Остановка у моря

               


Мы вышли из самолета и беспокойно уставились на толпу встречающих. Вот будет номер, если никто не встретит! Правда, есть тут у нас знакомые… А ведь все эта идиотская страсть к авантюрам, ну что мы знаем о тех, к кому едем? Только то, что встретить нас должен некий Георгий, а дом, в котором собираемся провести две недели, стоит на горе, с которой открывается божественный вид на бухту?

Толпа все более разрежалась, и мы уже почти вышли из аэровокзала, как вдруг, перед нами возникла табличка с моим именем. Мы подошли к красивому высокому парню, и я поспешила его заверить: "Это я, я ". Молодой человек широко улыбнулся. "Георгий" – величественно представился он, и по очереди протянул нам руку.

Ангел-спаситель оказался болгарином и довольно хорошо говорил по-русски. Его задача была нас встретить и отвезти на  виллу, которая, судя по фотографиям, находилась в раю. Едва машина тронулась с места, как мы наперебой стали задавать вопросы. Оказалось, приморский поселок, куда мы ехали, в переводе на русский, означает – остановка у моря. Как романтично! Георгий энергично размахивал руками, время, от времени выпуская руль,  и в такие моменты  я  с тревогой хваталась за спинку кресла, но, слава богу, все обошлось без происшествий и вскоре мы благополучно добрались…

Место оказалось идеальным. Перед нами предстала современная каменная вилла, выстроенная в средиземноморском стиле, с мини-аркадами и террасами, почти полностью окруженная деревьями; одной  своею стороной обращенная к морю, вид которого завораживал и не отпускал взгляда. Почти вся городская бухта была видна, как на ладони, а море расстилалось до самого горизонта, сходясь где-то вдали с небом. Пологие скалы с обеих сторон окаймляли бухту, делая картину законченной и гармоничной. Уединение, впрочем, было, не совсем полным, сквозь деревья просматривался соседский двухэтажный коттедж, что меня лично обрадовало – не так  будет страшно и одиноко, когда  черная южная  мгла опустится  на землю. Ведь,  сезон уже  походил к концу,  и  в этом мини отеле,  мы будем единственными постояльцами. 

 Пока я любовалась пейзажем, подъехала машина хозяина коттеджа. Молодой человек, оказался сербом,  по-русски не говорил, зато отлично знал английский, и они с моим сыном  сразу же "нашли общий язык". Звали его Милан и я, сидя за столиком на террасе, могла наблюдать следующую картину. Георгий с сербского на русский, переводил мужу, что сказал Милан, а тот, пользуясь паузой,  говорил с сыном, по-английски. Поскольку сама я тоже немного говорю, то в ходе беседы выяснила, что у Милана есть папа, с которым он хотел бы нас познакомить и  вот он-то не говорит ни по-русски, ни по-английски,  но зато все  понимает. У меня появился  отличный шанс, спятить, общаясь с этой интернациональной компанией, правда, как оказалось, страхи были  напрасными. Папа Милана – Влахо, не только отлично понимал на обоих языках, но еще и немного говорил по-русски и потому мы с ним полноценно беседовали,  на какой-то неизъяснимой смеси русско-сербского, удивляясь, сколь родственны  наши  языки.

На следующий день, выйдя на террасу, я обнаружила на ней щенка, который, испуганно отскочив, уселся на безопасном расстоянии. Я протянула ему кусочек сыра, он осторожно ткнулся в него носом, но из рук не взял. Тогда я положила  ломтик на землю, и сыр моментально был съеден. После этого щенок получил хлеб, который, вежливо понюхав,  есть не стал, а, аккуратно взяв в зубы, куда-то понес. Сбежав с террасы,  деловито потрусил к  молодому кипарису, а после недолгой возни в кустах, отряхнулся, и стремглав умчался прочь. Мне стало любопытно,  куда подевался хлеб, и я заглянула в кусты. Так и есть, надежно спрятанная в тайнике, горбушка лежала между ветками.
Но на этом визиты на нашу террасу не закончились.

Занявшись делами, я вдруг услышала какой-то шум. Выйдя из комнаты, нос к носу столкнулась с беременной кошкой, которая самым вымогательским образом выпрашивала еду. Громкое трескучее мяуканье просто резало слух, и чтобы от нее отвязаться, пришлось покормить. Кошка была столь неприхотлива, что с удовольствием принялась за свежую булку, а потом за макароны, обильно сдобренные маслом. Масло ей особенно понравилось, и она, время от времени, отрывалась от еды и тщательно облизывалась, размазывая масло по щекам. Устав любоваться на эту обжору, я решительно закрыла стеклянные двери, давая понять, что на сегодня харчевня закрыта. Кошка в нерешительности потопталась, но, поняв, что больше ей здесь ничего не светит, ушла восвояси.
 
С этого дня моя веранда стала пунктом благотворительности для всех кошек и собак, живущих по соседству. То ли мои первые посетители разболтали по всей округе, что на нашей вилле пропадает слишком много еды, то ли наше местоположение было  столь удобным, что каждый четвероногий путник  неизменно попадал на нашу террасу, не знаю. Но факт остается фактом, каждое утро мне приходилось собирать стол для кошек и собак, словно это было одно из условий моего здесь пребывания.
 
Моя любовь к животным, нашла  свое продолжение вечером в разговоре с Миланом, когда я поинтересовалась, не водятся ли в здешних лесах какие-нибудь звери, и он радостно меня заверил: " Да, да, есть - медведи и кабаны, "bears and wild pigs". Увидев, что меня это несколько встревожило, он постарался успокоить: "Дикие звери высоко в горах! К людям они не спускаются". На что мой сын ехидно заметил: " Жаль, а то бы bears and wild pigs непременно приходили к нам  подзаправиться."

Наутро, придя на пляж, и расположившись в шезлонге, я  услышала французскую речь. Рядом с нами отдыхала семья - мужчина,  по-видимому, был сербом,  а его жена - француженка, общались же они между собой по-французски. Женщина мне улыбнулась, давая понять, что не прочь со мной поболтать, я ответила  ей столь же приветливой улыбкой, но, спохватившись, поспешно перевернулась на другой бок,  тихонько проворчав сыну: " Ну, уж дудки, по-французски я говорить не буду. Хотя бы  по той простой причине, что его не знаю", и, открыв книгу, отгородилась от  этого вавилонского столпотворения романом  Льва Толстого.

Вечером Милан приехал нас навестить и за чаем рассказал, что, недалеко отсюда, в горах, расположено их родовое имение, которому уже пятьсот лет. Мы просто обезумели от счастья. Надо же, какая удача,  да нам просто необходимо его увидеть! Уговаривать Милана, показать  дом его предков, долго не пришлось, он тотчас назначил день и час предстоящей экскурсии.

На следующий день, поджидая его, мы коротали время в компании соседского щенка, который взял за правило посещать нас во время завтрака, и я, уже приученная к его визитам,  всегда оставляла для него сыр, и кусочек ароматной колбаски. Как только он проглатывал любимое угощение, тут же по-хозяйски разваливался на террасе, демонстрируя всем свое голое щенячье пузо. Поскольку имени этого симпатяги мы не знали, то стали называть его между собой Кшись – сокращенно от Кшиштов, в честь польского режиссера Кшиштова Кеслевского, книгу о котором сейчас читал сын. Позже, нам удалось узнать настоящее имя щенка – Цезарь, которое явно было великовато для такого малыша, поэтому называли  уменьшительно - Цезаришка. И все же, мне  казалось, что имя Кшись ему нравится больше.

Милан подъехал на машине и весело посигналил. Поставив машину в гараж,  подошел к нам, внимательно оглядел и удивленно развел руками. В чем дело? Оказывается, наша легкомысленная экипировка - легкие сандалии, шлепанцы на босы ноги, короткие шорты и бриджи, совершенно не подходили для прогулки по старому заброшенному имению. Ведь дом окружен густыми зарослями травы и деревьев, там могут быть змеи. Мы запаниковали,  особенно я, но Милан  заверил, что вообще-то, это не совсем змеи, а некое  их подобие, а питаются они исключительно другими змеями. Такие  странные гастрономические пристрастия коварных аспидов нас несколько успокоили - значит, людьми они не интересуются. Но на всякий случай, надели кроссовки, джинсы и рубашки с длинными рукавами, если какая-нибудь ненормальная змея все-таки на нас позарится, после чего тронулись в путь.
 
Путешествие оказалось не очень долгим и, пройдя примерно полтора километра вверх по  узкой тропинке, мы вышли на широкую дорогу. Метров через двести, она раздваивалась, и один из  рукавов заканчивался у больших железных ворот. Милан достал огромный  ключ и отворил ворота. Сделав рукой гостеприимный жест, пригласил  войти, а мы с интересом разглядывали этот старинный ключ – длинный, сантиметров  двадцать, большой и  увесистый, на конце с витиеватым ажурным вензелем, настоящее произведение искусства.

И вот, наконец,  мы очутились в огромном, немного заросшем, диком, старинном саду. По границе, со всех сторон росли гигантские кипарисы,  защищая  его от холодных зимних ветров с моря, а заодно и от любопытных глаз соседей. Деревья росли столь плотно, что играли роль высокой стены, поэтому, конечно же, здесь, сформировалась почти идеальная замкнутая экосистема, на что указывали редкие растения, которых я  до сих пор нигде  тут не видела. И меня не столько поразили альпийские крокусы, которые в некоторых местах заполняли целые полянки, сколько странное бархатно-белое растение, росшее в старой телеге на куче земли. Очень похожее на цветок и в то же время… Господи, да это же разновидность эдельвейса! Совсем недавно я видела о нем передачу по телевизору, и ошибиться не могла. Но как он сюда попал? В саду, кроме раритетов в огромном количестве росли мандариновые деревья, расположившись по одну сторону сада, а что касается оливковых деревьев, то здесь была целая плантация. Причем не только старые, вековые деревья, но и молодые саженцы, что говорило о том, что садом все-таки занимаются.

Множество кустарников и  разнообразной травы - высокой, и стелющейся по траве, огромным пушистым ковром укрывали всю территорию, глуша малейший шум и создавая какой-то магнетический, завораживающий уют, словно,  оберегая,  скрытую от посторонних глаз, тайную жизнь сада.   
          
Оробев от такого буйства красок, диковинных растений и  неземной красоты, мы послушно следовали  за Миланом, к главной цели нашего путешествия – дому предков. Наконец, среди оливковых деревьев, мелькнуло серое строение – каменная ограда, окружающая дом, высотой примерно в три человеческих роста. Подойдя к  толстой дубовой двери, Милан ее открыл уже другим, меньшим по размеру, ключом, и мы вошли  во внутренний двор.

Дом, который предстал перед нами, не был слишком большим, скорее двухэтажный коттедж, наподобие домика пастыря, какие изображают на старинных картинах. Но камни, из которых он был сложен, были огромными, ручной обработки, и это придавало ему сходство с маленьким, прочным замком, которому не страшны ни дикие звери, ни непрошеные гости. Словно зачарованные стояли мы перед этой древней обителью, а я мысленно попыталась представить себе, людей, живших здесь, пять столетий назад…

     … Дикие кабаны и медведи ломятся в дом, разбойники с большой дороги снуют туда-сюда, того и гляди, укокошат тебя или украдут твоих маленьких деток. Посудомоечной и стиральной машины нет, даже холодильника и того - нет. Господи, как же тяжело им жилось! Я уже не говорю о супермаркетах, продукты исключительно только те, которые сам вырастил, а затем приготовил из них какое-нибудь блюдо. Например - чечевичную похлебку. И дикие медведи, и кабаны, в таком случае, были очень даже  кстати. Только подошел  какой-нибудь из них к дому -  пиф-паф и  готово… Хотя, жалко, конечно, маленьких кабанчиков. А ведь, стреляли то они, наверное, из пороховых ружей, а что, если закончился порох, или отсырел? Ведь это просто кошмар! Представляю себе, собирается муж, в субботу пойти на охоту, чтобы добыть пищи, а ты поглядела в кладовку – порох отсырел. Говоришь ему, как можно спокойнее: "Знаешь, а порох то у нас отсырел". А он как заорет на тебя: " Ты что, с ума сошла, курица безмозглая, как это ты не уследила!" И пошло поехало, крики, ругань, но ничего не поделаешь и остается  одно - ждать, когда этот чертов порох просохнет, а пока доедать оставшиеся припасы. И как только наши бедненькие предки выживали, уму не постижимо. Один только плюс во всем этом  – ожирением они точно не страдали. Все были изящные, стройные  - это женщины,  ну а мужчины, сплошь смуглые и мускулистые. Думаю, они были очень красивы, потому что даже, если ели не слишком много, зато и химией не травились. Все только натуральное, свое. Экология, опять же, вон, до сих пор девственная  природа...

            Обернувшись, я увидела, как Милан склонился над каким-то колодцем и что-то рассказывает сыну, делая при этом страшные глаза. Я подошла и осторожно заглянула вглубь. Колодец, покрытый  прочной железной сеткой, был  настолько  глубокий, что  в нем  ничего нельзя было разглядеть. Милан трагическим голосом рассказывал страшную историю, о том, как туда время от времени срываются и падают те самые змеи, которыми он нас напугал  в самом начале, а затем гибнут. Некоторые  сразу разбиваются, другие, помучившись, умирают голодной смертью, потому что выбраться оттуда, у них нет шансов. Я еще раз хорошенько взглянула, не увидела там никаких трупов, но  согласно закивала головой, понимая, что легенда о страшных змеях, обязательная программа старого замка. Думаю, если бы это было у нас, в России, то, как приложение, был бы еще рассказ  и об обожаемых мною привидениях.

          Полюбовавшись прекрасными пейзажами, открывающимися с вершины горы, мы с сожалением покинули старый сад, взяв с Милана слово, прийти сюда еще раз.
 
            Каждый новый день, проведенный в этом благословенном краю, дарил нам какие-нибудь сюрпризы, и самым большим стало  продолжение истории, случившейся с нами здесь два года назад,  в наш первый  приезд. Тогда мы остановились у своих друзей, в другой стороне города. Каждое утро, идя на пляж,  мы проходили мимо кафе "Пальма"  и  видели  пожилую даму, которая сидела за столиком, пила кофе и  читала утреннюю газету. Ее красивая седая голова, смуглый цвет лица и безмятежное, умиротворенное состояние так располагали, что всякий раз, выходя на набережную, я невольно отыскивала ее взглядом. И надо сказать, она ни разу меня не разочаровала, все время, находясь на своем излюбленном месте.
 Возвратившись в Москву, я, впервые взявшись за кисти и краски, нарисовала картину – набережная, уличное кафе, а за столиком сидит прекрасная пожилая дама за чашечкой кофе. Картина получилась наивной и простоватой, но то был мой первый опыт и потому очень мне дорог. В этот раз мы  ее не видели,  был сентябрь - время окончания сезона, многие кафе закрываются, так же, как и пляжи. Если честно мне, кажется это   странным,  ведь  сентябрь очень комфортное время  для отдыха, особенно на Адриатике. Уже нет палящего зноя, температура воды бодрящая и приятная, но, видимо, туристический бизнес  в этих местах только набирает силу, и спад приезжих заставляет спешно сворачивать все  дела.

Так или иначе, в этот раз мы не застали свою знакомую, и как-то  вечером, за чаем, рассказали об этом Влахо. Он очень серьезно    выслушал и сказал, что  отлично знает,  о ком  идет речь.  Эту женщину зовут Нада,  и она тетя его  хорошего знакомого,  который владеет кафе "Пальма". Последнее время она все  время живет здесь,  у  племянника;  кроме него у нее больше никого нет, а сейчас возможно  в  отъезде. Тогда я рассказала Влахо, о картине, на которой ее запечатлела, и  была очень удивлена, что это так его растрогало. Глаза  у него увлажнились, и он тихонько пробормотал: " Спасибо вам".  А я подумала, как много нитей, видимых и невидимых, связывают людей, и как все в этом мире целостно и  правильно.

            Уезжали  мы легко, зная, что обязательно сюда вернемся. Ведь здесь живут  такие замечательные, добрые люди, а чего стоит  без них наша жизнь…