Андреич (царство ему небесное) всю дорогу что-то мутил. То одну моржовку замутит, то другую баню, то доски тырим, то брёвна плавим. Вот и свет ему нужен хитрый, сеть на 220, в сети 115, последний электрон. Я делал гирлянду из четырёх ламп по 36 вольт, раз в сезон гирлянда сгорала.
Наше подключение на линии Гремячий ключ было последним. Там домик бабульки с корневой казачьей фамилией возле ручья (типа ключ) стоял, и от того домика Андреич фазу цеплял. Никто в этом околотке за свет давно не платил. Люди с корневыми казачьими фамилиями доживали в старых балках и домиках на берегу Енисея прямо под Афонтовой горой. Молодёжи уже не было, спивающиеся люди, и бабулька непьющая (Пархоменко, царство ей небесное) последняя в цепи.
Один, правда, раз видел я двух могикан. Бегу с горы, пробежка перед заплывом в Енисее, глядь о чудо… В зарослях корневой крапивы, куда если не тормознуть с горы на повороте можно было залететь и обжечься, спокойно трахаются прямо на крапиве парень с девкой сильно подпитые, рыжие, неопределённого возраста. Вот тогда я зауважал казаков, да вас спасать надо было как генофонд. Те что сейчас в лампасах и в пампасах, тем до вас, как до бога пешком.
Были мы экстремисты, был среди нас Коля, который в четырнадцать лет спускался босой в шортах с горы, в минус тридцать купался и уходил босой. В восемнадцать он был аспирант, в двадцать доктор, потом погиб (царство ему небесное), и ему далеко до тех могикан. Давно я не был на Гремячьем, надо сходить помянуть.