Лошади вытянули воз на дорогу. Гаврил оглянулся назад и заметив в окне Прасковью, Бориса и Ивана, помахал им рукой. Миновав деревню, заперев полевые ворота, путник ещё раз оглянулся на глухую лесную деревеньку и тронул обоз.
Сидя в санях а на тяжёлых подъёмах вышагивая рядом, Гаврил заново переживал всё минувшее. Переживаний этой недели хватило бы в обычной жизни не на один месяц. И хотя он повидал в жизни многое и не менее того испытал, эта неделя для него была одной из редких в его жизни.
Свёрток спокойно лежал в пазухе, как будь-то его там и не было. Не мешал. Не мешал бы он любому, кто не знал бы что явится, если его развернуть…
Гаврила знал. Знал что случится с ним, если и на этот раз завёрнутая в тряпицу книжка попадёт не туда, куда следует.
При этих его мыслях свёрток стал нагреваться и уже через минуту жёг левую половину груди нестерпимым жаром. Гаврил постарался не думать о нём, пробовал затеряться в воспоминаниях, но избавиться от жара этого свёртка – не мог. Он откинулся назад привалившись спиной к ящику станка.
Но теперь свёрток давил его грудь всей тяжестью большой наковальни, что за редкой надобностью стояла в дальнем углу его кузницы. Он вынул свёрток из пазухи, подержал на ладони. Кроха. Посильнее дунешь – улетит. А какую силу имеет!
Гаврил остановил лошадей. Открыл неприметный лючок на самом низу задней тумбы, где лежали инструменты и заложил свёрток за вторую перегородку. Запер люк а отмычку от него схоронил в потайное дупло, куда прятал деньги. Уселся в сани но, вспомнив чего-то, вернулся к тумбе.
Густой смазкой затёр щели тайника. Справившись с этими необходимыми предосторожностями, забрался на своё место и тронул караван.
Но и теперь, когда он надёжнее спрятал книжку, тяжесть не проходила. Гаврил ещё раз убедился, сколько в стране сатрапа весит слово правды. Для угнетённого человека правдивое слово вест и значит столько же, сколько рождает злобы и ненависти у неправедной власти.
На обратном пути тяжело гружёный обоз продвигался по дороге медленнее. Кони часто требовали отдыха. За один день одолеть оставшийся путь было немыслимо. Теперь на его нужно было потратить два полных дня. Накормив и напоив лошадей в селе Высокораменье, после обеда, обоз двинулся дальше.
Почти совсем стемнело, когда лошади втащили воз в гору у деревни Содом. В избе Фрола Никитича уже горел свет. Подведя сани поближе к окнам избы, Гаврил собирался постучать в ворота, но заметив как кто-то, отгородившись от лампы рукой, высматривает на него из окна, подошёл поближе. Показал лицо на свет и узнав хозяина дома, приветливо помахал ему рукой .
Старик узнал недавнего проезжего и сказал что-то домочадцам. Повернувшись лицом к путнику, прошамкал через стёкла окна:
– Щ-щ-ас отопрут.