трусы, сел на унитаз, достал тетрадь и ручку - и давай марать бумагу дальше, с новой страницы (решил позже продолжить предложение о самом ужасном). Вот те раз: какая-то радость от того что пишу. Ай да молодец мой бродячий товарищ: надо же дать такой классный совет в самую нужную минуту!
Так, о чем же...
Вспомнил. Здесь, на этом же унитазе, произошло со мной нечто душераздирающее.
" Настали не лучшие времена: в пластмассовом цеху тоже, как в монтажном, запретили пить кофе. Нет, не вообще, а во время работы. А раньше ведь пили. Ой как пили. А станки-то пашут как бешеные, даже в туалет не всегда удается...
Но находчивый разведчик нашел выход. Надел рубашку, спрятал в подмышку термос и говорю:
- Я в туалет, - и потом, обратившись к Конье: - жди меня - и я вернусь.
Нас трое, на первой машине. Если один отлучается, его работу берет на себя один из оставшихся двоих.
Быстро в сортир, закрылся, справил малую нужду, потом закрыл крышку унитаза, налил кофе в другую крышку (колпачок термоса служит кружкой по совместительству), и сел, снял бронебойные рабочие туфли, протянул ноги вперед и оперся ими о дверь, а спиной – о стену (тут довольно тесно). В жизни все-таки много хорошего. Например то, что не чувствуешь запаха своих вонючих носков. Знаешь об этом только по свидетельствам очевидцев.
В кармане рубашки был у меня маленький кусочек шоколадной плитки, завернутый в фольгу. Чтобы достать и развернуть, поставил я кружку с кофе себе на... область паха. Там как раз была такая воронка, углубление, туда и вставил.
Но ведь я был бы не я, если б не произошло чего-нибудь необычного. Доставая шоколад, я дернулся и кофе пролилось. Оно было совсем еще горячее (проклятый термос, на славу сделан, не для таких случаев), и я заорал на полную мощь динамиков, но тут-же заткнулся.
Короче, я дал себе второй шанс. Снова налил кофе, достал шоколад и наслаждался. Но и озабочен был довольно: как мне теперь выйти на работу, когда область паха – в доску мокрая!
Но выхода нет. Я вышел и стал трудиться дальше. Люди удостаивали вниманием область моих мужских достоинств. Одни улыбались, другие изумлялись, а я работал дальше как старая кляча.
Пошли слухи, один из которых дошел и до меня:
- Даже в туалет не дают сходить. Люди не отходя от станка справляют малую нужду."
*
Да, живу теперь воспоминаниями. Как бы и здесь не чихнуть и не выдать себя. Судьба-злодейка. О, давай что-нибудь о судьбе.
"Судьба. Одних купаешь в роскоши, другие не могут выклянчить у тебя прожиточный минимум."
Отлично сказано! Я – гений. Хоть и мрачно немного и занудно.
"Прошло около двух лет с тех пор, как зажегся желанием найти Учителя (из этих двух лет полтора живу здесь, в этом злосчастном городе). Но огонь этот стал медленно гаснуть. Время почти потушило его. И старая грусть вернулась с новой силой.
Говорят, ищущий находит. Да уж..."
Кто-то вошел в туалет, в соседнюю кабину. Сел.
Ну а я продолжаю писать.
"...Шел я по вечерней улице, возвращаясь домой от..."
Мысль прервала автоматная очередь. Я вздрогнул. В голову пришли две идеи: либо началась третья мировая, либо сидящий в соседней кабине объелся гороху.
Творить в таких условиях – не лучшее вознаграждение, данное судьбой начинающему графоману. Так, на чем я остановился?
" возвращаясь домой от..."
От чего? Ах да:
"... от бесплодных поисков работы.
Надо было научиться чему-то. Пусть самой простой, но – профессии. Как отец, столер. Никогда не был без работы. Правда, не захотел передать мне свое мастерство. Говорил, что его р..."
Не смог писать дальше: тут такой запах пошел с соседней кабины... Врагу не пожелаю. Я чуть не задохнулся. Был бы рядом противогаз, надел бы за рекордно короткие сроки, не дожидаясь команды "газы!".
Прикрыл нос серой футболкой и, оправившись от недавнего газового потрясения, попытался вспомнить, что же хотел написать дальше.
«Отец говорил, что его работа - опасная. Потому и не научил.
А что толку от университета где протирал штаны пять лет? Шесть (в третьем курсе меня провалили на экзаменах). Сидел и внимал лекциям профессоров, думая, что так научусь чему-то в жизни. А надо было чем-то заняться. А не вечно кого-то слушать. Правы англичане: "учись делая". Эта мудрость пришла и ко мне, но - с опозданием." Если бы все в моей жизни было по-другому, то и не стал бы неудачником.
Да, мудрость пришла с опозданием, чтобы уже не помочь, а доставить печаль и досаду в превышающих допустимые нормы дозах.»
Выходить из фирмы не хочу. Если меня не заметят знающие о моем увольнении, то ведь могу притвориться работником ночной смены. А если выйду и меня опять поймают те психи? Нет, только не это! Хватит с меня! Хотя по идее они должны быть уже дома и смотреть "спокойной ночи, малыши".
Но рисковать не стоит.
Голод. Есть хочу.
Деньги вот-вот иссякнут. Квартиры не будет. Если не смогу найти новую работу, что тогда? Блин!
И выбраться теперь отсюда похоже тоже станет проблемой: последние несколько месяцев живу без регистрации, а с ней теперь будут сложности, из-за частых моих нарушений. Вот жизнь, а!
Приехал сюда с целью наладить эту самую...
Надпись на двери туалета начинается так: "это – туалет,...". затем идет запятая и продолжение. И главное теперь – не забыть утром, когда выйду, переписать все дословно. Я вечно все забываю. И это одна из причин моей безуспешности. На меня нельзя положиться. У меня нет ответственности. Я могу просто забыть о какой-то встрече, а каком-то деле, о чем-то важном. Записывать надо.
Полистал страницы тетради. Ах да, это предложение о самом ужасном... Нужно дополнить.
"Это "самое ужасное" - болью отдается в сердце..."
Начало новой работы.
"Всех моих бед было видимо недостаточно, поэтому для полного счастья заболела мама.
Тяжелая форма аллергической астмы, проблема с печенью (ожирение II степени), и много прочего – словом, целый букет опасных болезней, которыми природа щедро одарила ее. Мама то и дело задыхается и достает из кармана специальный баллончик. Упала без сил, когда собирала лук в огороде. Пролежала в больнице, но не сильно помогло. Аллергия, кроме прочего, на лимон, на цитрусовые. Не в каждый магазин может теперь войти, из-за запахов."
Похоже, я нашел работу. Довольный, расстался с прелестным существом. Чары ее внешних и внутренних прелестей - чуть не околдовали меня. Красота – опасный наркотик. Еще один, не менее грозный, – любезная милая улыбка.
Возвращаясь, снова взглянул на объявление о конных особах. Так и не выяснил, но еще не поздно. Я разведчик и все разузнаю.
О, тут есть интернет-клуб. Отлично. Зайду на минутку.
Первым делом поискал ее. Опять в сети!
- Привет, девочка моя.
- Привет, мой заочный небиологический папа и похоже уже дедушка.
- И правильно: никогда не любил биологию.
- Ха-ха и еще раз ха!
- Ты когда-нибудь бываешь в реальной жизни? Кстати, ты нашел недостатки у твоей Анны?
- Нашел! Ужасно некрасивый недостаток! Ну, все, прощай любовь навеки!
- Какой же?!
- Некрасивый почерк.
- Ха-ха-ха. И еще «ха» в квадрате.
- Что?
- Слабоват недостаток. Может и потянет на пару недель.
- Ты думаешь? ...Мне пора. Пока.
- Опять?!
- Я не дома. Тут рядом интернет-клуб оказался, на минуту заглянул.
- Жду в следующем письме.
"Спустился по лестнице и, как только вышел на свежий воздух, так сразу и надели на меня наручники: они тут меня поджидали.
Получить работу и тут же загреметь в полицию! Такое могло произойти только со мной!
- У меня свидание, - говорю, - с девушкой. Отпустите. Вы все равно меня знаете, потом задержите. Что вы от меня хотите? Я приехал сюда на заработки. Все законно.
Сорвали второе свидание с японкой!
Снова забрали меня в отдел по борьбе с такими как я.
Главное – не грубить. Спокойно, Виктор, спокойно. И я присмирел.
Бедная девушка, будет ждать.
- В разведке служил, значит.
Я насторожился.
- А ведь тебе нельзя выезжать из страны в течение пяти лет...
Ну, все, подумал, пахнет штрафом. Вообще-то мне можно выезжать, потому что я не владею секретной информацией.
Но полицейский не останавливался на достигнутом:
- Так вы подозреваетесь в преступлении! – разузнал он, поглубже покопавшись в компьютере.
- Но я же не сбежал, - говорю. - Я у всех на виду. Не скрываюсь. Мне не запрещено выезжать. Я лишь зарабатываю здесь. В нужный момент они смогут меня найти, как только возобновят дело.
В общем, отпустили меня после выдачи штрафа. В три часа ночи. Взял с собой парочку их газет.
Связываться с японкой - поздно: звонок или смс могут разбудить ее. Потом, завтра утром...
Город стал такой опустевший. Совсем недавно здесь кипела жизнь: нескончаемые двусторонние потоки людей и машин... А теперь – потемневшая опустошенность, прохладный воздух, ночные огни, отсутствие транспорта, и я, далекий от дома и не знающий где переночевать (а по большому счету не имеющий понятия как дальше жить). И без гроша в кармане (после того как поблагодарил полицию за мое задержание).
Все-таки нашел. Подошел к закрытому подъезду старой трехэтажки и стал разглядывать кодовые кнопки с цифрами (в теперешних зданиях - только домофоны). Три из них были светлее других (значит именно на них нажимают каждый раз). Надавил на три одновременно и – вуаля! - железная дверь открылась.
О, здесь тепло. Поднялся на третий, спер два половика, что были перед двумя квартирами, затем опустился на пол этажа, к окну, постелил половики и газеты, лег на все это и рухнул в сон.
Проснулся рано. Не знал, что в подъезде можно так классно выспаться. Взял газету, сел на лесенку и стал читать о том как люди убивают, насилуют и грабят друг друга.
Так проходили минуты.
Зевнула дверь на третьем этаже (смазать бы надо петли). Я посмотрел: показалась женщина средних лет, с боевым характером. Она почему-то стала всматриваться в половик с таким взглядом, как будто не узнает его (тут-то я и понял, что возвращая на места эти две тряпки, я просто перепутал их). Подозрение - вместе с ее презренным взглядом - пало на меня.
- Вы что, здесь ночевали?!
Я оторвался от чтения, и с вежливостью сыщика Пуаро медленно кивнул в знак подтверждения.
- А ну уходите отсюда! Не то я сейчас вызову полицию!
- Так я только что оттуда.
Свежее утро встретило меня на улице. Город медленно оживлялся. Приятно: мне скоро на работу.
Вспомнил про японку. Рано еще, пусть поспит.
Написал ей. Попросил встречи и пошел работать, купив по дороге кебаб.
Так я и попал на фирму. Я полюбил и возненавидел ее одновременно. Она дает мне деньги, но она же у меня их отнимает... Она держит меня за дурака, но другие вообще не берут на работу.
*
Работа! Опять через посредников. По воле случая, спасаясь от берегущей меня полиции.
Вначале произвел на начальника впечатление идиота (значит не зря я сам себя так называю). Потому и дал он мне первый договор всего на один день. Потом, увидев, что я вроде неплохо справляюсь, продлил еще на пару дней. Ну а потом – на месяц.
Девушка в красивых очках, моя телохранительница, повела меня в комнату, где сидел мужчина с большим животом. По характеру (что было видно из его поведения) он страдал от холеры. Такой весь напряженный, нервный, но покрытый мантией официальной тактичности.
Когда договор был оформлен, златовласая повела меня вниз, по разным коридорам и лестницам, пока наконец не очутились мы на заводе по производству пластмассовых деталей для автомобилей. Меня было решено сунуть в пекло монтажного цеха.
Первой моей работой (с двумя такими же вновь прибывшими) оказалось – упаковывание небольших пластмассовых деталей (для автомобилей) сначала в маленькие коробки, а последние – в большие.
Чуть позже узнал я, что работаю не напрямую на эту фирму, а через фирму-посредника. Я о них и раньше слышал: много нехорошего. Но как-то поздно сообразил, что получил работу через них. Нет, если бы я понял раньше, то все равно бы согласился. Это лучше чем ничего. Платить будут мало. Но - будут.
Прошел день. Вроде ничего: поработал, подустал, и домой. Нет, не к себе, а в квартирку, что снимаю. Часть денег придется отдавать хозяйке. Она уже собиралась меня выгонать, когда узнала что уволили: но повезло: через несколько дней нашел все-таки новую работенку. И ведь спасибо полиции! От них скрывался и забрел в подъезд! Нет худа без добра!
Время от времени нас навещала Та Самая. Я так понял, что она наблюдает, как идут дела у тех кто работает через них. На этом заводе были работники и от других посредников. Наши же платили меньше всех.
Анна спрашивала как у нас дела, все ли хорошо, не обижает ли нас кто (юмор у нее кстати неплохой). И потом шла дальше по фирме (у нас – несколько цехов: пластмассовый, монтажный, лакировочный, проверочный, отправочный). Самая тяжелая работа судя по слухам – в пластмассовом цеху (это вроде как литейный, но вместо метала – пластмасса, летом там жарко и душно, так что даже без работы устанешь).
Поработал я в общем в разных местах фирмы и...
И наступил день, когда направили меня к роботу, на освободившееся место, где до меня работал некий Георг, мускулистый смуглый парень. Он почему-то сразу заметил, что со мной что-то не так. Я вроде бы ни с кем не делился, но видимо у меня все было отсканировано на физиономии.
- К нам собирается приехать известный мотивационный спикер, - сказал как-то мне Георг во время перерыва (мы сидели в буфете за общим столом).
- Кто?
- Оратор. Он мотивирует. Тебе ж это как раз и надо. Приглашаю, короче. С меня билет.
- Спасибо, - удивился я сей щедрости, - хоть его и не положишь в карман. Постой, а чего вообще достиг этот, как его... Мотиватор.
- Многого. Денег у него – куры не клюют, а мы с тобой батрачим тут от посредников, и нас лишают части и без того жалкой зарплаты.
- У одного моего приятеля тоже денег куры не клюют. Потому что у него куры есть, а денег нет.
Георг взорвался громким но коротким смехом (тем самым повернув некоторые лица в нашу сторону), после чего заговорил:
- А у него наоборот: так много, что курам надоело клевать одно и тоже.
- Так. Это уже о чем-то говорит. Но, знаешь, это ведь...
- Что?
- Ну... Многие идут послушать. Платят деньги. Вот и зарабатывает твой оратор на том что мотивирует других. Я как-то смотрел сайт одного бизнесмена. Его бизнес в том чтобы учить бизнесу других.
- Да ты прирожденный скептик, дружище. Понимаю, твоя позиция имеет право на жизнь.
Я жевал и слушал. Георг глотнул из бутылки и начал снова:
- Но он зарабатывает гораздо больше - другими способами. А за свои выступления, кстати, берет мало. Ну не может же он ездить по странам совсем бесплатно.
Я кивнул, с рассеянным взглядом слушая дальше и двигая челюстями как жвачное животное.
- Да и зачем? Если у тебя будет что-то ценное, разве ты не придумаешь ничего лучше чем просто раздаривать это направо и налево, так ничего и не получив взамен?
- Согласен.
Перерыв, если верить большой стрелке часов, безжалостно движется к своему концу. Остаются минуты, после чего – снова в пекло беспросветной работы за небольшие деньги, хронически не дотягивающие до прожиточного минимума.
- Ты будешь в шоке, обещаю.
- Как это?
- Увидишь. – И добавил: - Если я не ошибаюсь, это будет то, чего ты никогда в жизни не видел.
Меня рассмешило это "если я не ошибаюсь". Он сказал так специально, иначе быть не могло. Он умел смешить, особенно женщин.
Но потом до меня дошли и остальные слова.
- То чего я никогда еще в жизни не видел? Что там должно быть такого особенного?
Не спросил, когда именно приезжает этот самый спикер. Мы об этом больше не говорили. Да и не сильно меня это интересовало.
То и дело проходил возле робота, смотрел как он пашет, и потом – на свое место. Но знал ли я, что буду сам работать тут...
Самое ужасное было впереди. Об этом я тоже не догадывался..."
Нашел Учителя
Это моя первая ночь, которую предстоит провести в туалете.
Сунул ручку в карман, а тетрадь в штаны. Закрыл крышку унитаза, сел на нее, ногами оперся о дверь впереди, а спиной – о стену. Так и пребывал в полулежачем положении с закрытыми глазами.
Но потом начинались проблемы с ягодицами, после чего приходилось стоять минуты две, и снова – в исходное положение. А еще пробовал полежать на полу, с вытянутыми к потолку ногами. И так – до утра, чередуя позы.
Время от времени в туалет наведывались работники. Словом, это была самая кошмарная ночь в моей жизни. Эти звуки и запахи были так далеки от той эстетики, которую преподавали нам в школе.
Но все же повезло, ведь никто так и не понял, что в соседней кабине аж до самого утра справлял не то что большую, а великую нужду - один и тот же человек.
Утешало то что пишу. Так вот она какая, арттерапия.
"Я не верю в дружбу. Я не верю в родственников. Я не верю в справедливость. В доброту. В любовь. Нет, в любовь я все еще верю: я влюблен.
Я разочаровался в религии, в жизни, в себе. Я – жизненный импотент."
Что-то мрачно получилось. Попробую взять другую ноту.
"Наблюдения мои показали, что у жителей этого города... Короче, в плане отношения к иностранцам их можно подразделить на три категории.
Одни считают что иностранцы – тоже люди (и это подтверждается недавними исследованиями ученых) . Мнение вторых несколько отличается от первых: они считают что иностранцам здесь не место, им надо уезжать отсюда. Третьи считают, что иностранцы в их стране должны работать на них, и тогда они могут оставаться и жить тут".
Нет, опять не то. Давай лучше что-нибудь о себе-любимом, о свои достижениях.
"Одна из моих проблем – забывчивость. Другая – рассеянность. Третья – нервозность. Я псих.
У меня нет порядка там где живу (да и внутри меня его нет). Я ставлю или ложу вещи так, что потом забываю где они. Помню как принес листок с телефонами разных цехов фирмы. И, как по закону подлости (а точнее из-за моей рассеянности), в нужный момент не смог найти (надо было позвонить и сказать, что завтра не приду на работу из-за болезни). Нет, я все-таки позвонил, но как? Сначала в мою посредническую фирму, а потом у них спросил телефон моего цеха...
Как, как решить эти проблемы? Ведь есть же выход. Как перестать быть рассеянным, помнить что где лежит, как не психовать (особенно при той мысли, что моя жизнь никак не складывается)? Как навести порядок внутри себя и вне себя?
"Дебильность мозгов уже ничем наверное не исправить. Остается прикладывать усилия, чтобы хоть как-то компенсировать слабоумие".
Проснувшись, вспомнил о новом увлечении и обрадовался, взявшись за тетрадь с ручкой. Но это было из-за нового занятия. Радости же от самой моей жизни - я не ощущаю давно.
"Доброе утро, мой читатель! Знаешь ли ты, как покорить сердце самой удивительной девушки? Причем, будучи нищим. Возможно ли это? И нужно ли это делать?.. Ну все, ухожу из фирмы. До скорого."
Выйдя, закрыл за собой дверь и увидел надпись. И вспомнил.
Если бы случайно не увидел, то и не вспомнил бы, что хотел переписать.
Вот она:
"это туалет, а не хранилище биологического газа. Поэтому убедительная просьба: во время заседания (или хотя бы после него) открывайте, пожалуйста, форточку."
Успешно смотался. Рыскал по городу как голодный зверь в поисках пищи. Расспрашивал, есть ли организации, устраивающие обеды для бездомных. Знакомого бродяги нигде не было. Взял бы у него денег взаймы и поблагодарил бы за совет писать. Копейки из кармана куда-то подевались. Но куда? Купил бы хоть хлеба, без ничего, и съел бы половину.
Сажусь на скамейку и достаю "письменные принадлежности".
"Эх, пойду на преступление. Нет, не ради любви. Ради желудка: украду хлеб насущный."
С минуту наслаждался легким ветерком, пением птиц и безмятежностью неба, где так медленно и беззаботно плывут облака.
Вздохнул.
Посидев пару минут на скамейке, направился к магазину для осуществления плана. Совесть проснулась, но я ей объяснил, что не собираюсь вот так вот глупо умирать с голоду. И в конце концов "похитить" хлеб – не такое уж страшное дело. Некоторые гребут миллионы - и ничего!
Хлеб я стащил. Но почему-то в сердце вкралось сомнение: меня заметили. И, что самое ужасное, позвонили в полицию. Надеюсь, что наблюдательность обманет меня на этот раз.
"В этом городе ведь должно быть место, где бесплатно кормят нищих..."
Брожу по улицам, жадно поедая хлеб.
"Город залит золотом летнего солнца. Вокруг такая жизнь: в зелени, в тепле, в движении. Только вот во мне все медленно выключается. Кончается бензин. Садится батарейка.
Слезы. Я не сразу понял что плачу. Почувствовал себя загнанным в угол. Жизнь выжимает из меня оставшиеся соки."
Свернув на другую, малолюдную улицу, увидел как хулиганы (это была другая группа, но они меня тоже знали) пристали к какому-то маленькому старику. Такой худощавый, неказистый, седовласый. Елки, подумал, эти придурки сейчас из него отбивную сделают. Да и мне, похоже, несдобровать.
Свернул я, короче, с опасного пути. И совесть опять: а как же дед! Боролся с самим собой. То хотел выручать бедолагу (сам не зная как), то дать деру и чтоб - поскорей.
Но проблема решилась сама собой. Посмотрев снова назад, увидел невероятное: эти бесноватые идиоты никак не могут причинить вред дедуле. Он уходит от ударов. Они даже не могут его поймать. Причем старик не дерется совсем. Как будто играет с ними. Зрелище сие округлило мои глазные орбиты.
Теперь у меня глаза на выкате. Встал как вкопанный и смотрю, механически пожирая остаток хлеба. Гляжу на то что можно увидеть только в кино. Дед оказывался даже в середине этих агрессивных баранов, но и в этом случае они не могли ни поймать его, ни ударить.
Одна из попыток закончилась плачевно: верзила замахнулся на старца что есть силы. Удар был сильный, но достался другому. Дед увернулся, и всю прелесть наказания вкусила физиономия одного из членов группы, парня небольшого роста, коренастого такого. Это взбесило его, и он напал на обидчика. Тот попятился. В общем, начался переполох.
А старик. Куда он делся? Я осмотрелся и...
Мать честная. Он был метрах в десяти от них. И шел спокойно, как ни в чем не бывало. А хулиганы эти, хоть и идиоты, но не полные. Опомнились и давай за ним. А он побежал. Легко так. Одно было ясно: им его не догнать.
И тут понял я, что старик мог с самого начала уйти. Но только поиграл с ними чуток как кот с мышами. И теперь бежал, мчался как молодой олень, полный жизни и легкости.
Мне бы все это...
Я слежу за ним. Не знаю почему, но не могу оторваться, хочу узнать где живет.
У меня увлечение – читать биографии необычных людей. А тут – вживую, собственной персоной. Бесплатное кино.
Все позади. Дед идет теперь спокойно по многолюдному городу (в этом старике больше жизни чем во мне). Иду за ним, держа дистанцию. Хлеб весь перенаправлен в желудок, одаривший меня чувством тяжести.
Больше часа пришлось плестись за чудо-дедушкой. Мы уже за городом. Наконец он свернул с тротуара, открыл калитку и направился к дому.
Отлично. Теперь знаю где живет. Но...
Вдруг это не его дом? И потом выйдет, уйдет и пиши пропало.
И остался я там, продолжая писать.
"Как же мне овладеть твоим сердцем...
Как? Забыть тебя не могу. Что-то я так или иначе должен сделать, потому что больше не могу так. Меня все это время тормозило то что я – неудачник. А тебя жизнь вознаградила всем. И такие люди как ты – они купаются в лучах благополучия. Но что мне делать, ведь пленила меня красота твоя..."
Стемнело. Зажглись уличные фонари.
В доме уже давно горит свет. И увидел я снова старика, он мелькнул в окне. Похоже, один живет.
И тут меня будто холодной водой обдало: а ведь этот самый дед - претендует на роль учителя. Елки зеленые! Блин!
И тут не к месту вспомнил о "самом ужасном". Что ж, продолжу.
"Самое ужасное то, что я видел ее с ним. Анну – с ним…»
Тут у меня пробел в воспоминаниях. Не знаю что случилось, но очнулся я связанный по рукам и ногам, с завязанными глазами и - в сидячем положении.
Из подвала выбрался (помогло то, что в армии мы практиковали разные варианты, как можно выпутываться из сложных ситуаций).
Осталось загадкой: для чего меня связали и чья это работа.
Проходили недели. Я увлеченно писал.
Все стало на свои места, жизнь продолжалась, ничего не предвещало беды. И вдруг...
Появилась у меня великолепная идея! Теперь я знаю как стать ближе к Анне-Лорен...
В доме Анны
Как и следовало ожидать, пришла мне в голову гениальная мысль: что может быть лучше для сближения с девушкой, чем изучение философии? Особенно если ее отец – доктор этой самой науки.
Жду его у дверей университета. Робею весь.
Наконец вышел.
- Господин профессор?
Он оглянулся.
- Из...вините... я хотел спросить... вы даете частные уроки?
- Да, а что?
- Меня зовут Виктор. Я бы хотел пройти... краткий курс философии.
- Вот молодежь пошла. Вам что, делать больше нечего?
Такой реакции от доктора философии я не ожидал. Поэтому и не знал что ответить. Но через секунды решение нагрянуло само собой:
Я развел руками:
- Если вы очень заняты, я поищу другого...
- Да нет, почему...
- Тогда еще одни момент... Я могу заплатить только услугами.
- Услугами? – спросил он под воздействием нового неожиданного поворота событий. - Какими?
- Я строитель, штукатур и массажист.
- Гм...
- Не в лучшее время решил заниматься философией. Безденежье.
- Опоньки. Такого ученика у меня еще не было. Похоже, вы меня заинтриговали. Ладно, давайте попробуем, посмотрим что из этого получится. Я еще с женой посоветуюсь. Когда был холост, знаете, принимал решения один. Были времена.
- Мне нужны также занятия математикой. Я поэтому решил обратиться именно к вам, так как ваша жена – математик.
- Так вы неплохо осведомлены. Она еще и физкультурник. Зимой на лыжах, летом на велосипеде, не считая плавания.
- А у вас как со спортом?
- В молодости был спортсмен, получил травму и стал философом.
- Значит... я вам позвоню?
- Я сделаю это сам, дайте Ваш номер.
На этой ноте мы и расстались. Я пошел дальше, радостный-превеселый. Не ожидал, что с профессором, впервые встретившись, пообщаемся так, как будто знаем друг друга целый месяц.
Вообще-то я не верил в успех данного предприятия, настолько странным и идиотским оно мне казалось. Но все-таки сработало.
А идея заниматься еще и математикой пришла во время беседы. Это была импровизация. И сказал я сам себе: идеи рождают идеи. Когда тебя в будущем ждет что-то приятное, то хочется жить. А мне жить хочется очень редко.
Но любовь греет в этот зимний день.
"Снег невесомыми хлопьями ложится тихо на вечерний город. Когда идет снег, вспоминается первая любовь. И последняя.
Она Шла мне навстречу. В черном драповом пальто. Сблизившись, поздоровались и пошли дальше. Я повернулся и с тоской посмотрел ей вслед, и вдруг... Она сделала то же самое. Наши взгляды замкнулись, после чего внутри меня будто что-то вспыхнуло, и, одарив друг друга далекой улыбкой, мы побрели дальше каждый своим путем..."
На следующий день в сточной канаве раздался звонок айфона:
- Да?
- Добрый день, Виктор. Это философ.
- А! Здравствуйте, профессор.
- Вы можете прийти сегодня, примерно в шесть?
- Конечно.
- Составим план занятий, чтобы и вам и нам было удобно.
- Хорошо. Профессор, у меня к вам вопрос.
- Да-да, я слушаю.
- Почему Диоген не выбрал себе сточную канаву вместо бочки? Тут куда удобнее.
- Вы знаете Диогена? Это радует... Мы обсудим этот вопрос, а сейчас я спешу кое-куда.
И мы попрощались, после чего я выбрался на свет божий и пошел дальше в веселом настроении. День только-только начинается. Жизнь прекрасна.
Странный я: все вокруг да около. Нет чтобы подойти к Анне и...
Ладно, хватит себя осуждать. Меня можно понять. Я хочу видеть ее, ведь она – мой наркотик. А мое жалкое социальное положение не дает смелости в действиях. Так что все логично. Кроме того, надеюсь, что все это пройдет. А пока…
Надо привести себя в должный вид. Украсть что-нибудь из "нестрогого" магазина, надеть... Нет, сначала помыться где-нибудь, потом одеться и - вперед.
*
Я пошел к ним, весь чистый телом и одеждой, включая носки (что для меня – редкость).
Все дома.
Оказалось, что у них только первый этаж готов, а второй и подвал с гаражом – так себе, наполовину.
Меня пригласили на чай. Это только называется так просто: "на чай"; а на самом деле на столе чего только нет.
Ужасно люблю гостеприимных людей. Но.
Один из моих недостатков: стесняюсь кушать в гостях. Это наверное потому, что дома я ем так, что слабонервных попросил бы удалиться. То есть я скорее жру, чем ем. Это вошло в привычку. А в гостях надо по-другому. А по-другому я вроде как не умею.
Короче, старался жрать культурно (насколько получалось) и как можно меньше.
Но совсем ничего не есть - не мог (я бы себе этого не простил).
Где-то через полчаса профессор попросил дочь принести гитару и спеть что-нибудь. А я до этого не знал что Анна... Я слушал, как она играет на фортепьяно. А тут гитара... Романс о любви. И потом песня собственного сочинения.
Я снова услышал этот чарующий голос... Теперь уже – вживую. Опустил рукава, чтобы скрыть мурашки.
*
- Вот здесь надо сделать перегородку, - показал профессор, когда мы с ним спустились в подвал. – И вот тут еще одну.
С первой перегородкой не было проблем, но вот со второй: надо было сделать все так, чтобы получившиеся две комнаты имели одинаковые площади (будучи разными по форме). Обычным делением пополам так не получалось. Но в этом доме живет выдающийся математик, я надеялся, что она мне потом поможет, когда начну.
Надо было еще залить там пол, утеплить, проштукатурить и покрасить стены. В общем, привести в благообразный вид.
- Голубчик, это ведь очень много работы... Я даже не знаю... Может зря согласился...
Он имел в виду то, что все это возможно стоит куда больше чем занятия.
- Вы не волнуйтесь, профессор, главное чтобы я занимался у вас. Пока будут идти занятия, я буду работать. К тому же, вместе с математикой, пением и игрой на гитаре - как раз будет стоить того.
- Так вы...
- Это решение пришло само... Я все хотел научиться играть на гитаре, а тут ваша дочь...
- Эх, когда-то я был сказочно богат, - ностальгически и не в тему произнес отец Лорен.
- А я сказочно беден. И был и есть.
У меня не хватило смелости спросить, каким образом он был раньше...
Мы поднялись на мансарду. Там нужно было проштукатурить потолок и стены, налепить обои, покрасить потолок, сделать пол и покрыть его уже купленным немецким "корком".
- Здесь будет жить Анна. Скоро замуж, а тут еще ничего не готово.
Это "скоро замуж" меня чуть не убило. Я вроде бы и не собираюсь жениться на ней. Не до такой степени наивен. Что я могу ей предложить? Сточную канаву? У меня ведь ничего нет: ни в голове, ни в жизни. Но если она выйдет замуж, то я даже не смогу быть ближе к ней, вот в чем дело.
*
Я начал работать и заниматься философией, математикой и пением с игрой на гитаре.
А работу начал с короткой перегородки в подвале. Я ведь соврал, сказав что - строитель. Так, поработал малость на стройке. Да и штукатур я посредственный.
В подвале сделал себе временный турник и то и дело подтягивался.
Пришлось смотреть в интернете (у них дома, причем так чтобы не заметили), как это делается. Профессор предоставил мне ноутбук, как «вспомогательное пособие» для занятий философией.
- У меня сейчас другой, так что пользуйся, пока работаешь. Для меня ученик – персона значимая.
Они, надо сказать, отнеслись ко мне со всей серьезностью. А комьютер был предоставлен для того чтобы все записанное заносить туда, а также для поиска в сети информации, связанной с моей учебой.
И я находил.
Нашел наглядные философские видеоматериалы о том как строить перегородку.
И тут я понял, что в сети можно найти очень-очень много всего. Если чего не умеешь, смотри и учись, все просто.
Мне нужно было лишь набирать в поиске название данного дела, и все: остается лишь повторять увиденное или прочитанное.
Так проходили дни, недели, месяцы, и подвал с мансардой преображались. Я много узнал из области строительства, отделки квартиры, читал и смотрел видеоролики и специальные передачи обо этом. Блин, а ведь все не так уж и сложно, как мне раньше казалось.
А если ко всему прибавить занятия – и все это в доме Анны, то – вот оно счастье!
Да только вот ненадолго. Это счастье мне судьба просто одолжила на короткое время. Подержать в руке, потрогать, чтоб потом вернуть и опять остаться ни с чем.
А в один прекрасный день во время работы случилось несчастье, благодаря которому издал душераздирающий крик.
*
Два выдающихся мыслителя (мой отец и его коллега) независимо друг от друга пришли к разным выводам о причине большинства болезней. Отец утверждает, что причина эта - холод. А коллега говорит – нервы.
Проблему холода я вроде бы решил: климат здесь мягкий, умеренный. А вот нервы... Я на них живу.
Это такие белые ниточки в теле.
Когда, попадая в полицию, выкладываю содержимое карманов, то там почти всегда оказывается какое-нибудь успокоительное. Это не обязательно лекарство (есть и нелекарственные препараты, говорят что безвредные).
Есть, конечно, в жизни разные "успокоительные". Но, опять же, на время. Они просто дают забыться, так же как это делают алкоголь и мои безопасные наркотики, среди которых появился новый: гитара. И этот новый наркотик находится в руках другого, сильнодействующего наркотика – Анны. Она учит меня играть.
Я себе пальцы изранил из-за тонких струн. Она говорит, что это пройдет и потом уже не будет болеть.
Устав от работы, решил связаться с родителям по скайпу.
- Привет, пап.
- Здравствуй, сынок. Ну как ты?
- Нормально. Тебя не видно. Там у тебя значок должен быть с камерой. Нажми на него. ...Вот, теперь вижу. У тебя как?
- Пойдет. Чем занимаешься?
- Да перегородку делаю.
- Из чего?
- Такие белые блоки... Легко шкурятся.
- Газоблоки?
- Да, типа того. Подожди, ща покажу.
- А, молодец, платят нормально?
- Пойдет... Как мама?
- Не очень. А Рекс чувствует, что кого-то не хватает. Он как-будто ищет тебя.
Какая-то странная боль пронзила мне сердце и заодно увлажнила глаза.
- Пап, извини, меня хозяин зовет, потом поговорим.
- Давай, сынок. Держись. Не сдавайся. Не позволяй жизни положить тебя на лопатки.
Поднимаюсь наверх по зову профессора.
Анны и матери не было дома, поэтому я стал откровенен.
- Голубчик, помнишь, ты говорил про сточную канаву?
- Но это между нами, ладно?
- Конечно.
- Да. Я там живу.
- Что?! Почему?
- Я хочу как Диоген.
- Но он жил в бочке.
- Может в его время не было сточных канав? Мне кажется, она куда лучше.
- Так ты расскажешь свою историю, Диоген ты наш?
- Там где я раньше жил, наступил кризис...
- Он и на меня наступил. Собака. Извини, продолжай.
- Окончательно отчаявшись, я решил философски относиться к жизни, чтобы крыша не съехала совсем. Если Диоген смог, то почему мне не попробовать?
- Да, Диоген – явление уникальное. Когда Македонский подошел к нему (а это значит, что был он философом известным) и спросил, может ли чем-нибудь помочь, то все о чем он попросил полководца, это - уйти в сторону, чтобы не заслонять солнце. Виноват, давай дальше.
Я кивнул и продолжил:
- И решил я уехать и скитаться, изучая философию, науки и искусство. Во всем этом я увидел то, в чем нашел бы некоторое успокоение, как бы укрылся от жизненных лап с острыми когтями, вонзающимися в меня с каждым объятием все глубже. И вот, поиски привели меня к вашей семье, каждый член которой мог бы чему-то научить. Как раз тем трем вещам, которые я решил изучать в своих скитаниях.
- Во дает, а!
- А еще мне нравится жить параллельно. То есть, как бы "выйти" из жизни и наблюдать за ней со стороны.
- Тебе это удается?
- Да.
- Ты покажешь свою сточную канаву?
*
Многому я научился, трудясь в этом доме. Вот что делает любовь.
Анна наведывалась ко мне иногда. То кофе принесет, то просто так. Ее милая улыбка сводила меня с ума.
У меня возникло ощущение, что она не равнодушна к присутствию в их доме молодого представителя противоположного пола.
Приходила и мама, то есть та же Анна, только – в будущем. Похоже, вся семья меня полюбила...