Все знают, что для любителей старого доброго рока и профессиональных обожателей высокого музыкального искусства нет более презренного культурного явления, чем то, что нынче называют «попсой». Любые сочно-убийственные эпитеты вроде «говно собачье», «блевотина обезьяны» и т.п. слишком бледны, не могут выразить всю высоту душевного негодования, которое испытывают эстетически тонко организованные и глубоко чувствующие индивидуумы при случайном соприкосновении своего нежного слухового аппарата с давлением первых аккордов звуковой волны этого типа. Их души просто захлёбываются негодованием оттого, что нет в великом русском языке слова, которое смогло бы отразить всю полноту испытываемого ими негативного переживания.
Слово «ПОПСА» недавно официально вошло в новую редакцию словаря русского языка Ожегова. Данная семантическая единица растолкована в нём следующим образом: «1. Музыкальные произведения, исполнительство, рассчитанные на нетребовательных слушателей, малокультурную молодёжь. 2. Аудитория таких слушателей (неодобр.)»
Довольно небрежное определение для института, от которого требуется максимальная точность формулировок, широта обобщения и объективность. Словно писал пожилой ворчун или совкультпросветработник, типа Кукаркина. Во-первых, под эту формулировку сразу попали такие распространённые музыкальные явления, как шансон, дворовая песня, любительские концерты, детсадовские утренники и проч., где требования слушателей сознательно или неосознанно занижены. К тому же в границах данной категории оказались произведения любого жанра, включая фуги Баха и капризы Паганини, скверно исполненные перед всеядной аудиторией.
Во-вторых, «малокультурной» у нас бывает не только молодёжь. И «попсу», как ни странно, обожают тёти и дяди любых возрастов, включая тех, кому за 80. Тем более, что молодёжь скорее уж падка на всякие новейшие, псевдореволюционные звучания, образуя клубы металла, готов, панк-рока, рэпа, фьюжн, фолка, электроники, регги, фанка, R&B, хип-хопа, транс-культуры, эмо и др., которые выходят за рамки понятия «попса».
Очень по душе мне пришлись иронические замечания известного лингвиста и филолога В.Новикова в «Новом словаре модных слов»: «Попса», как и «эстрада» — синонимы массовой культуры... Вспоминаю шестидесятые и семидесятые годы… Кристалинская и Пьеха, Кобзон и Магомаев — это была попса того времени.. Всерьез увлекаться такой музыкой среди культурных людей было даже немножко зазорно. Для интеллектуалов попсой были и песни Бабаджаняна на стихи Роберта Рождественского, и песни Пахмутовой на стихи Добронравова... «Попсу» особенно не любят рокеры, чьи тревожные ритмы несовместимы с эстрадным «сиропом»… Попробуем осмыслить понятие не в оценочном, а в жанровом плане. Попса — словесно-музыкальный жанр, предназначенный для отдыха, для расслабления. «Попса» — это не халтура, а масскульт (халтура, кстати, встречается и в элитарном искусстве)»...
Но в целом, на мой любительский взгляд, сложившееся в народном бытии понятие «попса» не настолько широко, как его обозначает проф. Новиков, и имеет оно как раз сугубо оценочную характеристику. Попсой мы зовём именно ту часть музыкальной масскультуры, которая отличается столь низким интеллектуальным и художественным уровнем, что даже нечаянное кратковременное соприкосновение с ней вызывает у нормального человека острый приступ мизантропии.
Впрочем, писать-то сию записку я взялся не из-за этого пресловутого жаргонизма, ставшего теперь полноправной лексической единицей. Стоило бы копья ломать из-за такой шняги! От звучания слова «Попса» давно уже веет чем-то замшело-безобидным. Былая могучая выразительность этого уничижительного ярлыка стёрлась на нет, хилой плёнкой расползлась по бескрайним океанам «музыкальных» «произведений» этого рода.
Нет, сама попса уже не интересна. Но в её сердцевине образовался некий жуткий водоворот, чёрная дыра космического масштаба, что засасывает в свои хищные объятия огромное число жертв, вся вина которых только в ослабленном иммунитете к пошлости и отсутствии брезгливости. Это квинтэссенция попсы, её самая массовая и самая маргинальная (такой парадокс) по отношению к Культуре часть, выделившаяся в самостоятельное течение. Не имея в русском языке подходящего логоса для этого мейнстрима (а может, Мальстрима?) многие обозначают сие понятие, добавляя прилагательное «Голимая», но и с этим прибамбасом ему явно не хватает экспрессии.
Я, как вы поняли, имею ввиду охватившую все масс-медиа страны эпидемию музыкального похабства и беспредельной пошлятины. Образчики музпорнографии заполонили эфир, совершенно вытеснив всё остальное, словно никогда не было ни Моцарта, ни «Иисуса Христа», ни «Джетро Талл». По всем каналам и волнам несётся «о, боже, какой мужчина (я хочу от тебя сына)», плавно оттеснивший «ох, какую женщину (мне б такую)». «Отпетые мошенники» требуют: «люби меня, люби», на что матерщинник Миша Фрост возражает, что «любить не модно», что теперь в тренде «раздвигать ноги». Арсика Петросова колбасит счастливым: «Кайфуем! Сегодня мы с тобой кайфуем», а Дима Билан подпевает, что «это модно». Бедная Лоя в миллионный раз обещает: «Я буду для тебя твоей малышкой», и всё это на фоне гламурных телес с плоскими животиками, силиконовыми сиськами и зазывно двигающимися задницами. Как тут бедным замученным интеллигентам не почувствовать себя обгаженными, обесчещенными, словно после изнасилования?
Есть в русском языке старинное, описанное ещё Далем, и в то же время очень современное слово «Жопа». В.Новиков метко назвал его «многозначным и многострадальным». В своём первом, но нынче не основном значении, оно получило официальную прописку в словаре Ожегова, как соответствующая часть тела. Второе значение знают все, даже дети, когда отвечают родителям на их вопрос: «Как дела в школе?» Так вот, эта реабилитированная словарями, но не госцензорами, ЖОПА не утратила искромётный блеск, метафоричную выразительность и силу. Жопа приходит нашей российской культуре. И придёт полная жопа, если не удастся остановить музыкальный говнопоток на радио и телевидении. Нет, не ПОПса ежедневно глядит на нас теперь с экранов и звучит в эфире, а тупая, наглая ЖОПСА.
Заставка из Demotivators.ru