В последующих нескольких главах я расскажу о последних годах своей работы на производстве в административной должности начальника разных геофизических партий и последующем «крутом изменении» в своей семейной жизни и характере последующей работы. В этой же – 42-й - главе «отведу душу» воспоминаниями и своём первом посещении Камчатки, знакомстве с вулканами, вулканологами и наукой вулканологией. Впоследствии я бывал – уже по работе - ещё несколько раз на «Земле Камчатской». Но первое впечатление, «как всегда бывает», было, конечно, самым сильным…
…После своих первых кавказско-среднеазиатских путешествий во мне, конечно «проснулась» и усилилась тяга к «преодолению пространств» - желание путешествовать резко «усилилось». Загляни, читатель, в гл. 5-ю, где я описываю свои первые спонтанно возникавшие устремления к неожиданному для самого себя бродяжничеству. Недаром моя бабушка говорила, что я «пошёл своим «норовом» в одного из её братьев «по женской линии», который, вместо того, чтобы крестьянствовать, как вся его родня - на земле - , стал «чумаком»: подрядился развозить соль с крымских соляных копей на озере Сиваш по всей Таврии (Южной Украине) и продавать её по деревням. Рассказывала, что был он «мечтателем и лентяем», потому что любил рассказывать, как чудесно долго ехать («чудово довго йихаты») на волах, медленно тянущих воз, наполненный мешками с солью, и, лёжа на спине на соломе, слушать скрип колёс, глядеть на звёзды, ориентируясь ночью по «Чумацькому шляху» ( Млечному пути)…
Не знаю, как насчёт «наследственности», но я постепенно стал осознавать, что моя «жизненная стихия» – не рутинная «карьерная» служба (пусть даже и связанная с поездками в командировки на различные производственные объекты), а более «масштабные», максимально независимые и свободные от административных и карьерных «уз» ПЕРЕМЕЩЕНИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ…
Как бы то ни было, но уже летом 1967 года – через год после завершения моей кавказско-азиатской «эпопеи» - «захотелось» мне - вдруг – поехать … на Камчатку. Почему именно туда – не знаю. Не без труда взяв отпуск в обычно горячее летнее время (помогла некоторая «тягомотина» с моим дальнейшим назначением во вновь организованную партию), я вылетел через Владивосток в Петропавловск Камчатский.
В аэропорту последнего поразил (как всегда поражает многих - особенно в середине июля) как бы выростающий из лётного поля прямо на трассе огромный «сахарный» треугольник заснеженного Корякского вулкана (см. коллаж фото в начале главы)…
Смутно оформившаяся в моём сознании общая цель поездки сводилось к желаниию далее попасть на Вулканологическую станцию Института Вулканологии Дальневосточного Филиала АН СССР в посёлке Ключи (далее в тексте – «ВС»), откуда можно было потом попытаться попасть «поближе» и к самому Ключевскому вулкану. В прошлом 1966 -м году на последнем произошёл побочный прорыв лавы, названный «прорывом Пийпа» (в честь одного из зачинателей изучения вулканов на Камчатке и первого начальника ВС в Ключах).
Никаких знакомств и связей среди сотрудников последней у меня не было: ехал «на авось». С собой было только формальное письмо начальника экспедиции «оказать содействие в ознакомлении с вулканическими объектами» (по этому же письму я получил также и пропуск в Петропавловск). Для «простых» людей никаких туристических «туров» на Камчатку тогда не существовало, въезд в Петропавловск разрешался только по пропускам, которые, правда, выдавались по формальным запросам (и не менее формальным обоснованиям) организаций для своих сотрудников… Многие (в основном научные работники – особенно москвичи – таким образом удовлетворяли свои туристические пристрастия)… Обычно ехали небольшими группами в несколько человек.
Но мой авантюризм «одиночки», пожелавшему «проникнуть» прямо на главный объект вулканологических исследований – саму ВС -, наверное, был возможен только в тогда ещё относительно зрело-молодом возрасте (35 лет), когда можно было ещё попытаться «сыграть» на своей геологической профессии, которая отчасти родственна многим вулканологам.
…Самолёт ЛИ-2 местной авиалинии доставил меня из Петропавловска до маленького местного аэропортика в посёлке Ключи. Полёт проходил над долиной р. Камчатка. Справа по ходу («лёту») проплывали эффектные громады Карымского, Кроноцкого и прочих «спавших» тогда вулканов. Промежуточная посадка и временная задержка в пос. Мильково позволила мне ознакомиться с необычайно крупной и спелой уже жимолостью, огромные кустарники (почти деревья) которой (не чета мелким приморским) произрастали на плодородной вулканической почве. Вообще так называемый «гигантизм» растений на Камчатке, Курилах и Сахалине – характерная особенность этих мест: в соответствующих главах ниже я постараясь поместить фото, где я спокойно стою во весь рост, например, под кустами «обычного» лопуха…
…На ВС я застал только зам. начальника по хозчасти (начальник-геолог отсутствовал – был в Петропавловске), которому «впарил» некоторые сведения о своей причастности к работе по изучению вулканов (только более древних) и своём желании познакомиться с их «действующими» аналогами… Я быстро сориентировался, что «заму до лампочки» кто и зачем сюда едет: главное, для него было: чтобы у приехавшего человека были с собой деньги (под «забор» продуктов) и, по возможности – желательно – питьевой спирт. Последнее я предусмотрел: привёз на поясе под одеждой в резиновой грелке пол-литра «огненной воды» (в те времена пассажиров лично не досматривали, багаж смотрели лишь на предмет перевозки «воспламеняющихся» веществ, а также «избыточного» (более 5 кг.) количества икры лосося. А про террористов тогда вообще никто ничего не слыхивал: их просто не существовало в условиях тогдашнего тотального контроля всех сфер человеческой деятельности со стороны вездесущих органов КГБ…
Также я понял, что ВС является, отчасти, «перевалочной базой (если не проходным двором) для различных любителей экзотики в т. ч. – весьма важных и титулованных. Поэтому, нагло чувствуя себя уже почти коллегой вулканологов, я, познакомившись ещё с одним работником (геофизиком-магнитологом), почувствовал себя уже совсем как среди «родных». «Замнач» тоже проникся моими рассказами о работе геофизиков в Приморье, (как-никак я всё же был начальником разных производственных геофизических партий, а не просто обычным «зевакой-туристом»…). Плюс к этому – ещё и подаренной мною ему упомянутой выше «грелкой». Выдал мне сапоги и в придачу (на случай не растаявшего льда на большой высоте) ледоруб. Довольно небрежно рассказал мне, как самому добраться до палатки на склоне вулкана, где на Ключевской в 1966 г. на разных уровнях - от 1800 м до 2200 м по высоте - прорывались побочные кратеры (упомянутый выше «прорыв Пийпа»).
Из его пояснений о предстоящем моём пути к месту назначения чувствовалось, что он не силён в маршрутных проблемах, плохо знает дорогу от Апохончича – подбазы, откуда начинается пеший переход к палатке на прорыве… Видимо, - больше отсиживался в Ключах, встречая и провожая, а также организуя по указанию из Петропавловска соответствующий «приём» периодически навещающих ВС «ВИП-приезжих – любителей экзотики. Поняв это, я, подстёгиваемый обычно охватывавшим меня в подобных случаях каким-то дурным, часто необдуманным «походным азартом», махнул на всё рукой, надеясь, как всегда, на фортуну, которая, как оказалось, в дальнейшие годы моей некороткой жизни платила мне своим благорасположением даже в самые, казалось бы, критические минуты, которых у меня было немало… Спасибо, Господу, за это…
Утром следующего дня «замнач» на машине довёз меня до подбазы ВС в Апохончиче (80 км от Ключей) и, попрощавшись, я двинулся по вначале неплохо протоптанной среди пепловых осыпей тропе, тянувшейся по пологому склону среди скальных выступов и редких лавовых глыб самой причудливой формы… В одном месте оставил «схрон» с консервными банками - на случай задержки на обратном пути. Правда, воспользоваться ими мне не довелось, т. к. вернулся я не пешком, а с оказией - на вертолёте, который доставил меня прямо в Ключи…
… Да – ещё до расставания - мой провожатый сообщил мне, что из Петропавловска по рации сообщили об ожидаемом приезде в ближайшие дни на ВС некоего академика из Москвы («глядишь – веселее будет»… ).
...Шел я несколько часов бодро по видимой пока тропе, потом пересёк довольно большой «снежник», где Ключевская открывалась во всей своей красе (см. одно из фото в коллаже). Другие фото – (особенно ночные) – см. в Интернете.
Но, перейдя снежник, тропу я потерял. Общее направление, можно было ещё некоторое время определять по наиболее «логичным» и удобным формам рельефа, но вскоре с океана потянул туман, серая мгла затянула горизонт, стало темнеть…
В довершение всего в мокром от холодного тумана мелком вулканическом шлаке и песке явственно стали проявляться следы… медведя, идущие в ту же сторону, куда шёл и я... Мне стало «неуютно». Тем более, что «рельеф» стал меняться, подъём становился всё круче. К тому же всё более темнело… А тут ещё эти следы косолапого…
Постепенно я стал осознавать, в какую историю самонадеянно вляпался. «Да, уж» - как говаривал незабвенный Киса Воробьянинов (товарищи потомки - читайте классиков отечественного юмора!).
…Вулканические глыбы становились всё крупнее, некоторые – с небольшой дачный домик. Пробираясь между ними, трудно было выдержать постоянное направление…
«Внутренней» паники не было, но появилась какая-то тупая тоска: предстояла холодная ночёвка – даже щепки нельзя было найти среди нагромождения глыб и шлаковых конусов… Становилось совсем темно. Я шёл почти «на автомате» какой-то не осмысливаемой разумом интуиции…
И тут (не скажу – «вдруг»), случайно повернув голову направо (обычно я иду в любом маршруте, глядя по привычке только вперёд – при этом, что плохо, опустив голову) -, я узрел серо зеленеющую палатку! Почему именно в этот момент я повернул свою дурную авантюрную голову именно направо – не ведаю. Знаю только, что если бы повернул её на пять-десять секунд позже, палатки бы уже не увидел: её бы закрыло параллельное направлению моего хода нагромождение метровых и более вулканических глыб! И я бы «проскочил» мимо, всё более удаляясь от нужного места на многие километры, неизвестно сколько ещё времени кружась вокруг многокилометровых безжизненных пространств конусообразной сопки… Как это объяснить - не знаю. Но это было чудо!
Не веря уже самому себе я подошёл ближе: это был не мираж. Палатка-двухместка, стояла на маленьком сухом пригорке. В ней были запасены продукты и заготовлены сухие дрова, запасённые принесенные заранее снизу (моё пользование ими было оговорено с «замом»). Я разжёг аккуратный маленький костёр (надо было экономить дефицитные дрова) и заварил из концентратов пркрасную «супяру» с тушонкой, а в другом маленьком котелке – чай. Наступил полный кайф – что ещё надо человеку для счастья! Потом, почаевничав, расстелил спальный мешок и, засунув в него принесенный с собой вкладыш, крепко заснул. Первая часть моей мечты, несмотря на моё легкомыслие, была Волей Господа осуществлена! Иначе не скажешь.
Утром, оглядевшись, я обнаружил, что палатка расположена на конусовидной террасе, окружённой водотоками, образующимися от таяния снега возле ещё дымящихся фумарольными газами остывавших лавовых потоков, расположенных несколько выше. Целый день я, как ошалевший, бегал, перепрыгивая через очаги ещё не застывшей, местами буро-вишнёвой лавы. Фотографировал самого себя (с помощью автоспуска на ФЭД’е) в облаках фумарольных сернисто-карбонатных и фтористых газов (см. коллаж фото в начале главы)…
В палатке нашёл номера широко распространённого в те годы журнала «Новый Мир», где были напечатаны главы мемуаров Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь». Так два полных дня и провёл за чтением с перерывами на беготню по ещё горячим шлаковым полям…
...Писатель Илья Эренбург в годы Великой Отечественной войны был самым известным и ярким публицистом в стране. Его пафосными, полными железной логики и страсти политическими статьями и памфлетами, в которых он клеймил фашизм и немецких оккупантов, зачитывалась вся страна. Недаром Геббельс назвал его врагом Рейха №1. Даже в солдатских окопах, где курили махорку и газетная бумага (из которой делали самокрутки) была в дефиците, солдатам не разрешалось после прочтения газет - фронтовых листков -, где были опубликованы статьи Эренбурга, использовать их для этой цели. Авторитет его в стране был огромен и непререкаем.
...На третий день я увидел далеко вдали переходившую снежник человеческую фигуру. Через некоторое время ею оказался парень – сотрудник ВС, которого прислал «Замнач» для встречи вскоре прибывавших гостей: академика (с супругой), начальника ВС и ещё нескольких сотрудников. Он повёл меня «наверх» на место главных «фумаролящих» миникратеров боковых прорывов лавы. Там невдалеке стояло ещё несколько палаток (одна, кажется 4-х или 6-ти местная).
На следующий день прибыли гости, я представился начальнику ВС – впрочем, ему было не до меня: всё внимание было отдано тогда физику-теоретику члену-корреспонденту АН СССР Алексею Абрикосову и его - как сообщил мне один всезнающий сотрудник ВС – четвёртой (!) супруге, врачу по профессии... Она всё время снимала кинокамерой и была очень весела и активна… Этой супружеской паре было тогда где-то по сорок лет… Они уже тогда могли позволить себе такие прогулки и в таком сопровождении. Впоследствии А. Абрикосов стал академиком, Нобелевским Лауреатом. Ныне он постоянно живёт в США, имея двойное гражданство (сохранив и российское).
На ночь, после довольно приличного ужина (из продуктов, принесенных сотрудниками «снизу» - из Апохончича –, были ещё кета, икра и крабы), академика с женой и меня расположили в просторной палатке с разделяющим пологом вдоль нар, устеленных кошмой и новыми спальными мешками…
А. Абрикосов показался мне тогда общительным и жизнерадостным человеком. Совсем не похожим на «скучных» академиков (как я их себе тогда представлял). Перед сном мы, лёжа в своих спальных мешках, даже перекинулись с ним своими первыми впечатлениями о Камчатке… Мне теперь впору, например, хорошо «надравшись» с соседом (только ещё «начинающим» пенсионером) во время дружеских посиделок, при удобном случае взять его «за грудки» и в пьяном самоутверждении «провозглашать», например, что-нибудь такое: «А знаешь ли ты, салага, что я кантовался на одних нарах с будущим нобелевским лауреатом?». Звучит-с!
После ухода с прорыва всех гостей и сопровождавших их сотрудников с ВС, остались лишь начальник, техник-пирометрист, измерявший температуру лав в разных местах с помощью прибора – пирометра (см. Википедию), и я. Немного помогал им в несложных измерениях и отборе образцов… Обратно, как я сказал выше, нас отсюда забрал и доставил прямо на поляну возле ВС вертолёт…
…Ну , хорошо – на прорыве я побывал: много чего увидел… Но «главного» - подъёма на сам вулкан - к его кратеру – не совершил. Был в каких-то «растрепанных» чувствах: захотелось большего. Но идти в одиночку «на самый верх», после пережитого в первом «заходе» - к Прорыву – уже не хотелось… Я прочувствовал «огромность» самой сопки Ключевской, сложность её постоянно «меняющегося» при подъёме рельефа…
На моё везение, встретил в посёлке трёх «мужиков» из Биологического Центра в Пущино (под Москвой) – тоже приехавших за впечатлениями. Я, как уже кое-что знавший о путях подхода к вулкану, а также имевший до этого опыт восхождения на Эльбрус, предложил им свои услуги. Они, конечно, почти радостно согласились. Они жили тогда в поселковой гостиничке, а я ночевал прямо на ВС.
Скопировал с карты, взятой на ВС кроки маршрута к вершине и, учитывая тот факт, что вулкан постоянно закрывали дождевые тучи (а «наверху» можно было ожидать и выпадение снега), решил вести «мою группу» в тумане по компасу. Действительно, едва выйдя из Апохончича, мы попали в плотный туман. Если побочные мелкие кратеры на склонах Ключевской прорывались на высоте 1800-2200 м с её ВСВ –ной стороны, то подъём к самому «вершинному» кратеру осуществлялся от Апохончича с юго-восточной стороны… Восхождение на вулкан обычно производят со стороны высохшего и засыпанного пеплом русла ключа Апахончича.
Я вёл группу в сплошном тумане, помнится, по среднему азимуту 330 градусов (СЗ). На первую ночёвку стали на высоте где-то около 3000 м.
…Как известно, Ключевская сопка представляет собой типичный стратовулкан, с конусом правильной формы. Высота его меняется (после каждого нового извержения) от 4750 до 4850 м и больше над уровнем моря. Это самый высокий из действующих вулканов Азии и Европы. Сложен переслаивающимися лавами и пирокластикой базальтового и андезито-базальтового состава. Пирокластический материал преобладает в верхней части конуса. В нижней обнажаются верхи разреза основания вулкана — андезито-базальты и андезиты. Возраст самого вулкана голоценовый, примерно около 7 тыс. лет. Современный конус, особенно вершинная его часть, изрезан барранкосами - узкими сверху и постепенно расширяющимися книзу глубокими бороздами, прорезающими склон конуса вулкана, осложненный желобами вулкано-тектонического происхождения радиальной ориентировки…
Источники питания (магматические очаги) вулкана многоэтапны и располагаются на разных уровнях по глубине от земной поверхности, предположительно от первых до 70–100 км. Через вершинный кратер происходят, главным образом, извержения рыхлых вулканических материалов, а лава обычно старается найти себе выход где-нибудь пониже.
…Утро следующего дня было морозное и ясное. Один из моих подопечных отказался идти выше, т. к. чувствовал себя неважно и не хотел «тормозить» товарищей на подъёме. Остался в палатке. Пошли втроём.
На востоке поднялось солнышко, постепенно пробивая подушку тумана с океана. Где-то далеко внизу ещё виднелся огромный кратер дважды взорвавшегося в середине 50-х вулкана Безымянного. К обеду открылся океан и картина стала какой-то фантасмагорической - «перевёрнутой», что ли: океан «оказался» чуть ли не под нами – высота была, однако, уже приличная. А вулкан всё круче «уходил» вверх…
Оттаявшие к полудню смёрзшиеся глыбы стали под лучами пробившегося сквозь туман солнца с грохотом отрываться ото льда и со скоростью пушечных снарядов неслись вниз, разрушая шлаковые конусы и захватывая по пути всё новые глыбы и кучи мелких камней… Чувствуешь себя весьма некомфортно, когда сверху со свистом и каким-то артиллерийским «снарядным» гулом несётся очередной «залп» - куча глыб и камней самого различного «калибра». Подпрыгивая на выбоинах застывшей лавы и чуть притормаживая в неглубоком снегу, свободно лежавшие доселе базальто-вые глыбы срываются с подтаявшего снега и несутся вниз, захватывая за собой новые кучи камней, образующих сыпучую лавину. Такие опасные места надобно вовремя обходить – было несколько случаев, когда смертельный камнепад «захватывал врасплох» людей, переходящих барранкосы поперёк склона…
…Постепенно высота порядка 4-х с лишним км стала давать о себе знать: я, шедший первым, стал отмечать среди моих подопечных «разговорчики» и какие-то вялые пререкания. Мне очень хотелось подняться к кромке кратера и я, не слушая их, «пёр» вверх… Наконец, один из «биологических хлопцев» сообщил мне , что они вполне «удовлетворены» пройденным расстоянием и не хотят далее «испытывать» судьбу… Я, конечно, «взвыл» - оставалось идти вверх, ведь, совсем немного…
Стал уговаривать – бесполезно: эти рациональные москвичи были железными прагматиками. Я сказал: «что ж возвращайтесь к своему товарищу и ждите меня». Пошёл наверх один. Но впереди меня ждала не только начинавшаяся маленькая «горняшка», которую я – чувствовал – был в состоянии преодолеть, а частые смены направления ветра из прикратерных «фумароливших» трещин. Временами я начисто задыхался, глотнув невпопад очередную порцию газов… Кое-как дойдя до ближнего откоса кромки дымившегося кратера и сделав последний снимок, я повернул назад: «погулять вокруг кратера» по его кромке не удалось (такое получилось спустя 15 лет лишь на Авачинском вулкане)… Несколько раз глотнув приличные порции смеси сернисто-углеводородных и фтористых газов, я «успокоился» и помчался вниз. Где-то часа через два догнал мужиков. Они, конечно обрадовались: чувствовали себя, естественно, некомфортно, оставив наверху товарища одного. Но я был их неофициальным «бугром» - проводником. Поэтому принимал свои решения самостоятельно. Всё обошлось нормально. Фотоснимков я наделал «целый мешок», наглотался газов до кишок – хватило бы и на пятерых… Всё путём… "Ха-ха"...
...Оставалось выбраться в Петропавловск. Я перебрался из Вулканической станции в общежитие, где обитали двое лётчиков, которых застигла в Ключах непогода – круглосуточная морось с океана, переходившая в дождь, который «приносили» тучи уже со стороны Охотского моря. В общаге обитало ещё несколько приехавших из Института Вулканологии (ИВ) сотрудников. Все мы составили тесную компанию картёжников, решивших дождаться лётной погоды. 10 (ровно десять!) суток мы – "летуны", сотруднички и я целыми днями тупо резались в карты, делая перерывы лишь для принятия пищи. Где-то в начале этой десятидневки на стан к местным рыбакам были предварительно отряжены двое ребят, которые обменяли сколько-то литров казённого спирта на две 20-ти литровые канистры лососёвой красной икры… Теперь азартную игру мы сочетали с усиленным питанием - свежезасоленой икрой и белым хлебом (местной выпечки) с маслом - в неограниченном количестве - , прерывая её иногда лишь для обмена далеко не свежими анекдотами…
Но на 11-е сутки моё терпение лопнуло: погоды для вылета всё не было. «Плюнув на всё», я сел на катер, идущий из Мильково в Усть-Камчатск. В последнем я ещё сутки дожидался идущий из Анадыря во Владивосток большой теплоход (кажется «Советский Союз»). На пирсе в толпе будущих его пассажиров можно было наблюдать интересные типажи с большими рюкзаками. Ну, со мной ясно было – геолог: набил рюкзак тяжёлыми камнями. У другого из рюкзака торчал целый сноп, вроде как, чуть ли не соломы: оказалось – ботаник везёт различные камчатские эндемики – редких представителей местной флоры. Ну а третий… Из его рюкзака разносилась по пирсу такая вонь, что многие отходили от него подальше.
Как скорбно объяснил мне, любопытному, этот товарищ - он биолог из какого-то подмосковного научного института. Везёт … выпотрошенные желудки морских котиков в Москву своему шефу, который совместно с японским коллегой изучает паразитов этих животных. Воняют, потому что «нехватило» спирта для консервации… Что о нас могли подумать отправившиеся на плашкоуте к стоявшему на рейде теплоходу соседи… Не иначе как (возможно) такое: «ничего себе компания собралась из трёх «придурков»: один везёт камни, другой - пучки «сена», третий - вонючие потроха… Вместо того, чтобы - как все нормальные люди - везти на «материк» что-нибудь более существенное и полезное (вроде солёной икры, красной деликатесной нерки или того же знаменитого камчатского краба… Может быть, действительно, что-нибудь подобное и думали про нас… Опять, таки, стоит сказать: «да, уж…!».
Кстати, говорят, что междоиметие "таки", является характерной особенностью разговорной речи людей, имеющих хоть какое-то отношение к еврейской нации...
…Вернулся я в Кавалерово с Камчатки, как с другой планеты: полный впечатлений о «тамошней» камчатской жизни и от увиденных природных красот. Мои восторжнные рассказы, как ни странно, не вызывали у коллег особого интереса: «ну, съездил – и ладно». Жизнь в экспедиции текла размеренно и спокойно. После работы коллеги вполне азартно играли в волейбол, не забывая иногда по ходу игры обсуждать разные производственные проблемы. Нет, скучно становилось мне здесь: слишком размеренной и предопределённой становилась моя жизнь… Да, медленно втягивался я снова в производственную рутину после такой великолепной, полной впечатлений и хорошей эмоциональной встряски, этой моей первой поездки на Камчатку…
Но судьбе было угодно не дать мне «засохнуть» в рамках уже устоявшегося быта и относительно неплохо складывавшейся служебной карьеры на производстве.
См. главы далее...