Молодая мёртвая девушка. Ассистент жреца находился ещё в том состоянии разума, когда понимал уже, что перед ним объект его работы - бывшее живым создание, постигшее смерть; но не мог ещё отринуть личность, недавно присутствующую в этом... в ней... используя пустое слово «тело».
-Нууу-с,- энергично протянул жрец, закончив возжигать благовония,- Пожалуй, начнём. Сегодня перед нами занимательный объект, наблюдать который большая редкость. Мне не терпится, дорогой мой ученик, подготовить эту бедную барышню к вступлению в Великий Чертог Двух Истин.
Ассистент, испытывая странную смесь стыда и любопытства... в большей степени второе, стоило признать самому себе... надел маску Хапи и подошёл к патологоанатомическому столу.
- Зайдите с другой стороны... чуть поверните свет налево... оттяните край верхний губы... любой... который к вам ближе... отлично, отлично,- уверенно бормотал жрец.
Точным движением он поднёс к клыку девушки крохотную пробирку и надавил у основания зуба стеклянной палочкой. Из канала брызнула жидкость, на секунду даже заглушившая запах благовоний своим крепким приторным ароматом.
–Вот!- торжествующе произнёс жрец, поднося пробирку с парой капель прозрачной жидкости с едва заметным зелёным оттенком, к лицу ассистента, так чтобы на неё падал свет,- Как по вашему, что это?
–Безусловно, это... яд - неуверенно ответил ассистент.
–О, вы как никогда правы! Яд! И какой! Чистая смертоносная любовь!
Ассистент посмотрел на бледное лицо девушки, при жизни которой её ядовитые железы вырабатывали любовь.
–Данный факт говорит о многом, согласитесь? - продолжал жрец, закрепляя пробирку в держателе.- Могу вас заверить, этот яд погубил, истончил, обескровил много жизней. Вы, дорогой мой мальчик... простите мне эту вольность, но уверен вы и сами не станете оспаривать сие утверждение, довольны, юны и малоопытны в некоторых аспектах жизни... не поверите, да и не верите, вижу по вашим глазам!.. но нет ничего тяжелее ядовитой любви. Зло, настоящее зло, лишающее жертву малейших сил, желаний и мечтаний.
В это и правду было нельзя поверить. Может ли высокое сильное чувство соседствовать со злом? Могла ли эта девушка в своей жизни одаривать близких болью? Намеренно или без умысла, с наслаждением или со смирением, не в силах бороться с тем, кем она была... Она просто жила... И она зло?
С грустной улыбкой смотрел жрец на своего ассистента. В щелях маски павиана блестели глаза не привычным огнём стремления к знаниям, а тайным, рождённым глубокими мыслями и непримиримостями.
–Нам необходимо продолжать, дальше церемонию закончите вы, покажите же старику, что не зря учились все эти годы.
Жрец решил занятием отвлечь своего ученика и стал молчать наблюдать за его работой. Ассистенту было не занимать таланта, сноровки и зрительной памяти, так что церемония шла быстро и умело, пока не было произведено вскрытие грудной клетки. Скальпель замер в слегка трясущейся руке.
Жрец вздохнул:
- Нам теперь ясна и причина смерти.
Он снова подошёл к столу, аккуратно ввёл руку в белоснежной перчатке в разрез и зачерпнул сердце. На ладони лежало крошево из ярко-алых осколков.
–Разбито.
Жрец ссыпал обломки в особенную канопу, стекая, они выцветали и исчезали в тёмной горловине абсолютно блёклыми, лишь тихо и приятно-успокаивающе звеня.
–Но как... и почему? - прошептал ассистент.
Не из-за этой ли травмы любовь стала ядом? Разбитое сердце было причиной или результатом? Возможно причинив боль тому, кого действительно любила, девушка не смогла жить? Или влюбившись, она не смогла жить со всей той болью, что натворила?
Способно ли само зло чувствовать боль? Способно ли оно само чувствовать любовь?
И способно ли зло чувствовать прощение самому себе?
И это... - жрец усмехнулся.- Самый несмешной в наши жизни каламбур.