Посвящается однокласснице Людмиле Чеканушкиной
Марина Павловна умирала тяжело. Рак челюсти, как неумолимый хищник вцепился в нее и не отпускал. Сколько было лечения и поездок! Только два раза отвозил верный муж Инокентий в Германию. Вроде бы помогало. «Зер шон, зер гут», - говорил Генрих Бюргер, улыбаясь только лишь мышцами лица, но в глазах была обреченность.
После первого вояжа к Бюргеру хотела поехать под Саратов, где в бывшем совхозе Молодежный у Витьки Борисова собирались одноклассники. Берег Волги, воздух, атмосфера молодости!
Но Инокентий остановил:
- Как поедешь, с маской на лице? Замучают сочувствием и праздник ребят превратишь в жалостливые стенания.
Так и сказал: «Стенания», наверное от слова «стена», которая отгородила ее от всего мира. А что уж говорить о мире юности?
Согласилась. А так хотелось повидать Женьку Павлова, Василия Роднина, Ирину Коробову, Светлану Мамонову, Гулю Аксакову. Все солидные, каждому за пятьдесят. У многих должности, и, наверное, большие возможности ей помочь.
Только в чем? Воспринимать беду, как общеклассную? Еще раз увидеть молчаливый упрек того же Василия, когда, в свое время, отказалась от счастья с ним? Кто знал, что этот постоянно сомневающийся в себе паренек, про каких говорили: «Ненадежный», окажется директором крупной фирмы? Да дело в ином, понимала Марина, что рак прицепился к ней, как когда-то к матери в таком же возрасте, из-за постоянного беспокойства о детях. Из-за гипертрафированного восприятия неудач дочки, спившейся после ухода мужа и честно боровшейся с алкоголизмом с переменным и нескончаемым успехом. Уже поняла, что эта болезнь – результат неудачно выбранного жизненного пути. Когда отказала зову сердца и пошла на поводу разума. И никогда не высказывала и тени упрека Инокентию в своей нелюбви к нему, с которым прожила почти четверть века...
А Василий обиделся. Женился, имеет внуков, степень доктора, но только не номера ее телефона. Но вот, вчера, позвонил, явно слегка выпив:
- Ты, Маринка? - когда Инокентий подал ей телефон, словно из прошлого услышала все тот же молодой голос одноклассника, сидящего с ней за одной партой. Но те же неустойчивые звуки, наверное уже от рюмки водки.
- Я, Васек, - так называла его, добавля совсем не его фамилию – Трубачев. Еле смогла сказать. И бросила телефон. Выпал у нее из рук, как выпала судьба. Даже в этих двух словах она услышала Обиду.
Это было незадолго до того, как она ушла в беспамятство, чтобы больше не вернуться на Землю.
- Марина Паловна Роднина! Делегат от Ярославской партийной организации, Герой Социалистического Труда.
Зал зааплодировал.
Она поднялась на трибуну XXXV съезда Коммунистической партии Советского Союза.
- Жаль, что нет среди нас коммунистов Прибалтики, - зазвучал ее звонкий, почти девичий голос…
- Они уже в Евросоюзе создают подпольные организации, - раздалась реплика из зала.
Послышался смех дальних рядов и тут же звон колокольчика из президиума, мол, внимание, не отвлекаться!
- Мы бы показали наш совхоз и наших буренок, которые почти в тех же климатических условиях, что в Латвии, например, дают столько молока, что ни им, ни в Голландии не снилось.
Гул одобрения, но который не прерывался президиумом.
- А что за этим стоит? Наш поселок не уступает ни одному из городских районов Ярославля по благоустройству и качеству жизни – детские сады и ясли, школы, клубы, знаменитый торговый центр. Я могу много перечислять, что сделано руками рабочих совхоза. А в чем секрет? Вывели и держим самый удойный отряд коров. Вот в чем тайна! Вот я и думаю…
Василий Роднин слушал по телевизору речь жены в своем цехе совхозного завода молокопродуктов. Рядом собрались его работники. У всех на лицах гордость за Василия Семеновича. Словно не его супруга, агроном, а он выступает с трибуны в Москве. Но он еще им расскажет на планерке, кто чего стоит, а пока пусть послушают, ведь все здесь партийцы!
Четверть века назад они приехали с Мариной сюда, молодые, красивые. Жаждущие любви и успехов.
Боготворит жена его. От того и счастья в доме невпроворот! И беречь его не надо, ведь люди не завистливые вокруг, добрые, трудолюбивые. А ведь к другому все клонилось в стране после десятилетнего правления Андропова, как пришел Горбачев. Зависть, жажда денег, низкопоклонство перед Западом… Но и старые коммунисты не подкачали - убрали и Горбачева, и Ельцина, вспомнили рецепты Косыгина. Да и китайские товарищи помогли своими советами и примером непреклонности перед США. Вот и празднует народ жизнь труда и любви друг к другу. У них там, капиталистов, кризисы, спады, щелканье и скрежет зубов при упоминании СССР, от которого ушла Прибалтика, Молдавия и Узбекистан, а ничего, такой ракетный щит поставили, что нажми они на кнопки, а все вернется им на головы. Знают, боятся. Загнивают.
Марину встречали, как героиню Космоса. Избрали ее на съезде президентом Директории партии по сельскому хозяйству. И все знали, что скоро надо будет семье Родниных перебираться в Москву. Там другая жизнь. И уже все знали, что их дети не хотят ехать, а внуки прыгают до потолка.
Когда поздно вечером остались одни, да прошла буря чувств и объятий, когда оба, раскинув руки лежали на широкой кровати, Марина сказала:
- Васек, могла ли я думать об этом двадцать пять лет назад? И ведь все благодаря тебе, мой Трубачев! Не могу представить, как все бы сложилось без тебя!
- И я не могу думать, что все могло быть иначе. Хотя может быть, недавно прочитал в Союзнете, что вокруг нас множество иных, параллельных миров, где живут такие же люди, как мы, есть страны, идут войны. И судьбы людей иные. В одних мирах нас уже нет, в других – мы живем порознь с тобой и пожинаем другие плоды своей жизни…
- А зачем это?
- Наверное, есть Нечто, только не вздумай смеяться надо мной, которое определяет меру счастья каждому человеку. В этом, ином мире все подчинено счастью двоих людей, а в другом – двоим другим. Такая вот очередность. Миллиарды таких миров!
- Какая милая чушь, - засмеялась Марина, - это же сколько надо Солнца и Земли! Это противоречит законам сохранения энергии. Я вот потребую от пропагандиста Михеева провести беседу в вашей партийной ячейке.
- Ой не надо, ой боюсь уважаемая президент Директории! Иди ко мне, давай спать.
Странный приснился сон Марине Павловне в ту ночь. Будто она лежала в другой квартире и у нее была неимоверно тяжелая челюсть. Ее недавно привезли из больницы умирать дома. И пила она все жидкое через тоненькую трубочку и над ней постоянно появлялось лицо незнакомого ей человека, про которого она, там, во сне, думала как о муже.
И она, ярая атеистка, мысленно вела беседу с Богом.
«За что мне это, Боже? Чем я Тебя прогневала? Почему мне такие муки?»
«Это все не твое, - услышала она в своей голове голос Божий. – Вы, человеки, живете в Мире Иллюзий. У каждого из вас Свой Мир. Здесь, как и в миллиарде других, не твой. Засни, Марина. И проснешься в Царстве своем…»