Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто,
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста -
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
В.С. Высоцкий
Обращаясь к моему виртуальному читателю заверяю, что ничуть не обижусь, если он с недовольным ворчанием, после прочтения названия закроет страницу и выпалит в мой адрес не очень приятные обвинения.
- Мало ли кто когда и о чем плачет? Тоже мне, нашел, о чем писать. Если каждый начнет рассказывать, почему он плачет, к чему мы придем? Вот пошли писатели. Уже не о чем писать…
У меня других доводов не остаются, кроме того, что согласиться с ними. Да, действительно, мало ли...?
Однако, обратите внимание, что об этом, сколько мне известно, никто еще не написал. Может потому, что это очень сложная тема?
Обещаю, я сделаю все, чтобы не разочаровать Вас, мои дорогие читатели.
…После подведения итогов Международной конференции в одном уважаемом учебном центре Украины в торжественной части перед студентами, аспирантами и молодыми учеными пригласили выступать руководителей иностранных делегаций. Настала моя очередь.
- Вы даже не представляете, какие вы счастливые, что ваша молодость проходит в наши дни и вы пользуетесь всеми благами научных достижений,- так неожиданно и странно начинал я свою речь, и, заметив, что аудитория напряжена и заинтригована и ждет пояснений, я продолжил,- вам даже трудно представить, что нам стоило осуществить соответствующие полиграфические работы при оформлении диссертаций.
После полуминутной паузы я продолжил:
- Не дай бог при печатании страницы, особенно обидно в ее конце, сделать опечатку, когда текст набирается на пишущей машинке…
- Мне повезло, мой автореферат набрала одна из самых опытных машинисток Москвы. А как мы собирали литературу. Все вручную и прекращали работу, когда уже перед глазами все расплывалось…
- Однажды мне надо было осуществить математическую обработку данных экспериментов и вывести уравнение зависимости скорости реакции от ее параметров. Мне пришлось записаться в очередь, чтобы через 15 дней работники АСУ НИИ, где я работал, в течении суток обработали эти данные. Чтобы было понятно, эту задачу сейчас в программе «Эксель» любой из вас сделает за 10-15 минут…
- И вообще, когда я захожу в роскошный магазин, изобилие товара и разнообразие ассортимента раздражают, на меня опускается унынье, я грущу и, не справляясь эмоциями, начинаю вытирать слезы…
- Вы спросите, а плакать - то зачем?- после маленькой паузы продолжил я,- а затем, что не могу смириться с тем, что вся моя молодость и зрелые годы прошли простаиванием в бесцельных и унизительных очередях…
- Сколько полезного я бы мог сделать за это бесполезно потраченное время? А какое это унижение выпрашивать две банки зеленого горошка, шпрота или сгущенного молока, когда озлобленные сзади из очереди нервно кричат «В одни руки больше одной не выдавать»!
- Когда я сажусь в свой комфортабельный автомобиль, напичканный электроникой, позволяющая ощущать максимальный комфорт, придающим мне ощущение свободы действий и чувства скорости, что, казалось бы, должно привести к восторгу, я опять грущу и плачу.Во времена нашей молодости машины выдавали по решению парткома и профкома. В результате машины доставались приближенным или фаворитам начальства, лизоблюдам, подхалимам или чиновникам различного ранга.
- А мои родители так никогда от души и не катались на нормальной легковой машине и никогда не испытали этого прекрасного чувства свободы…
- Когда я меряю свое артериальное давление на домашнем тонометре, всегда думаю, был бы у нас дома лет 50 назад такой тонометр, чтобы моя мама смогла бы сама измерить свое давление и догадалось бы, от чего у нее постоянные головные боли, я бы наверняка не остался сиротой в 12 лет…
Здесь я уже не выдержал эмоционального накала и дрожащими руками полез в карман, достал платок и приподнял очки, чтобы вытереть слезы…
В зале воцарилась убийственная тишина…
- Цените все то, что у вас сегодня есть и осознайте всю полноту позитива, что окружает вас сейчас. Подумайте, как нам жилось, и возможно вас посетит чувство удовлетворения и благодарности к своим родителям, которые вас родили именно в это время…
Когда я кланялся в знак благодарности взорвавшимся аплодисментам, я боковым зрением заметил, что председательствующий - проректор вуза по науке, держит в руках влажный платок и, стоя, аплодирует.
- Вы удивительный человек, профессор, - нежно взяв меня за локоть, сказала заведующая кафедрой, организатор этой конференции, - мы никогда бы не поверили, что наш проректор такой нежной души человек. А чтобы он заплакал, это фантастика! А вообще, Вы молодец! Вы заметили, как сверкали глаза у наших молодых, и как они восторженно приветствовали Вас…
Этот эпизод в моей жизни стал значимым потому, что моя идеология стала более позитивной и переполнилась элементами надежды на лучшее будущее. Ведь кроме меня есть еще люди, которых волнует то, над чем я плачу. А некоторые плачут со мной в унисон.
Ведь плачут не только потому, что очень больно или очень горько, а еще и потому, что душа переполняется трепетными чувствами и переживаниями, и эмоции вытекают через край…
Я не могу сдерживать слезы, когда читаю стихотворение Высоцкого «Я не люблю». Становится страшно и тревожно на душе, когда пытаешься вообразить, как загнали человека в угол, и как натянута струна его внутреннего камертона, и как надрывно ноет его больное сердце.
Как не грустить, прочитав Гитовича:
Мне хорошо знакома, помимо прочих бед,
Тоска аэродрома, когда полетов нет
О! Давняя невзгода, туманов и дождей,
Нелетная погода в поэзии моей….
Разве не одинаковы переживания и горечь ощущения творческого бесплодия и у Высоцкого?
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Как печально осознать, что наступила нелётная погода в твоем творчестве. А это наступает, когда тебя предают, когда осознаёшь продажность твоих окружающих, особенно тех, в которых ты много вложил и верил, что будешь оценён…
Предсмертное стихотворение Есенина написано 27 декабря 1925 года, то есть за день до его убийства. Есенин предвидел эту неизбежность. Не дай Бог человеку находится в таком загнанном состоянии! Тем не менее, поражает присутствие в его интонациях внутренней интеллигентности, некоторое умиротворения и дружелюбия к своему собеседнику …
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей,
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
В таком же загнанном состоянии писались строки Чаренца:
Зимою в стужу и метель я брел бездомный и босой,
- «Зато в душе твоей тепло в снег и буран!» - сказали мне.
Я крикнул: «Люди вы или нет? Вы ран не видели моих?»
-«Чаренца стойкая душа сильнее ран!» - сказали мне.
Все потешались надо мной, над тем, что беден я и гол,-
«Восторг веков тебе за то наградой дан!» - сказали мне…»
Сердце разрывается от чувства безысходности после этих строк. И если при этом слезы не текут, это не значит, что я не плачу…
А вот страдания человека - пережившего сокрушительную боль и горе трагедии.
Мне во сне овцой
Задан был вопрос такой:
«Бог, храни твое дитя,
Был ли вкусен агнец мой?»
(Ов. Туманян. Декабрь 1917г)
Ведь Туманяну этот «сон приснился» после самых трагических событий в истории Армении - истреблении в жесточайших и кошмарных условиях 1,5 миллионов соотечественников (больше половины населения) во время Геноцида армян в 1915 году.
Грудь расширяется от чувства гордости, а глаза слезятся, когда понимаешь, как «достойно и сдержанно» он переживает трагедию своего народа. Ни одного слово ненависти или прямого обвинения в адрес убийц - варваров - турецких людоедов.
Так же сдержанно, но с болью передает свои чувства Уильям Сароян, описывая эти трагические события:
«Разрушен был их мир, но не жизнь… Многие умерли на родине вместе с миром, который погиб. Их врагом не была конкретная нация или конкретный народ. Их враг – Зло, такое же отчетливое, как понятие Зла в притче… Дети были, конечно же, невиновны. Если они и принадлежали к какой-либо нации, то это была нация детей. Они никому не причинили вреда. И все же людское Зло стремилось уничтожить их, но дети выживали, как если бы они жили в сказке, а не в реальности…»
Иногда моя бунтарская натура призывает меня совершить нестандартные приемы: В качестве теста на «Чёрствость и равнодушие» использовать эти строки. Если после прочтения выше приведенных строк душа человека не разрывается от боли и от чувства сострадания, если он внутри не заплачет, значит пациент подпадает в это определение и его можно причислить в перечень «нелюди»!!!
Даже боюсь подумать о таком тестировании, так как перечень этот окажется неиссякаемым…
Прагматические соображения подтверждают, что очень «выгодно и полезно», особенно для здоровья, быть равнодушным и безразличным космополитом. Ведь ностальгия разрушает внутренний покой человека, внося в его жизнь чувство дискомфорта.
А сопереживать и сострадать всем несчастным и бедным, жизни не хватит. Ведь с человеческим горем можно столкнуться всюду и повсеместно.
Великий гуманист Максим Горький в пяти строках дал исчерпывающий ответ на этот непростой вопрос:
«Кинул Данко радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и - умер. Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что еще пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой... И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло..."
Эти строки одновременно являются хрестоматией о благородстве, о неблагодарности и о великом чувстве – способности пожертвовать собой ради других…
А ведь для большинства читателей «Сказки старухи Изергиль», всего лишь сказки. И о Данко тоже…
… Ехал я в своей уютной машине за город. Как всегда звучал голос обожаемого мною Шарля Азнавура. Была ранняя весна. Цветение… Самая прекрасная пора – пробуждение и расцвет природы.
… Зима в Армении 1954 года была невероятно суровая, и весна никак не хотела вытеснять зиму. Я с отцом и с матерью срочно отправились в деревню, на похороны моей бабушки Шамирам, которая скончалась в 59 летнем возрасте от дизентерии. Отсутствие элементарных санитарных условий жизни, должного медицинского вмешательства и лекарств - вот причина смерти вполне здоровой женщины, пережившей Геноцид…
Чтобы успеть на похороны, надо было поездом приехать из нашего села в Ереван, пересесть поезд Ереван-Баку и на маленьком полустанке Ширазлу, где поезд останавливается на 2 минуты, успеть выбраться из неудобного вагона и выскочить на перрон. После этого около 15 км пешком…
Мне было 3 года, но я не забуду, как моя худая и невысокая мама, плача от горя, время от времени, чтобы отец набрался сил, брала меня на руки и несла по заснеженной дороге…
Как я могу после этого самодовольно разъезжать в комфортабельных и уютных купейных вагонах, или прокатиться «ветерком» и наслаждаться удобствами моей «умной» машины, когда мои родители за всю свою жизнь ни разу не пользовались таким комфортом и не испытали чувства удовольствия от собственных жизненных условий и ощущений…
… Мимо проносятся деревья, я все крепче держусь за руль машины, так как меня внутри начинает трясти. Вскоре я вынужден остановить машину, так как уже ничего не вижу. Перед глазами пелена слез…
Я мысленно перенесся на руки моей матери и крепко прижался к ее груди. Мне показалось, что мое обоняние ощущает приятный запах моей мамы…
Я присел на обочине, прислонившись к стволу березы, и запел одну из любимых песен мамы (дословный перевод с армянского):
Мое жгучее горе
Утомило мое сердце,
Жизнь отравлена,
Что у меня еще осталось…
Заплачу и мои слезы
Превратятся в соленое море
Только о моем горе
Мама бы не узнала…
Я плачу, и мне становится легче. Мои бедные родители. Сколько минут счастья они пережили в своей жизни?
Как я могу после всего этого от души радоваться комфорту, роскоши и изобилию…
Примерно такие же чувства с мокрыми глазами я переживаю, когда смотрю и восторгаюсь, как моя двухлетняя внучка лихо и уверенно водит пальцами по поверхности планшета. Она напряженным и сосредоточенным взглядом ищет любимые мультики или видео фильмы, снятые мной, дедом, где она «исполняет» главную роль.
Каждый раз, встречаясь с нею, я устраиваю целую фото - и видео сессию. Мои архивы уже не помещают весь этот материал, и я покупаю все больше по объему хранителей информации.
- Вот будет тебе несравненный по «ценности» подарок, если я доживу до твоей свадьбы и сделаю монтаж из фото и видео материала моего архива, где будет представлено, как ты росла и доросла до прекрасной невесты в белой фате…
Как бы я хотел иметь хотя бы десяток черно-белых фотографий из моего детства с моими обожаемыми родителями…
Про видео и думать несерьезно…
Впрочем, хватит плакать и вытирать слезы. У меня есть мечта - дожить до свадьбы моей внучки, а потом и еще, если Бог окажется милостив.
Пока я разрабатывал план - как дожить и здравствовать, родился внук, продолжатель моего рода…
Придется пересмотреть свои планы и отодвинуть сроки…
Для этого нужны положительные эмоции. Со слезами и с грустью долго не протянешь.
У каждого человека своя судьба и свое особое счастье…
И зря говорят, что все счастливы одинаково, а несчастны по-своему.
У меня все не так…
И не только у меня, просто другие об этом предпочитают не говорить и не рассуждать…
Я раскрыл свою душу. Прав я или нет, судить Вам, дорогой мой читатель!
18 января 2014 года.
Брянск