Прибыв в Ригу, покряхтывая под тяжестью пусть и компактной, но весьма весомой поклажи, направился я по гранитной брусчатке, ещё шведами уложенной более трёх веков назад, к своему бывшему директору. Ранее ведь дома у него бывал частенько, и по производственным вопросам, да можно сказать, что и семьями дружили. И не так-то много (для него) времени прошло, как сел я в тот "волшебно-голубой вагон". Это я на пять лет постарел, а в родном то мире месяц от силы прошёл.
Но изменения заметны были и тут. Андрей Карлович вновь стал директором, а именовать себя попросил теперь просто Андрисом - в латышском языке отчества не приняты. Ну, а если мне себя не преодолеть, то по прежней (и нынешней) должности - Директора кунгс. "Кунгс" - это господин по латышски, и происходит от варяжского конунг. Только теперь столько здесь этих кунгсов развелось, что у меня чаще "скунс" стало срываться, но народ делал вид, что не понимает нюансов и не обижался.
Директор был мужиком не плохим и без националистических заморочек (просто к эпохе не знал, как приспособиться), потому теперь стал он для меня Андрисом. А я для него Алексом, ибо пребывая отныне казахскопотданным, смутно представлял как "господин" будет по-тюркски. Да и аромат осетрового балычка, под водочку "за встречу", скоренько вернул нас в нормальное состояние.
На этом организационная часть закончилась. Перешли к делу. Директором Андрис теперь был не завода, а металлоломной фирмочки. Где, кроме него, в штате ещё его жена бухгалтером числилась и три сторожо-приёмщико-грузчика (а в недавнем прошлом классные токарь, фрезеровщик и слесарь). Территория (нашего же завода) арендовалась, и кроме оборотных фондов (не очень-то и великих), грузового "Урала" и весов ничем фирмач не владел. Но очень хотел богатым стать! И в этом пришлось помочь ему - ведь реквизиты у его Ltd (SIA-по латышски), были "правильные" и заморочек с банком не было. Так что тут же и направились мы в государственное финансовое учреждение с "кошельком" в два пуда весом.
На слитки с ещё царской маркировкой, в банке слегка удивились и опешили. Не зная, что делать - сопроводили к начальству повыше, а то - ещё повыше. И вот уже общаться пришлось с самым главным финансистом Латвии - кунгсом Репше. Молодым парнем, напоминавшим марсианина (как я его себе представляю), совсем недавно бывшим физиком (младшеньким научным сотрудником).
Лимотроф нуждался в золоте много больше, чем в ежеминутно обесценивающихся бумажках с профилем Ленина, и потому позволительным нам было на некорректные вопросы не отвечать - мол, если есть претензии, так мы с эстами или литвинами всё равно договоримся. А с чем останетесь вы? Так что даже требование трёшек да пятёрок не паковать, и обмен тремя тоннами "бумаги" ограничить, учтено оказалось.
Тут же взяв в аренду сейф и поместив туда слитки, пообещали мы завтра же вернуться и завершить транзакцию. На сутки, оставив финансовое учреждение в состоянии развороченного осиного гнезда.
Сами поехали недопитую водку уничтожать, по дороге ещё горючки прихватив. Привычки у Карловича оставались всё же русские, и не обмыть такую сделку его душа не позволяла. Да и наверняка настраивался под большой стакан выведать, где это я на пещеру Али-бабы наткнулся и какое тайное слово сказать требуется, чтобы вход открывался. Расслабиться по полной нам никто бы мешал, ведь его супруга - Илзе, как НАШ бухгалтер осталась в банке "товар принимать". Попросив нас до расслабления на рынок заехать да мешки холщёвые (для картошки), все там скупить и к ней подогнать. Тарой банк свой продукт не обеспечивал.
Поутру красные глаза, по разным причинам, были и у меня с Карловичем, и у его Илзини, и у всех банкиров, с которыми дело пришлось вести. Бухгалтер задачу выполнила - ни одной бумажки ниже красненькой нам не всучили. Но всё равно злата в металле оставалось ещё очень много и пришлось согласиться скупить вводимую с Латвии переходную валюту, по имени нового нашего знакомца названную репшиками (обратно тяжести волочь ну очень не хотелось). Так что микроскопическая фирмочка мгновенно заимела счёт, уважаемый и в "старой" Европе. И именно туда, отправлял я в турне-командировку солидную бизнес-чету. Стороже-грузчиков снабдив кэшем для продолжения скупки станков с остановившихся заводов, привозимых под видом лома. За дополнительную плату, ребятам ещё их и солидолить надлежало, к консервации готовя.
Мне же предстояло не менее увлекательный рулёж под завязку загруженного "Урала" через всю Латвию. Причём от сопровождения я отказался, и компаньон уговорил хоть его дробовик взять, на всякий случай. Расчёт был на то, чтобы сразу после погрузки, пока никто не очухался и информация не разошлась, сразу же рвануть к границе. Получалось менее трёх сотен километров, и проскочить засветло удавалось беспроблемно. Последним латвийским было Жигури - небольшой посёлок живущий лесом. В местном магазинчике, торговавшим всем, что лесорубам потребно, отоварился и я теплой и качественной одеждой, по дешёвке скупленной пронырливым хозяином на шведских военных складах.
Отъехав за поворот, "приоткрыл зонтик" и продолжил путь уже не по "суверенной" Латвийской республике, а кажется по Витебскому уезду, или губернии (увы, не силён в исторической географии). Лесная дорога, мгновенно превратившаяся в зимнюю, малоезженую, для моего "Урала" была вполне проходима, но усталость брала своё. И место мне показалось самым подходящим, чтобы передохнуть и набраться сил для будущих стрёмных дел. Так что направился я к ближайшей поваленной лесине, веток для костра наломать. Хорошо ещё, что ружьишко пулей было заряжено, так что не растерялся, когда на заснеженную дорогу кабанье семейство из леса выскочило. Пульнул дуплетом по первому подставившемуся подсвинку, а пока стволы перезаряжал, стадо вновь за деревьями скрылось, но на снегу и так парило изрядно диетического (и очень любимого мной) мяска. Только к добыче подошёл, как выбежала на дорогу волчья стая, которая оказывается и выгнала кабанов на меня. Новый дуплет пришелся уже по "разным персонам", а пули серому даже очень замного, так что парочку уложил сходу, а бег стаи остановил. И вновь перезарядившись, ещё успел продуплетиться, до того как выжившие сообразили, что удирать требуется.
Но и мне ночевать в лесу что-то расхотелось, тем более что патронов только четыре штуки оставалось. Так что, затянув по слегам в кузов машины кабанью и волчьи туши, решил я все ж в жилье ночевать, и доехал до небольшой деревушки Пыталово, постучавшись на ночлег в первую же избу. Дверь открыл мужичок со взлохмаченной бородкой и от изумления аж рот открыл. Видно и мой вид, да и невиданно-неслыханный "Урал" за спиной, впечатление производили. Так что вопрос ночёвки решился автоматически. Ну и раз всё равно человека разбудил, так озадачил его ещё и с волков шкуры ободрать, пока не закоченели, ну и кабанчика разделать.
Сладко выспавшись, проснулся от того, что нос щекотал аромат жареной свежатины. Сразу проснулся и зверский голод. В дом я, оказывается, заехал хозяйственный - мужичек заканчивал натягивать на рамы уже вылинявшие волчьи шкуры, а хозяйка, разделав кабанчика, складывала слегка посоленные куски в кадушку. При этом девочка-подросток хлопотала с обедом (по свету в оконце догадался, что проспал я изрядно - отходняк). За столом я и представился как Государева флота инженер-адмирал, и на заморской самобеглой коляске в здешних местах на ружейной охоте пребываю. Но при этом большой демократ, и прошу без чинов, разделить со мной трапезу. Так что мясо наше, а хлеб ваш. Хозяин дома (разумеется, Иван), охотничьей удаче моей порадовался, и пожалился на то, что волки в эту зиму в конец достали - прям к домам подходят. Так что сокращение поголовья этих "санитаров" очень местным обчеством приветствуется, и завсегда мне здесь рады.
Кадушку со свежей солониной заволокли в кузов, с трудом потеснив "картофельные" мешки, и дозволив тушами хищников по своему усмотрению поступать, уехал, предупредив, что за шкурами позже вернусь. Опять, за первым же поворотом с помощью "зонтика" вернулся грузовик на летний асфальт и через пару часов находился на аэродроме. Там самолёт к полёту был уже подготовлен, а переброска мешков в его чрево отделением не больше получаса заняла.
За это вся команда участвовавших в операции в виде бонуса поощрена была мясом из кадушки (тару радушному владельцу вернуть надлежало). Времена такие наступили, что и у солдат, и в семьях офицеров белок в рационе подсократился и доп. пайку обрадовались все. А за сохранность мешков мне и беспокоиться не требовалось - чувствовалось, что полёт курируется плотно и кем-то очень серьёзным. Из диспетчерской связали меня с Уральском и Пётр Алексеевич заверил в том, что всё идёт по обговорённому плану и я пока могу своими делами заниматься, а ценный груз и так встретят и всё что требуется сделают.
Так что помахал я вслед улетающему аэроплану ручкой и собрался возвращаться. Правда, обрадованные мясной пайкой летуны меня слегка в браконьерстве подозревали, но не осуждали, а даже напротив - задорно подмигивали, намекая, что сами тоже не против поучаствовать. Пообещал им, но пока только картечных патронов на 12 калибр попросил, да шнур с флажками, если знают где взять (с возвратом). Через час был поднесён мне и шнур, и пара пачек патронов. Понимали, что возвращать не с "пустой рукой" стану. Так что больше ничего меня в родном мире не держало, и жгучему моему желанию волчью стаю под Пыталовом на ноль помножить не препятствовало. Потому-то сразу же порулил я взад, и перед узловой железнодорожной станцией, вновь переместился с асфальта на снежок укатанной санями дороги у небольшой лесной деревушки.
Переместился ещё засветло, хоть зимний день и короток. Народ в деревне уже весь знал, что заезжий енерал-охотник округу своей страстью благодетельствует, и к Ивану делегация была направлена, справиться - может помочь треба чем? Как раз кстати подошли - трудно без загонщиков, тут как и на войне - наиболее добычлив не тот кто точнее стреляет (хоть и это не лишне), а тот кто правильней организован. Договорились об охоте с флажками, я моток шнура людям отдал, а где им окладывать, они и сами знали. Мне оставалось только палить по выбегающим хищникам. Лепота!
Выехали ещё затемно на санях большой компанией - оказывается волчатина очень даже вкусна, а слух о том, что барин заберет только шкуры, изрядно пополнил число желающих позагонять. Из стаи не ушёл никто, и к вечеру мой счёт шкур пополнился ещё восемью. Рады и довольны были все, и, загрузив добычу в опустевший кузов приглашали приезжать ещё. Раз барин справедливый, так они меня и на медвежью берлогу сводят, знают, где спит в округе тройка косолапых. И знали ведь, что обязательно ещё вернусь - шнур то с флажками у них оставил. Ну а мне, с грустью вновь вернувшись в 20-й век, в Риге пришлось кожзавод искать, чтобы шкуры выделали. Начавшийся капитализм ни лицензий, ни разрешений охотнадзора более не требовал - хоть мамонтовую шкуру качественно выделает завод сдатчику, ни слова не спросив, оплати только работу.
Чек я "нашу" Фирму отвёз, чтоб Карлович послал, кого меха забрать через пару недель. Сам он через день в Германию с женой улетал, а пока во всю расширял размах предприятия. На приёмке и консервации станков трудилось уже два десятка человек, и чувствовалось, что это далеко не предел. Ведь только в одном Пролетарском районе Риги 200 предприятий насчитывалось, причём таких как ВЭФ, вагонка и т.п., а районов в городе было пять. Ящики с оборудованием прямо с заводской ветки отправлялись в Лиепайский военный порт, а там по указанию "Возрождения" складировались подальше от посторонних глаз. Причём, по бумагам "металлолом" направлялся на тамошний металлургический комбинат (который тоже выкупить со временем придётся - когда цена на него упадёт ниже плинтуса) для переплавки.
Говорить, что в Лиепае (да и на всём флоте) служили только чистые и непорочные, так же получалось грешно. У пирса ржавела громада флагмана БФ (Бывшего Флота) "Октябрьская революция", и только самый ленивый матрос или мичман не мародёрничал с "Октябрины" медный кабель, чтобы содрав в закутке шкурку, не сдать металл по баксу за кило. Проржавели так же и их души, да и весь строй. Но не вредно бы было разобраться, что из чего проистекло. Может то души и ржаветь начали из-за того, что им истинные ценностями лозунговыми обертками заменить проэкспериментировали.
"Свобода, равенство, братство" - есть химера. Свободным человек может себя чувствовать даже в цепях (и наоборот).
Равными от рождения так же могут быть только пчелы или муравьи, а люди всегда будут рождаться кто то сильней, кто то умней, кто то подлей.
С братством же вообще перемудрили. Французские коммунары, дорвавшись до власти, на гильотины моментально "братьев" поволокли, а их еврейско-грузинско-латышско-русские последователи в ГУЛАГи и т.п.
По этой то причине и решено было из родного времени в прошлое если и командировать кого, то только в один конец без возврата (как на тот свет), и с большим разбором при массе обязательных условий. А в мой родной мир - если очень достанут, проповедников "светлого будущего". Пусть они и живут там, куда так стремились. Только им свои иллюзии теперь сочинять придется, после того как офисным планктоном "смену" отпашут. Не имея капиталов родителей за спиной (а потом партийных касс), и Ленин, и Троцкий, как и Маркс голодной смертью близких бы морили. Россия должна светлое настоящее строить, а её народ в нём жить. И не грех для этого и "госарбайтеров" привлечь, если свой материал частенько с гнильцом пошёл. Так цари испокон века делать не гнушались - да и Пётр Великий с Немецкой слободой подружившись, на преобразования в стране решился.
Нынешний эксперимент получился отчасти повторяющимся. Ведь Карловичу в конкретной Европе конкретного человека разыскать требовалось и уболтать того конкретный проект возглавить. Проще говоря, съездить в побратим Риги - славный музыкантами и верфями город Бремен. По первому пункту - закупиться там по максимуму электро-музыкальными инструментами (надоело для "Катюши" собственный самопал чинить), а по второму - на тамошней верфи разыскать герра Хенриха Борна, скромного служащего.
Хотя всего два года назад этот вице-адмирал был Командующим Фольксмарине. Причём самым молодым в Варшавском договоре. Да и флот хоть и не крупный был, но крепко сколоченный и идеально содержащийся (чего, увы, о "горшковском" сказать было нельзя). Заточенный на оборону, теперь он доктрине НАТО не подходил и объединившаяся Германия от него срочно избавлялась. Не торгуясь, отдавая почти даром всем желающим. Собственная разделка на металл выходила дороже.
"Металлист" Карлыч озадачен был осведомиться условиями аукциона. И незаметно потом привлечь служить на приобретаемые корабли германских же моряков, в "свободном мире" себя не нашедших. Пусть на собственных кораблях, где каждую заклёпку знают, и дальше продолжают любимым делом заниматься. Со времен царя Петра это немецкой прерогативой являлось. Служить им в остзейской Курляндии, России не западло получиться должно, культурная среда та же. Сам адмирал, ещё каплеем будучи, пока в Ленинградской ВМА им. Ворошилова учился, на русской жениться успел (и удачно). Да и остальные офицеры, помимо отечественного морского образования, в основном ещё и Каспийское училище кончали (и многие там себе жён выбрали).
В это время я так же "за границу" съездил - навестил Минск. Согласно четко прописанному плану действий, в "Возрождении" опытными товарищами разработанному (как же мне нравится подчиняться, когда чувствуешь, что командуют тобой не дураки). Только на охоту разок всего от него и отклонился (хобби не возбранялось - снимать стрессы необходимо, а при таком насыщенном графике они накапливаются споро). Как совладелец "западной" и главное платежеспособной фирмы (банковская распечатка - документ весомый), срочно заказал я у белорусов сотню "Белорусов".
Ведь в предстоящей компании, те же кухни, не на верблюдах же с войсками волочь. Да и следом за неизбежной победой сразу пахота начинается, причём в буквальном смысле этого слова. Войска в тот регион вводить необходимо (как-то неожиданно Афган припомнился) для обеспечения военной безопасности, но о продовольственной безопасности войск подумать также надлежит. Не начинать же грабить и так многократно ограбленный народ. Земли обезлюдевшей там гуляет много, если сразу же засеять её, так не только вновь образованное казачье войско себя прокормить сможет, но и с местными поделится. Кормящую руку только дурная собака кусает.