Эта картинка из далекой прошлой жизни, почти из детства. Избирательность модераторов нашей памяти фантастична. Стерты напрочь какие-то, казалось бы, важные ячейки, всякие там законы типа Бойля-Мариотта и т.д., а вот маленькие лубочные, хрупкие почти неуловимые даже внутренним взглядом воспоминания всплывают раз за разом.
Аэровокзал Симферополя жаркий, осажденный потными пассажиропотоками, с забитой «Волгами»-такси и «Икарусами» привокзальной площадью, бочка «Квас», рядом бабки со всякой самопальной дребеденью, любовно разложенной на газетках. Стандартная картина туристического узла того времени.
Мы с отцом примчались уже почти впритык к регистрации, что-то там с автобусом из Севастополя долго впускали-выпускали, закрытый же был город. Почти бежим с двумя чемоданами по морщинистому, в свежих заплатках асфальту через площадь к входу. Регистрация тогда проходила очень быстро, никого не разували – раздевали просто через металлоискатель и вперед. Наш лайнер до Краснодара Ан-24, народу немного. Разномастная компания быстро заполнила так называемый накопитель – такой тамбурок довольно скромных размеров, совершенно лишенный каких бы то ни было предметов обстановки. Он казался просто таким пространством, специально ограждающим футуристическую, обдуваемую лавандовым крымским ветерком взлетно-посадочную полосу, на которой гнездятся свободные стальные птицы, порхают стайки ажурных стюардесс, и суровой поступью, неспешно маршируют угрюмые, мужественные пилоты, от той, привокзальной, приземленной действительности с такси, икарусами, бабками, квасом и раздолбанным асфальтом.
Ах, как по прошествии времени мы с отцом вспоминали этих бабок с их нехитрой снедью на газетках и бочку с ледяным кислым пойлом под названием квас! В накопителе про нас забыли почти на два часа. Наскоро проглоченный в полдень обед напомнил к вечеру завываниями в желудке. Все осложнялось полным информационным вакуумом. Никто ничего не объявлял и не разъяснял. Народ потихоньку стал рассаживаться на свои чемоданы. И вот жирный мазок в картине. Среди пассажиров выделялась пара- дед с бабкой лет семидесяти с хвостом, с кучей узелков и чемоданов. Запасливые – бодренько так достали из недр какой-то котомки изящно закрученное, загорелое кольцо Краковской колбасы и пол батона хлеба. Стоит ли говорить, что от распространившегося по тамбуру аромата у меня потемнело в глазах, голод нанес коварный, неожиданный удар прямо под дых. Я отвернулся и старался стоически отбивать мысли о еде, но звуки резво уплетаемой еды как тяжелый дорожный каток просто плющили мою волю. Замкнутое тонущее в полумраке пространство, одуряющие запахи копченой колбасы со свежим батоном – бережно сложены в какой-то ячейке моей памяти до сих пор. Странно, но никогда потом я не слышал больше, такого запаха колбасы.