Охота на карася
рассказ – быль
Ноябрь – гиблое время для удочников: клева нет, на зимнюю рыбалку по перволеду не пойдешь. Его тоненькие стекляшки едва обрамляют кромки берегов. Как рыба ищет зимовальные ямы, так и рыболовы гуртуются по пивным точкам, где и отводят душу невероятными историями. Я же (со своим давним приятелем Михаилом Николаевичем ) жду ненастного ноября с особым нетерпением. Да, прекрасны поклевки яростного сазана в мае, гнет удилище крупный июньский карась, а с чем сравнить щучий жор в сентябре – только с рыбацким неизмеримым счастьем. Но есть где почувствовать настоящий азарт и в это хмурое время.
Не торопясь, по-светлушку едем в пойму Урала к известным и щедрым на улов озерам. Надо прибыть к полудню – проверенное время для нашей затеи. Проскакиваем село Бородинск, скорее вниз с крутого склона к получившему добро в дорожном споре озеру.
На берегу пеньком восседает дед Федор, наш знакомый по летним рыбацким баталиям.
- Вам-то чего не сидится, приехали за сто верст киселя хлебать…- забубнил старик, попыхивая сигареткой.
Нам некогда слушать, как он перебирает крепкими словцами погоду, рыбу, нас беспутных, старые удочки - и еще бог весть что. Одним словом – не клюет.
Помогая друг другу, тихонько, чтобы не услышал Иваныч, мягко говоря, чертыхаемся с трудом всовываясь в узкие гидрокостюмы. Дед не любит, когда другие ругаются черными словами. Повернется, и с презрением плюнув, обязательно скажет : « Ученые, мать вашу так «. Тогда ситуация складывается очень комичная, но смеяться над старшим неловко. А сейчас нашему казаку страшно любопытно посмотреть, что мы делаем, но явно бережет свой авторитет, и не оборачивается: он, мол, не баба, чтобы любопытничать.
Сборы закончены, теперь ремень садка через плечо, и вперед. Михаил подмаргивает мне, хлопает деда по плечу, дает ритуальный наказ : «Учись , старина, пока я жив «. Федор невозмутимо отвечает : «Каркал ворон перед смертью «.
Получив такое благословение, осторожно, без всплеска заходим в воду. Озеро стало меньше, за лето подсохло, и теперь кусты опустили в него лишь макушки, как будто допивают остатки изумительной чистоты воду. Заходим поглубже, обходим коряжины, затем медленно приближаемся к берегу. Перед кустом опускаемся на колени. Здесь помельче, и вода не достает до подбородка. Горстью донного ила мучу воду впереди себя, чтобы не спугнуть рыбу. На коленях, без единого шороха, передвигаюсь к берегу. На каждом шагу останавливаюсь и ощупываю дно. От ожидания первого трофея бросает в жар. Ощущаешь себя первобытным человеком, когда не было удочек и других снастей цивилизации. Одно дело перехитрить рыбу приманкой или блесной. Можно из засады отстрелить добычу. А вот так: один на один. Кто кого!
Сегодня сразу повезло, упираюсь в скользкий упругий бок карася. Значит, первая стайка обнаружена.
Карась поздней осенью любит погреться у края берега. Подплывет, и ложится на бок. Бывает, что лежка его всего в полуметре от края воды. Никогда не подумаешь, что на такой мели солидная рыба отдыхает.
Начинается главное, для чего и приехали. Надо не дрогнуть от неожиданности, а плавно и нежно продвинуть руку по рыбине и плотно прижать ее ко дну. Как правило, рядом должны быть и сородичи. Поэтому проползаю еще на шаг и коленкой прижимаю карася. Снова пускаю впереди себя муть. Не спеша, шарю по дну. Вот еще один, но делаю непростительный промах – рано решил прижать, и карась взметнулся, вырвался, сделал перед моим носом бурун и был таков. Почуяв опасность, еще штуки три бросились в разные стороны. Михаил с другой стороны делает рывок, падает на куст и ловит одного раззяву. Еще один выскакивает на берег и несколько секунд кувыркается, потом плещется у берега и исчезает в глубине. Достать его нельзя, мешают густые ветки ивняка. Поэтому просто любуемся красавцем.
Ощупываю свою добычу. Карась большой, приходится брать двумя руками и аккуратно отправлять в садок. К берегу подходит только крупная рыба, не менее полкилограмма, а бывает и за полтора.
Продолжаем искать лежки. Поймав несколько штук, привыкаешь, первое волнение угасает, и начинаешь чувствовать, как немеют руки. Потом наступает нестерпимая боль. Приходится переждать, перетерпеть. Через несколько минут боль стихает, кисти слегка опухают, но к пальцам возвращается чувствительность. Можно продолжать.
Один за другим, как грибы в лукошко, ныряют в садок медно-золотые « лапти «. В азарте ничего не замечаешь. Весь на кончиках пальцев: там и глаза, и уши, да вся душа в мутной водичке.
Дед, глядя на такой «концерт», обо всем забывает. Не мигая смотрит на нас. Михаил негромко командует: « Федор Иванович, ты бы отвернулся. Нас сглазишь, и сам умрешь от зависти «.
- Да нет, ребята, у меня рука легкая - неожиданно миролюбивый ответ.
Знает, что обязательно с ним поделимся. Это ведь еще один смак удачливой рыбалки – отдать часть улова ближнему.
Садок заполняется, тяжелеет, берут свое и холод с усталостью. Вода пробирается под рукава, и при каждом взмахе руками бежит в подмышки и по бокам. Чувство при этом только на любителя-моржа, каковыми мы никогда не были. Поэтому надо на берег.
Обходить озеро не хочется, решаем переплавиться вплавь. Этот трюк, как говорят в цирке, смертельно опасен. Но лень-матушка и российское «авось» гонят вперед. Заходим по грудь, ворот костюма зажимаем зубами, чтобы образовавшаяся волна не перехлестывала и не попадала внутрь. Расставляем руки и медленно начинаем плыть в вертикальном положении. Воздушный пузырь в костюме не дает погружаться. Но он может сыграть и злую шутку. Одно неверное движение, и ноги будут выброшены на поверхность. Переворачиваешься, как поплавок. Тогда садок на дно – и греби что есть силы к берегу. Повезет, если он недалеко.
В этот раз все обошлось. Снимаем амуницию, переодеваемся в сухое, и к костру. Дед расстарался. Подрагивающими от холода руками наливаем из термоса чаю, а Федору за заслуги – добрую чарку. Тепло разливается по телу, разомлеваешь, не хочется даже думать. Зато наш казак теперь не перестает явно фантазировать о невероятных подвигах молодости. И слушаешь, и не слушаешь – отдыхаешь.
« Ах, непутевые, ну, разбойники, девяносто лет живу, а такой рыбалки не видал».
Дед привирает, ему и восьмидесяти-то нет, но это еще больше подчеркивает важность момента.
Ноябрьский денек короток. Вечереет. Делимся с Федором рыбкой, которую он принимает как должное: без благодарности и улыбки. Как же, заработал – организовал костерок, да и машину охранял. Михаил с Иванычем выпивают посошок, или, как говорят казаки, - стремянную, я не в счет – за рулем. Конечно, сторонам необходимо обменяться мнениями о жизни – это святое. Прощальным гудком приглашаю «господ рыболовов» занять места ( прихватываем деда Федора до деревни ), и отбываем домой. Кончился воскресный отдых, а назавтра только воспоминания. Но какие!