Самыми главными и любимыми животными у всех односельчан были парнокопытные,домашние животные,из-за них,в основном,все мытарства и исполнение тяжёлого труда всего населения деревни.
В то время мы,дети,как-то не задумывались над всем этим,помогая взрослым по уходу за животными. Больше всего мне не нравился период сенокоса,не из-за того что нужно сгребать сено,а потому что слепни не давали прохода никому. Досаждали нам своими болезненными укусами,порой до здоровенных,саднящих волдырей.
И больше всего страдали мы,девчонки из города. К остальным они почему-то так не приставали,возможно знали какой нибудь секрет,в виде отпугивающего средства, или же у них кровь была не такая вкусная,как у нас,городских?!
Летающие и страшно-жужжащие насекомые не давали спокойно работать и нам ежесекундно нужно было отгонять их от своих ног. Приходилось одевать на себя "спортивки",в такую-то жару,но и они не очень-то спасали наши,изнеженные части тела. Приходили с сенокоса измученными и потными,всё тело чесалось и как было бы кстати принять освежающий душ. Но это же деревня,не город,бани были только по субботам,на речку бежать далеко,тем более ты устал,как собака,что впору было лечь в прохладу и язык высунуть.
Для этой цели в огороде стояло прямоугольное,оцинкованное корыто и из того же металла - детская ванночка. В них каждый вечер бабушка наливала из колодца чистую воду,а на следующий день,пока мы были в поле на сенокосе,она нагревалась на солнце до состояния парного молока.
О-о-о,как же было приятно вечером обливаться этой замечательной водичкой,не передать то наслаждение и удовольствие. А младшая сестрёнка забиралась в детскую ванну и плескалась в ней,смеясь и брызгаясь,чем вызывала у нас,старших сестёр,неподдельную зависть. Потом эту воду,что оставалась, использовали для поливов гряд с огурцами и помидорами.
В такой воде,нагретой на солнце,мы стирали свою не хитрую,девчачью одежду,куда кроме трусишек и носочков,иногда входили и платьица,если сильно испачкались в течении дня.
Более грязную одежду уже стирала наша бабушка,в том же оцинкованном корыте,по субботам,в банный день,с использованием зольного раствора,хозяйственного мыла и большой стиральной доски. "Вжикала" по ней туда-сюда,с таким шумом,как будто играла на каком-то сложном,музыкальном инструменте. Тогда я тоже попробовала стирать бельё на доске,но вскоре на моих костяшках пальцев выступили кровавые мозоли. Мне хватило одного раза,чтобы отказаться от этой затеи,стирать на доске. Научилась стирать на ней,когда была уже взрослой женщиной,и пальцы никогда не стирала до пузырей.
...Для пенсионеров,какою была на тот момент моя бабушка и дед,выделяли для покоса самые неподходящие для этого дела,места,это были неудобья вдоль канав или заливные низины у речки,где всегда полно ненавистных москитов и полчища комаров.
Бабушка ходила туда косить одна,рано утром,по росе,когда мы ребятишки ещё спали. И вот,как-то раз ей выделили место около густых зарослей кустарника,сразу же за колхозным полем,и она пришла оттуда очень испуганная,на ней не было лица,и сказала,что больше в те места не пойдёт,потому что не хочет подвергать нас,внучек,опасности. Что именно её тогда напугало,она не сказала,но вот что именно,мы узнали позднее,когда приехал наш папа с мамой на выходной. И то,весь этот разговор я услышала случайно,сидя под открытым кухонным окном,на улице.
Вот что рассказала папе моя бабушка,
-Стала я косить этот участок,прокосила уже порядочно,как вдруг услышала в кустах какой-то треск сучьев,постояла,огляделась - никого нет. Опять кошу дальше,и вдруг почувствовала на себе какой-то взгляд,обернулась и встретилась глазами с волком. Меня мурашки пробрали до самых пяток,но я быстро нашлась и выставила вперёд себя косу. Так мы стояли в молчании,глядя друг на дружку,минуты две,потом он отвернул в сторону и пошёл по направлению тех самых густых зарослей кустов. А я подхватилась и скорее побежала домой,да всё оглядывалась,не гонится ли он за мною. Больше туда не пойду,и сено то мне не нужно,буду просить у председателя сельсовета другой участок,боюсь за девчонок,как бы чего не вышло.
Потом,на следующий год,бабушка показала нам то самое место,где она встретилась с волком,мы ходили туда большой компанией,с нами был папа и нам было с ним не страшно. Там действительно глухое место,кругом кусты и нет ни одной души,кроме нас конечно. В некоторые годы волки были бичом тех мест,что хозяева не выпускали своих собак на улицу,а скотину запирали на засовы. А зимой,в тёмное время суток,от воя волков кровь стыла в жилах. До сих пор я вижу сны,где убегаю от волков,запирая все двери в доме на замки,жуть.
Обычно ходили на покос мы с бабушкой,как только она управится утром по хозяйству:подоит корову,отправит её в колхозное стадо,накормит поросёнка,кур,истопит русскую печку,заложив в неё весь набор чугунков,нажарит блинов на углях,заправит самовар. Она одна,выполняла всю эту работу к восьми часам утра,делая её изо дня в день,без выходных и праздников,всю свою сознательную жизнь. И уже к восьми часам утра у неё стоял на столе горячий,ведёрный самовар,лежали на блюде сложенные стопкой тоненькие пресные блины,в блюдцах налито растопленное,своё,сливочное масло или тягучий мёд от наших пчёл. Оставалось только разбудить нас - внуков,самой позавтракать с нами,а нам,пойти с ней сгребать сено на дальнюю канаву,ко второму леску,за четыре километра от дома.
С собой брали: из еды - куски пирога или толстый блин-кокору,под названием "дрочёна" и питьё - холодный,подслащённый чай,в стеклянной бутылке,из под лимонада в 0,5 литра,закрытую самодельной,бумажной затычкой,при том,нести её нужно было только в вертикальном положении,иначе она вытечет и нам не хватит воды на всех,до конца дня.
Один раз так и получилось,что чаю не хватило до конца дня,и бабушка,видя такое дело,отказалась пить с бутылки,оставив напиток нам,ребятишкам.
Сама же поступила следующим образом,на колхозном поле,около которого был наш покос,она нашла лужу после недавнего дождя,сняла с головы ситцевый,белый платок,положила его на поверхность воды,расстелив плашмя,опустилась на колени и через него стала жадно пить воду,чем вызвала у нас неподдельное удивление. А когда наша младшая сестрёнка вызвалась тоже попить такой водички,легонько отстранила её от лужи и сказала,что её нутро крепче,чем детские желудки,что нам хватит того,что мы принесли с собой.
Уже,будучи постарше,наш детский труд использовали в колхозе. Мы ездили со всеми вместе на покосы,на тракторе с прицепленными длинными,деревянными санями,за деревню Голино,на дальние,заливные луга,вблизи озера Ильмень. Там мы работали наравне со взрослыми,было весело,женщины пели песни,работа пролетала незаметно и приезжали домой к восьми часам вечера,когда коров пригоняли с поля,со стада.
Свои стога метали сами,до сих пор помню,как мы стаскивали на двух длинных жердинах кучки сена к тому месту,где должен был бы стоять стог,и как моя старшая сестра Света сидела наверху и принимала с вил охапки сена,которые подавала наверх бабушка,а мы,младшие,подгребали упавшие клочки сена. Потом бабушка делала из сена оплётку,перекидывала её через стог и закрепляла её на противоположной его стороне.
Стога метались только после того,как сеном был заполнен весь,до самой крыши,сеновал,который находился над двором,то есть теми помещениями,где держали домашний скот и птицу.
И как же вкусно пахло оно - то душистое сено! В которое было вложено: огромный труд взрослых и маленькая частичка нашего труда - от городских ребятишек.