На постоялом дворе, хлопот – полон рот. Лошадей надо пристроить, накормить, напоить, сани на место поставить, имущество прибрать, самому устроиться – так и вечер кончился.
Спать уложился Гаврил, а уснуть не может. Думы, одна за другой в голову лезут, беспокоят, сон локтями отталкивают. Мается он, ворочается… Дома уже все спят. Хорошо, что деньги в дупле не отсырели. Где бы сушить стал? Завтра ещё, наверное, не понадобятся…
Что же со Степаном? Всё ли у него благополучно? Сам-то не утонул бы… Народу много, помогут, родня…
И опять его мысли неторопливо бредут по закоулкам памяти, как битюг по городу. Сильна лошадь. Не торопясь – гору своротит, а на ходу туга…
А завод коптит. Печи большие. Котлы огромные. Паром машины крутит В больших горнах железо крупное калят. Куют. Режут. Стругают. Долбят. Что-то скрежещет... Гремит... Ухает... Чего в деревне с деревом делают, здесь с железом. Вот, гудок загудел. Народ на смену скликает. Пора.
А тебе пора, Гаврюша, за-сы-п-а-т-ь…
У заводской канцелярии людно. Заказчики да приказчики, подрядчики да купцы снуют из дверей в двери. Швейцар едва успевает. Отворил и Гаврилу. Не глядя на него, отворил.
– Ишь, морду от людей воротит, – услышал за спиной уже в коридоре Гаврил, – простого человека, словно не видит. – Говорил один парень, другому, оглядываясь на швейцара. – Ну, подожди, шкура лакейская, и до тебя доберёмся…
– Простите, любезный, не скажете, куда мне обратиться? – спросил у заступника Гаврил.
– По какому делу, папаша?
– Да вот по какому… – объяснил он высокому, плечистому парню, в картузе и суконном бушлате, за какой надобностью приехал на завод.
– Откуда, откуда? – не поверив своим ушам, переспросил парень.
Гаврил повторил.
– А для чего? – ещё раз уточнил парень.
– В кузне поставлю, – ответил кузнец.
– Ничего себе! Слышишь, Петро, и в деревне рабочий класс появляется.
Петро не мог не слышать их разговора. Одобрительно взглянув на кузнеца, проговорил:
– Молодец папаша, хватит буржуям мужика обирать. Пора и деревне брать судьбу в свои руки. –
– На втором этаже, зайди в третий, по правую руку, кабинет. – Продолжил Николай снова поворачиваясь к Гаврилу. – Спроси Анатолия Николаевича. Он мастером по оборудованию состоит. Вот к нему и обратись. Он человек правильный, не то, что эти, – презрительно кивнул парень в сторону швейцара. – А если какая загвоздка случится, приходи вечером к нам в общежитие. Спроси Васина Николая, меня там любая собака знает. Вместе помозгуем, чего-нибудь придумаем, как тебе помочь.
Поблагодарив парней, Гаврил поднялся по широкой лестнице на второй этаж. Скоро он очутился у кабинета, на двери которого висела бронзовая табличка с аккуратно оттиснутой надписью:
« Мастер по оборудованию -
Рожнин Анатолий Николаевич »
Только сейчас Гаврил ощутил, как волнуется: « Ну, Гаврила, сейчас и решится твоя судьба ». Он остановился, чтобы немного продышаться от нахлынувшего волнения. Вдруг дверь кабинета открылась и на пороге появился направляющийся куда-то среднего роста, кряжистый мужчина. Столкнувшись с посетителем, он отступил обратно в кабинет и спросил:
– Вы ко мне?
– К вам.
– Заходите.
Гаврил переступил порог.
– По какому делу? – спросил хозяин кабинета, усаживаясь на жёсткий, обитый коричневой кожей, стул и приглашая посетителя последовать его примеру.
– Да, вот по какому… – объяснил кузнец мастеру, по какой надобности приехал на завод.
– Правильно Вам сказали костромские мужики, есть у нас токарный станок, – проговорил он неторопливо. Снял с полки толстый журнал и, полистав его, открыл нужную страницу. – Инвентарный номер: 756. Не комплект. Подлежит реализации. – прочитал он запись, проводя под строкой толстым указательным пальцем с таким же крепким ногтем. – Летом из механического цеха вытащили.
Не консервировали. Комплектацию не проверяли, но он в работе был, до последнего дня, но слабым для новой технологии оказался. Так что всё на нём в рабочем состоянии. Только вот стоит не законсервированным. Уже шестой месяц. В старом цехе. – Сочувственно посмотрел на просителя опытный машиновед, со свойственной хорошему профессионалу заботой о хорошем инструменте.
– Хороший станок, лёгкий на ходу. Можно сказать, станок универсальный, но подержан…– при этих словах мастера Гаврил таял, словно олово в горне ……………………………………………… паровой машиной?
– Чего, паровой..? – Переспросил он, расслышав только последний вопрос мастера.
Анатолий Николаевич внимательно на него посмотрел и прочитав всё, что сейчас было написано на лице Гаврила и что творилось в его душе, понимающе кивнул и переспросил:
– Вращать станок чем собираетесь? – И добавил, – на заводе у нас станки паровая машина в движение приводит, а вы чем станете? – Поинтересовался он. Не ради любопытства, а ради интереса и участия.
– Руками.
– А рук хватит? – Так же вежливо спросил заводчанин.
– У меня три парня, один другого здоровее, – прибавил возраста своим мальчишкам Гаврил. – Маховик поставлю. По обе стороны рукоятки вверну. – стал развивать дальше свою задумку кузнец. – Маховик силу наберёт, можно включать машину и точить.
– Три парня осилят. – согласился Анатолий Николаевич. – Знаете, лёгкие сплавы и малую подачу по стали и один человек осилить сможет. Опять же, резьбу нарезать, шлифовку производить, тут тоже один управится. – Увлекли вы меня дорогой…?
– Гаврил, Федоров, – подсказал посетитель.
– Заворожили Вы меня, Гаврил Фёдорович. Признаюсь, не доводилось мне ещё слышать, чтобы кто-то из мужиков токарный станок у себя в кузнице решился поставить.
– Так ведь сама жизнь заставляет, – оживился кузнец. Мужики теперь на паях косилки заводят. Веялки, молотилки. Купцы мельницы машинные ставят, да мало ли всего…
Подносилась ось, где ремонтировать? На завод вези. А шутка ли это? В какие расходы и простои всё обернётся? Выковать я смогу, а округлить ось до нужного вида, вручную никому не суметь. А на станке ось обточил, втулку насадил, смазал и – снова пущай в работу…
– Хорошо. – Вернулся к делу мастер. – Вам, Гаврил Фёдорович, надо будет прошение написать и отдать в канцелярию. Главный инженер рассмотрит и наложит визу. Бухгалтерия просчитает стоимость станка. Оплачивайте и машина ваша.
– Спасибо! – Не скрывая радостного волнения, возбуждённо проговорил Гаврил. Сейчас он готов был обнять этого замечательного человека, так приветливо его принявшего и так просто разрешившего столь сокровенное для кузнеца дело.
– А посмотреть... можно? – сгорая от нетерпения, властно охватившего всё его существо, спросил он несмело, с надеждой взглянув на мастера. А тот укладывал на полке журнал и казалось, не слышал просителя. Гаврил уже корил себя за детское нетерпение.
– Отчего же нельзя, посмотрите. Я провожу. Только, он ещё неприлично выглядит… Вид не коммерческий.
– Ничего. Красота приглядится, а станок – пригодится… – возбуждённо проговорил Гаврил.