В окнах дома Степана горел свет. Подтянув воз под самые окна избы, Гаврил остановил коней и принялся выпрягать. В избе услышали. По окнам заплясали тени, и скоро силуэт Степана появился в калитке ворот. Они шагнули друг другу навстречу, как близкие родственники. Долго трясли в приветствии руки, радостно улыбались друг другу в темноте. А потом, словно по команде, оба разом спросили друг у друга: «Ну, как»? « Да ты-то как »? И опять обрадовано засмеялись.
– Как Борис?
– Слава богу, дома.
– Как он?
– Да что тебе сказать, теперь легче стало, только боюсь – не повредился бы головой, – хмуро промолвил отец.
– Что так?
– Молчит. Четвёртый день дома, а слово из него не вытянешь. Целыми днями в потолок глядит и молчит. –
– Да что же случилось-то с ним? –
– Потом расскажу... – потускневшим голосом глухо проговорил он. Гаврил глянул на него и не узнал его лица. Степан, заметив этот взгляд, снова вернулся в себя и, словно извиняясь за минутную слабость, попросил:
– Покажи машину. –
Долго ходил вокруг саней, рассматривая в ярком сете луны охваченный рёбрами каркаса станок. Заглядывал на него сверху, наклонялся к суппорту, трогал рукояти продольного и поперечного перемещения суппорта. Наконец осмотрев всё и всё проверив, отёр выпачканные казённой мазью пальцы о ребро деревянного каркаса и проговорил:
– Хороша машина. А как Пижму переезжал? Буланка не подвёл? Он у меня с норовом.–
Гаврил замешкался с ответом. Для него и самого до сих пор оставалось вопросом, какой леший заставил его пустить сани под откос?
– Потом расскажу… – и словно извиняясь за минутную заминку, попросил:
– Распрячь поможешь?
– Помогу. Помогу, – засуетился Степан. – А я знал, что ты сегодня приедешь.
–??? –
– Уголь давеча из печки вылетел. Старухе говорю – Гаврил сегодня приедет. Вот видишь, не подвела примета. –
– А как бы загорело? – Продолжая тревожиться о Борисе, рассеянно спросил Гаврил.
– Под которой стрехой голуби гнездятся, тому дому – не гореть.
Они подошли к коням и стали выпрягать, каждый свою лошадь. Тратить овёс Степан снова не позволил.
– Да что же, неужели его по всей дороге возить? – Наигранно возмущался Гаврил.
– Так у нас принято, – с серьёзным видом назидал Степан.
Оба понимали, что говорят пустяки. Но сбросив с души тягость переживаний, обеим хотелось сейчас выговориться.
– Я бы не прочь и твоим овсом покормить, да ты ведь Стёпа, дорого возьмёшь, – шутил Гаврил, снимая с Чалого хомут.
– До нитки раздену! – Гудел в тон ему Степан. – Домой в исподнем вернёшься. –
Перекидываясь шутками, они повели лошадей во двор. Степан полез на сеновал за клевером, а Гаврил вернулся к саням за пожитками.
В избе ничего не изменилось, всё было на своих местах, но, что-то невидимое, тягостное уже поселилось здесь, витало в воздухе и накладывало на всё происходящее свою печать.