У нее были большие карие глаза. Ресницы как крылья у бабочки Махаон, а про шею, если сказать „лебединая» - значит ничего не сказать; длинная и тонкая, с небольшим плавным изгибом и утолщением к линии плеч. Она была прекрасна!
Он смотрел на нее влюбленными глазами и думал: «Как все непросто в этой жизни". Они вместе работали и вместе отдыхали. Они почти круглые сутки были вместе, и несмотря на это, она изменяла ему! Он знал об этом, более того - видел это.., но всё прощал и оставался с ней. Он понимал, что в их жизни все решали люди и природа. Люди изгадили, кастрировав, его, а ей природа диктовала продление рода. Поэтому все так и происходило.
У мерина была кличка „Иван". Люди так назвали его, сократив фамилию его прежнего хозяина – Иванова. Он имел саврасовый окрас и, казалось бы, невозмутимый характер „ломовой лошади". Он всегда, если их не разлучали люди, был рядом с ней. Летом во время сенокоса они вместе таскали сенокосилку. Эта работа требовала двух крепких лошадей, но в данной ситуации Иван представлял как бы две лошадиные силы, а Майка (такая кличка была у кобылицы) вела себя как прис¬тяжная и включалась в работу только в моменты максимальных нагрузок, которые проявлялись замедлением движения да утяжелением дыхания Ивана. В делах воспроизводства партнерами у Майки были разные жеребцы, специально приводимые для случки, а иной раз и случайные. Таковым чаще бывал жеребчик участкового милиционера, который был величиной в половину своего хозяина, но был такой же похотливый. У них в поселке даже прозвище было одно на двоих - „осеменители". Очень уж много вдов оставила после себя война!
Жеребчик возил своего хозяина по служебным делам и вдовам, а в свободное время в соответствующие периоды крутился около Майки.
Так вот. Если к приводимым партнерам Майки Иван относился спокойно, то этого люто ненавидел. Он хватал его зубами за холку, оголял верхние зубы и бил его ими в ребра и в бедро. Задними копытами сбивал его на землю.
Жизнь в селе не была однообразной, она разделялась сезонными работами: посевная, сенокос, заготовка топлива, уборочная страда. Все шло своим чередом. Но вдруг случилось непредвиденное - пропал Иван. Его искали в перелесках, в других конских табунах, но все старания оказались бесполезными.
Так прошло несколько дней. И вдруг кто-то увязал исчезновение мерина с уходом цыганского табора. Полностью развеяло все сомнения то, что вечером табор еще светился кострами, а рано утром там уже никого и ничего не было. Табор ушел в ночь, в неизвестном направлении. Все пришли к единому мнению о его похищении и о бесполезности поисков, потому что табор искать все равно, что ветер ловить.
Постепенно все успокоились и происшествие забылось.
Так прошло около двух месяцев. Однажды ночью конюх, живший неподалеку от конюшни, услышал какой-то шум на территории и пошел посмотреть, что там происходит. Каково же было его удивление, когда он увидел исхудавшего Ивана, которого вначале даже не узнал. Иван стоял и толкал головой ворота, за которыми коротко всхрапывала Майка.
«Это надо же, - подумал конюх, -из каких же краев он к ней пришел?»
Мерин вошел в конюшню и встал в стойло к Майке.
Утром в поселке все говорили о большой платонической любви.
Нет, видимо, не зря в хороводе лет существует год Лошади!
Надо нам иногда напоминать о Любви и Верности!!!