Юмореска (быль)
Отдыхающие пансионата N, собравшиеся на концерт артистов филармонии, были весьма озадачены, увидев в углу небольшого холла, где должен был проходить концерт, пыльный, словно обросший густой шерстью рояль и лежащую под ним кучу мусора, которую строители оставили после ремонта.
— Безобразие! — возмутились отдыхающие. — И куда только смотрит культорганизатор!
Культорганизатор смотрел в это время по телевизору футбол, а в комнате для переодевания уборщица, замещавшая местного жреца культуры и не посвящённая в таинства его культа, виновато моргала глазами в ответ на негодующие излияния артистов.
Ох уж этот артист! Некоторые считают его не в меру капризным. Он вечно чем-то недоволен, самолюбие его всегда задето, и он готов воспламеняться по каждому пустяку. Его тонкая душа жаждет любви и вдохновения. Мусорная же куча на сцене, согласитесь, это не гроздь душистой сирени, не искрящийся бокал с шампанским и уж, конечно, не дивная ножка возлюбленной! Куча мусора ну никак не вдохновляет.
Но было бы наивно думать, что наш советский артист не от мира сего. В основной своей массе это здоровая и крепкая духом личность! Он твёрдо усвоил, что не относится к той категории граждан, которые не работают, но едят, а потому безотказен всегда и в любых условиях.
Вот и сейчас, решительно цыкнув на своё не в меру разобиженное «Я», артисты всё же вышли к публике. И их невозмутимость мгновенно передалась ей. Самые сообразительные сразу же предположили, что обрамляющие рояль пыль и мусор, быть может, вовсе и не «безобразие», а ни что иное, как элемент декорации, некий сценический образ. Весьма этим заинтригованные, они бурно приветствовали артистов.
Надо отметить, что поднаторевший в искусстве современный зритель, конечно же, знаком с азами режиссуры и знает, что если на сцене есть ружьё, то оно непременно выстрелит. Поэтому все с нетерпением ожидали развязки столь оригинального начала.
И их догадка, что над программой поработал опытный режиссёр, мастер своего дела, профессиональный ас, ещё более укрепилась, когда после выразительного фортепианного вступления, которым начинается ария Ленского, на сцене появилась уборщица с ведром и тряпкой.
— Куда!.. Куда!.. — вспотев от неожиданности, неуверенно заблеял тенор. Уборщица, деловито оттиснув его плечом, стала энергично орудовать тряпкой по крышке рояля.
Зал одобрительно загудел, видя с какой естественность и мастерством актёры вели свои роли.
— Желанный друг, приди, я твой супруг… — хрипел пересохшим горлом тенор.
Никак не отреагировав на его страстный призыв, уборщица оценивающе оглядела обнажившуюся из-под слоя пыли чёрную лакированную поверхность и, удовлетворённо кивнув головой, полезла под рояль.
В зале ахнули, когда стоя на четвереньках и демонстрируя интимные подробности своего туалета, она стала ссыпать мусор в ведро.
Пианистка, судорожно сглотнув слюну, немедленно сфальшивила, вспыхнув румянцем, и нервно засучила ножкой, отыскивая невесть куда ускользнувшую педаль.
Зал замер. Близкий к истерике тенор натужно вёл арию к окончанию.
Расправившись с мусором, уборщица вылезла из-под рояля и с чувством исполненного долга покинула сцену.
— Куда, куда вы удалились? — рыдал тенор, завершая испорченный шедевр.
Зал отреагировал рёвом восторга! Все бурно зааплодировали и принялись обсуждать режиссёрскую находку. По рядам порхало имя Мейерхольда.
Когда овация стихла, на сцену выполз красный, икающий от смеха ведущий. Утирая слёзы, он навзрыд объявил следующий номер программы:
— Композитор Рафаэль, ария Рафаэля из оперы «Рафаэль».
Пианистка от неожиданности выронила ноты и удивлённо округлила глаза.
— Аренский!— зашипела она, — Композитор — Аренский!
Ведущий замер с идиотской улыбкой на лице. По залу пробежал нервный смешок. Тенор застонал и, закатив глаза, рухнул на пол.