Клинический случай

Конкурс Копирайта -К2
приз в номинации "За самый понятный производственный процесс"
Будет использовано при создании романа "Сети любви"
***

Участник 20

Имя – Эскулап
Название - Клинический случай
Объем 26 тыс. зн.


 Тихо попискивал электрокардиограф, выпуская из прорези широкую розовую ленту, исчерченную чёрными загогулинами. Лёха старательно делал вид, что следит за извилистым хитросплетением разновысотных пиков, но взор его притягивала скорее не плёнка, а точёная фигурка стоявшей впереди медсестры Леночки. Леночка была совсем близко, и Лёха легко мог погладить её собранные на затылке волосы, дотронуться до нервно подрагивающего над изгибом шеи светло-русого завитка, обнять худенькие плечи. Взмокшая от напряжения ладонь потянулась вперёд и застыла на полпути к подчёркнутой халатом талии. Стоп. Надо остановиться, иначе мало не покажется. Субтильная Леночка была остра на язык и решительно пресекала попытки недостойного поведения особей мужского пола. Внезапно осознав все последствия своего невольного, но пока не завершённого манёвра, Лёха отступил назад - к столу, где были аккуратно разложены ленты кардиограмм.
  - Лёшик, подай Петрову! – в голоске медсестры явственно слышались капризно-повелительные нотки. Похоже, она догадывалась о его чувствах. Догадывалась и заигрывала, то приближая, то воздвигая между ними непреодолимую преграду. Вздохнув, Лёха взял со стола серую папку с надписью «Петрова М.П. Палата № 3» и протянул Леночке.
  - Подержи немного,- отозвалась она. - Сейчас.
  Чуть наклонившись, Леночка быстрыми движениями сняла электроды и, ловко перехватив папку, приколола к ней электрокардиограмму и сунула в застывшую в воздухе Лёхину ладонь.
  - Ишемии нет, профессор, - авторитетно заявила она. - Можно выписывать.
   Освобождённая от проводов пациентка села и, тихо покряхтывая, принялась вытирать гель с обвисшей груди.
  - Значит, до дому сегодня?
  Бегло просмотрев кардиограмму, Лёха успокаивающе произнёс:
  - Всё в порядке, Марь Петровна. Выписку отменять не будем. А в палату к вам я ещё зайду.
  - Хороший у меня доктор, - удовлетворённо буркнула Марь Петровна. – Вот только бы кудри прибрал. А то будто не врач, а лохудра какой-то.
  Лёха поправил закрывшую полглаза чёлку. Ему нравилось носить длинные, до плеч, волосы. Ему казалось, что с ними он походил на героев средневековых легенд - рыцарей круглого стола, Робина Гуда или загадочных эльфов, то ли реально существовавших, то ли вызванных к жизни фантазией кэмбриджского профессора.
  - Жду вас, доктор, - в последний раз проскрипела Марья Петровна и, натянув халат, вышла из кабинета. Лёха взглянул на Леночку. Та уже вымыла руки и деловито, по-хозяйски, накрывала на стол, за которым пристроилась врач ЭКГ-кабинета - моложавая сорокапятилетняя особа со спортивной фигурой, копной овечьих кудряшек на голове и острым крючковатым носом. Лёха мысленно называл её дуэньей – и за сходство с героиней старого фильма, и за то, что она неотступно была рядом с Леночкой, мешая их приятному уединению. - После чая взгляни мой комп, он что-то глючит, - очаровательно-ворчливо протянула Леночка, выкладывая мандарины и яблочный пирог собственного приготовления. - И поторопись, а то остынет.
  Сев за стол, Лёха отхлебнул из чашки. Чай отдавал сладко-пряным привкусом – таким же, как запах Леночкиных духов. Рядом уплетала мандарин вечная оптимистка дуэнья. Расправившись с доброй половиной тропического фрукта, она отложила его, подперла голову ладонью и многозначительно улыбнулась.
  - Лен, платье покажешь?
  Смутившийся непонятно почему Лёха принялся рассматривать цветастый орнамент на чашке, краем глаза следя за Леночкой. Та, вскочив с места, кокетливо расстегнула халатик и, сбросив его, в мгновение ока перевоплотилась не то в модель, не то в сказочную принцессу. Чуть подобрав рукой подол широкой, в горошек, юбки, Леночка кружилась, словно на подиуме, ловя восхищённые взгляды поклонника, глазеющего то ли на платье, то ли на затянутую в подчёркнуто узкий чёрный лиф фигуру.
  - Что же ты молчишь, Лёшик?
  Растерянно взглянув на счастливую мордашку Леночки, Лёха выдавил из себя лишь приглушённое бормотание:
  - Здорово!
  - Ну вот, дождалась наконец-то комплимента! – довольно рассмеялась Леночка.
  Дуэнья насмешливо взглянула на неё и процедила:
  - Как всегда, сама?
  - Конечно. Выкройки в журналах неинтересные, да и в магазинах с моим ростом можно только детское платье купить.
  Ещё немного повертевшись перед столом, Леночка вновь облачилась в халат и приступила к еде. Лёха же задумчиво гонял ложкой всполошившиеся чаинки. Зачем она стала медсестрой? Наверное, с такой фигурой она хорошо смотрелась бы на подиуме. Правда, там дюймовочек не берут, метр девяносто нужны, да и вообще… Лёха поморщился, вспомнив о грязных сплетнях вокруг модельного бизнеса. Нет, это не для неё. Может, кутюрье? Сама изобретает фасоны, сама шьёт сама. Но тут тоже спонсор нужен. Вот если бы разбогатеть…
  Мечты о внезапно свалившемся на голову счастье прервал треск мобильника в кармане. Звонила завотделением.
  - Алексей Петрович, к вам поступление.
  - Иду…
  В последний раз откусив кусок пирога, Лёха встал.
  - Может, посидишь ещё? - в голосе Леночки слышалось сожаление
  - Да нет, идти надо, а то завотделением загнобит. И так достала – то койко-дни большие, то исследований много - в КЭС не укладываюсь.
  - А что такое КЭС?
  - Да мура, - пренебрежительно махнул рукой Лёха. - Клинико-экономический стандарт называется.
  - А теперь мы ещё марки на листок клеим, - дуэнья сухо рассмеялась. – Вроде как школьники. И отчёт очередной вчера управление клиник запросило. Что ни день, то новые бумажки плодим.
  Мобильник в кармане предупреждающе затрещал.
  - Ну пошёл я, - смущённо пробормотал Лёха. – А то точно загнобит.
  В последний раз взглянув на Леночку, он неожиданно поймал многозначительный взгляд дуэньи. Наклонившись к уху подруги, та шепнула ей что-то, но Лёха явственно различил в этом шёпоте слово «агентство». Искоса взглянув на застывшего у двери поклонника, Леночка кокетливо махнула ему рукой. Лёха насторожился. Ревность болезненно кольнула в сердце. Если решила стать моделью, значит, и папика найдёт. Жирного котяру с тугим кошельком. Зло толкнув дверь кабинета, Лёха вышел в коридор и тотчас же столкнулся с завотделением.
  - Двое новых пациентов, а ты чаи распиваешь! – рявкнула она. - Марш в палату!
  Завотделением боялись все. Высушенная, словно вобла, незамужняя особа постбальзаковского возраста питала особую неприязнь к Лёхе. То ли из-за длинных волос, то ли из-за рассеянности, то ли из-за его повышенного интереса к сестричке из ЭКГ-кабинета.
  - И чтобы приёмку как надо заполнил! Пишешь как кура лапой! Как только такого в аспирантуру взяли!
  Пробормотав что-то невнятное, Лёха быстро зашагал в сторону отделения...
 

  Дверь кабинета захлопнулась. Дуэнья хитро прищурилась:
  - Расскажи, как всё прошло?
  - Три часа для фотосессии позировала. То одно не так, то другое.
  - Фотки дали?
  - Нет. Повесят на свой сайт.
  Дуэнья на мгновение задумалась, а потом вновь подала голос:
  - Послушай, а может не стоило через агентство? Зря деньги платить. Ведь есть же разделы «знакомства»?
  Леночка нахмурилась.
  - В разделах знакомств одни больные бродят, - фыркнула она. – А мне нужно, чтобы всё серьёзно.
  - А Лёшка? Он что, тебе совсем не нравится? И порядочный.
Немного помолчав, Леночка наморщила лоб и принялась барабанить по столу розовыми ноготками. Затем медленно, будто обдумывая ответ, произнесла:
  - Лёшик хороший парень. Это правда. И он мне нравится. Но если бы… Знаешь, Катюнь, он какой-то… Ну нескладный, непутёвый. Ему бы мамочку, чтобы одевала, кормила, да на работу собирала. А мне без пяти лет тридцатник. Тыл надёжный нужен, а не неудачник.
- Даже не знаю, - задумчиво процедила дуэнья. - Послушай, а ведь у меня друзей много. Люди обеспеченные, автогонками увлекаются. Я для них – кореш с «Тойоты», так что у нас ничего никогда не будет. Может, познакомить?
  - Неет, - протянула Леночка. – Ты что, передачи не смотришь? Спортсмены все агрессивные, руки распускают. И знаешь, что ещё? Нашим парням всё до свадьбы получить нужно. А будет потом свадьба или нет – ещё вопрос. Я так не хочу, понимаешь?
Дуэнья встала с места и прошлась по кабинету, а затем вдруг остановилась.
  - Послушай, может ты вообще не создана для брака? Как я, например.
  - Ты у нас особенная. С деньгами проблем нет – и квартиры сдаёшь, и частная практика хорошая. Гонками увлекаешься. Не представляю тебя с мужчиной. А мне хочется, чтобы всё как в сказке – принц на белом коне и всё такое.
Дуэнья снисходительно усмехнулась и обняла Леночку за плечи.
- Ладно-ладно, подруга. Расскажешь, что получилось.
  Громкий стук в дверь возвестил об окончании пятнадцатиминутного перерыва…
 
  «Разбитое сердце… не склеишь…», - эта незатейливая песенка вертелась в голове завотделением вот уже второй день. Её молодёжь влюблялась, страдала, совершала ошибки и уходила в декретные отпуска, а у неё, как назло, жизнь не ладилась. Да и поздно, наверное. Как-никак осенью пятьдесят два стукнет. Пятьдесят два… Больше чем полжизни прожито, и всё на этом отделении. Семь лет сестрой, потом – в институт, и опять-таки, работала вечерами. После окончания в интернатуру пошла. Вот только защититься не смогла. Всё некогда – больные. В последнее время ей стало казаться, что диссертации пишут лишь те, кто не востребован в клинике. У них есть время – и на науку, и на личную жизнь. А ей… Что делать – видно судьба такая. Да и вообще – сволочи мужики, увиваются за хорошенькими фифами. Молоденькими – вроде той истерички, что в третью палату поступила. И чего ей надо – муж богатый, заботливый. Одета с иголочки, размалёвана, судя по фигуре из фитнесс-центра не вылезает. С чего бы сердцу болеть, да ещё в тридцать семь? Наверняка с мужем поссорилась, вот и устроила всё ему напоказ. В лучшем случае остеохондроз с корешковым синдромом, в худшем – обыкновенная истерия. Главное, чтобы этот длинноволосый, как всегда, не в своё дело не лез. А то вечно со своим мнением поперёк начальства…
 
  У дверей ординаторской Лёха столкнулся с Зайцевым. Тот ткнул ему две чистые истории болезни и издевательски хохотнул:
  - Подфартило тебе, приятель. Кетоацидоз и истеричка с богатым мужем. Требует отдельную палату с удобствами. Держи, разбирайся.
  - Ты, что ли, похлопотал? – буркнул Лёха. Он не то, чтобы не любил Зайцева, просто они были слишком разные. Подтянутый аккуратный краснодипломник не упускал случая, чтобы не засветиться перед начальством. Выступал на разборах и кафедральных с умными деловыми речами. Не то, чтобы по сути проблемы, иной раз просто поблагодарить руководство. И темку для диссертации взял мелкую, беспроблемную. Потому теперь и на выходе. А Лёхе ещё два года лямку тянуть.
  По-видимому, так и не поняв обращённой к нему иронии, Зайцев недоуменно покосился на Лёху, крутанул пальцем у виска и направился в сторону кафедры. Проводив его взглядом, Лёха вошёл в палату. Озабоченная Марь Петровна вовсю хлопотала возле недвижно лежавшей женщины лет шестидесяти - иссохшей, словно мумия, но при этом с болезненно отёчной кожей на лице и груди. На соседней койке, поджав ноги, сидела блондинка в розовом махровом халате. На вид ей можно было дать не больше тридцати. По-видимому, вначале она пыталась читать, но ей так и не удалось сосредоточиться, и вот теперь она глядела в пространство перед собою, то и дело испуганно косясь на судно под соседней кроватью.
  - Что вас беспокоит? – поинтересовался Лёха, подойдя к недвижно лежавшей пациентке.
  - Пить, - еле слышно шепнула она.
  Измерив пульс и давление, Лёха позвонил в лабораторию.
  - Сахар крови готов? Третья палата, Нестеренко.
  - Двадцать пять, - отозвался в трубке невозмутимый голос диспетчера.
Лёха круто развернулся и направился было к двери, но тотчас же столкнулся с вкатившимся в палату невысоким лысоватым брюнетом. Румяный, толстопузый, он чем-то напоминал колобка, разве что движения его были чрезвычайно быстры и нервны.
  - Почему моя жена до сих пор не осмотрена? – заверещал он. – У нас ДМС, по договору она должна лежать в отдельной палате, а вы её к умирающим положили.
  Собрав в кулак всё имеющееся у него терпение, Лёха постарался выпроводить колобка в коридор, но тот, оттолкнув его, подкатился к блондинке и шепнул ей что-то на ухо. Та промолчала, лишь укоризненно взглянув на супруга.
  - Чего ты вечно боишься? - возбуждённо заорал он, вытаскивая из кармана мобильник. – Тебе даже давление не померили. Всё, звоню в страховую компанию. Пусть устроят проверку! Разгоню на фиг эту долбанную контору.
  Лёха мягко, но настойчиво потянул колобка к двери.
   - Успокойтесь, - вполголоса произнёс он, стараясь сдерживать подступавшее раздражение. – Я через минуту подойду. Только распишу капельницу.
  - Кому? Моей жене или этой? – колобок разгневанно кивнул в сторону женщины-скелета.
  - Обеим, - не моргнув глазом, соврал Лёха, рванувшись к двери. Поначалу он действительно собирался ставить капельницу лишь больной с диабетом, но вдруг подумал, что блондинке вполне можно назначить поляризуйку. Даже если и не поможет, то уж точно не навредит. Колобок выскочил вслед за ним, размахивая руками и бормоча что-то о штрафах, стандартах и врачебных обязанностях, но Лёха в мгновение ока юркнул в приоткрытую дверь процедурки, оставив незадачливого супруга посередине коридора.
  - Нестеренко физраствор и десять единиц инсулина подкожно, - распорядился он, записывая назначение в журнал. – А этой, как её...
  - Веденеевой, - подсказала сестра, сочувственно глядя на молодого врача. – Истеричке с нервным мужем.
  - Ей, точно. Поставь двести поляризуйки. Не помешает.
  - Будет сделано, - рассмеялась сестра. – А то он тут уже всех достал. Штрафами угрожает. Тоже мне, крутой нашёлся. Думает, раз богатый, то всё позволено.
  Лёха расписал капельницы и вышел из процедурки. Колобок уже вовсю осаждал завотделением. Та раздражённо отнекивалась, ссылаясь на клинико-экономические стандарты и пытаясь урезонить не в меру возбудившегося супруга. Незаметно проскользнув мимо, Лёха шмыгнул в палату.
  Блондинка сидела в той же позе, с ужасом взирая то на находившуюся в коме пациентку, то на хлопочущую возле неё Марь Петровну.
  - Вы мой лечащий врач? – тихо произнесла она, едва Лёха приблизился к её койке.
  - Да. Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.
  Разговор с пациенткой оказался коротким. Боли в сердце ишемического характера длительностью до получаса, перебои, короткие эпизоды сердцебиений. И всё это – в течение последних двух недель, на фоне стрессовой ситуации в семье. Всё как в учебнике терапии. Показания к съёмке ЭКГ. Однозначно. Скрепя сердце, набрал номер Леночки, но та, похоже, не подозревала о сомнениях, овладевших её незадачливым поклонником.
  - Что тебе, Лёшик?
  - Пациентке ЭКГ снять надо. Сейчас пришлю.
  - Присылай, - отозвался в трубке знакомый голосок.
  Ещё раз заглянув в процедурку, чтобы распорядиться об изменении состава капельницы, Лёха направился в ЭКГ-кабинет. Но Леночка явно не была расположена для разговора. Сунув ему в руки плёнку и процедив «ишемии нет», она тотчас же захлопнула дверь, сославшись на необходимость срочной подготовки отчёта. Вскоре появился и вызванный Лёхой реаниматолог. Поговорив с блондинкой, он вынес однозначный вердикт – «показаний для перевода в реанимационное отделение нет».
 
  Над город опускалась ночь. Кромешная тьма поглощала дома, заползая в улицы и переулки. Страх овладевал жителями, и лишь Великий маг не боялся наступления мрака.
Он был силён и страшен в своём праведном гневе. В руке его горел огненный меч.
Один лишь взмах, и вражьи головы в мгновение ока летели с плеч, а впереди ярким факелом вспыхивал свет. Великий маг покорял пространство и время. Он летел над городом, среди густых клубящихся туч, спасая погибающий мир. Он побеждал драконов, орков, гоблинов и прочую нечисть. И вот, наконец, последнее пристанище тьмы. Чёрный замок. Место последнего сражения с тысячью воплощений зла. Взмыв круто вверх, маг оказался на самой вершине башни. Чёрный десятиглавый дракон, разинув пасть, полыхнул огнём. Великий маг замахнулся и ринулся вперёд. Два облака пламени вспыхнули, озарив всё вокруг… Алые готические буквы высветились на мониторе: «Игра окончена. Вы перешли на новый уровень».
   - Всё, - облегчённо вздохнул Лёха, откинувшись в кресле и закрывая программу. – Ещё бы в жизни так.
Шевельнув мышью, он уже собирался выключить комп, как вдруг, будто вспомнив о чём-то, перешёл в гугл. Набрал в поисковике «Елена Воробьёва. Агентство». Сердце противно заныло. Enter… Экран запестрел фамилиями. «Лена Воробьёва, менеджер. Мой мир», «Елена Воробьёва, дизайн-агенство»… И вот, наконец… Страничка международного брачного агентства «Гименей». Фотографии его Леночки. Той самой, в новом чёрном платье в горошек. Боль вспыхнула изнутри, словно огонь, вызванный мечом Великого мага. Молча выдернув провод из розетки, Лёха бросился на кровать.
 
  Утро вновь пробудило воспоминания. По дороге на работу думал о Леночке, о том, что сегодня вновь увидит её лицо. В груди больно щемило. Он не понимал, что это – ревность, досада или разочарование. Лишь в одном он был уверен – она просто играет его чувствами. Намеренно, жестоко – как все женщины. Значит, лучше уйти в другой мир. В мир, где он – властелин. Великий маг, свободный в своих желаниях и поступках. Пусть игра станет жизнью, а ночь превратится в день. Хотя бы на время. Наверное, только тогда он сможет забыть о Леночке. Миновав переходы метро, переполненные спешащими на работу людьми, оказался на знакомой станции. Вокруг мельтешили чьи-то фигуры. Всё это казалось таким неестественным, почти потусторонним. Как сон или игра. Впервые в жизни не заметил, как оказался у ворот клиники. Поднявшись, тотчас же заглянул в дежурку. Зайцев с ядовитой ухмылкой что-то писал в журнале происшествий. Разговаривать не хотелось – настроение и так было хуже некуда. Единственным приятным известием оказался уровень сахара крови у Нестеренко. Девять – всё же лучше, чем двадцать пять. Молча скинул куртку, набросил халат и отправился на утреннюю конференцию. Вскоре там появился и Зайцев – решительный, собранный, вполне довольный собой. За ним проследовала и раздражённая чем-то завотделением. Вскоре появился завкаф, и конференция началась. Зайцев докладывал чётко и уверенно, время от времени бросая выразительный взгляд на уткнувшегося в телефон Лёху.
  - Оставленные под наблюдением больные без отрицательной динамики. У Веденеевой в третьей палате отмечался эпизод беспокойства и жалоб на сильные боли за грудиной давящего характера длительностью около часа, одышку. Была сильно встревожена собственным состоянием. Муж настаивал на повторной съёмке электрокардиограммы. Вызванный на консультацию психиатр диагностировал тревожно-ипохондрическое расстройство с соматоморфными проявлениями.
  Завкаф нахмурился.
  - Кто лечащий врач?
  Лёха встал и сунул телефон в карман.
  - Почему вы не вызвали психиатра?
  - Боли носили ишемический характер, поэтому была снята электрокардиограмма и вызван дежурный реаниматолог. Показаний для перевода в реанимационное отделение не было, я добавил в капельницу нитраты и оставил её под наблюдение.
   - Ваш диагноз?
  - Острый коронарный синдром. Нестабильная стенокардия.
Густые брови завкафа сдвинулись ещё больше.
  - Завтра повторно доложите об этой пациентке. А сегодня наблюдайте, но только чтобы не было острого психоза. У нас терапевтическая клиника, а не психиатрия.
  Расстроенный Лёха вышел из конференц-зала. В ЭКГ-кабинет заходить не хотелось, а завотделением и так была сердитей некуда. Зайцев же то и дело ухмылялся, глядя на вечного недотёпу-перестраховщика. Но всё же… Лёхе не верилось, что у Веденеевой чистая психиатрия. Уж слишком подробно, слишком явно описывала она свои симптомы. Наверное, в тот момент ишемии у неё действительно не было. Вот если бы повторно ЭКГ снять. Вот только как он увидит Леночку? Что он скажет ей после того, что узнал о ней? Смолчит или заставит поговорить начистоту? Оскорблённое самолюбие твердило: «будь мужчиной», но от мысли об откровенном разговоре Лёхе почему-то становилось не по себе.
  Палата встретила тревожным молчанием. Нестеренко чувствовала себя лучше, и даже попыталась улыбнуться, но Веденеева… Свернувшись комочком лицом к стене, блондинка тихо постанывала.
  - Что вас беспокоит? – спросил он, присаживаясь рядом на стул.
  - Грудь… болит… сил нет…
  - Какая боль? Можете объяснить?
  - Рвёт всё внутри. Как ножом или колом…
  Голос её стал совсем тихим. Лёха встревожено потянулся к пульсу. Слабый совсем. Закатал рукав, измерил давление. На табло высветились цифры 90 на 70.
  - Попробуйте это, - сунул он ей таблетку нитроглицерина.
  - Больно… Не могу шевелиться, - еле слышно прошептала она.
  - Держите под языком,.
  На несколько мгновений женщина затихла, но затем вновь застонала. Вытащив из кармана мобильник, Лёха набрал знакомый номер. В ответ послышался уверенный голос Леночки.
  - Привет, Лёшик! Заглянешь к нам?
  - Послушай, Лен, - с трудом преодолевая сковавшую его душевную боль, протянул он. – Может, снимешь кардиограмму Веденеевой?
  - Опять? – капризно протянула Леночка. – Вчера же снимали, ничего не было.
  Раздражение нахлынуло волной. Стерва. Мало того, что его за нос водит, ещё и капризничает! Нет, он выскажет ей всё, и немедленно.
- Больно, - вновь простонала Веденеева.
Взяв себя в руки, Лёха настойчиво произнёс.
  - Сильные боли в груди. Похоже, инфаркт.
  - Только ради тебя, - ворчливый голосок в трубке сменился длинным гудком. Но не успел Лёха сунуть телефон в карман, как в палату ворвалась завотделением.
  - Алексей Петрович, мне надо с вами поговорить.
  Лёха покорно поднялся и направился в коридор. Завотделением раздражённо взглянула на него:
  - Зачем вы потворствуете этой истеричке? Разве не видите, что здесь рентные установки.
  - Почему вы так думаете?
  - Богатый муж, проблемы в семье. Ей надо привлечь внимание мужа, разве не понимаете? Мужики все сволочи. Наверняка молоденькую нашёл. Вот и пытается привязать к себе, внушив чувство вины.
  - Но у неё типичные боли, - возразил было Лёха, но завотделением перебила его.
  - Ну какой инфаркт может быть у женщины в тридцать семь? Да ещё с таким мужем, деньгами и такой внешностью? Живёт на всём готовом, занимается только собой. Не жизнь, а сказка.
  - Но я уже заказал кардиограмму и кровь на тропонин.
  - Ещё чего, - буркнула завотделением. – Чтобы лаборатория опять сказала, что мы её нагружаем? А про твои шуры-муры с ЭКГ и без того все знают. Но только мне потом счёт не Лена предъявлять будет, а управление клиник. Если каждой истеричке ЭКГ снимать, никаких денег не хватит.
  - Если надо, они заплатят.
   Вы читали, что дежурный врач написал? – гневно хмурила выщипанные брови завотделением. – Тревожно-ипохондрическое состояние с соматоморфными проявлениями. Диагноз, кстати, подтверждён психиатром. И реаниматолог ночью повторно смотрел. Брать отказался. А вы говорите – инфаркт.
  Вскоре в коридоре появилась кукольная фигурка Леночки, толкающей перед собой каталку с электрокардиографом. Завотделением вновь нахмурилась и брезгливо передёрнула плечами.
  - Фифа!
  Лёха вошёл в палату. Ловко поставив электроды, Леночка нажала на кнопку. Лёха задумался. Утром он собирался откровенно поговорить с ней, высказать всё, что думает – и о своих чувствах и о её лицемерии. Но теперь он вдруг ощутил, что не может. Наверное, он просто недостоин её. Не зря его ещё в школе звали «Иван-дурак». За забывчивость, рассеянность и вечно неряшливый внешний вид. Ей нужен подтянутый красавиц – такой, как на обложках женских романов. Зайцев, например. А ещё лучше – заграничный принц с дворцом на тропическом острове. Мысли его прервал тихий голос Леночки.
  - Видишь?
  Лёха взглянул на ленту. На розовом фоне угрожающе вздыбились изогнутые подобно кошачьим спинам дуги. Не дожидаясь окончания съёмки, Лёха бросился вон из палаты и через несколько мгновений уже был в дежурке, набирая набрал номер реанимации.
  - У Веденеевой инфаркт по ЭКГ. Тропонин заказан.
  - Через пять минут…
  Вскоре реаниматолог был уже в палате. Взглянув на плёнку, тотчас же набрал номер кардиохирургии, и через десять минут Лёха уже дописывал переводной эпикриз…

Прошло два часа. Лёха бродил по отделению сам не свой. Неужели он ошибся? Или, напротив, его вмешательство было слишком запоздалым? Вскоре в ординаторской раздался звонок.
- Кардиохирургия. По поводу Веденеевой.
- Тебя, лохудра, - зло хохотнул Зайцев, ещё не сдавший дежурство своему преемнику. – Наверняка опять перестраховался.
С замиранием сердца Лёха взял трубку. На другом конце раздался густой бас.
- Нормальная коронарография у вашей Веденеевой.
Лоб взмок. Перед глазами поплыли тёмно-зелёные круги. Значит, ошибся. Теперь завотделением его со света сживёт. Но ведь по ЭКГ был инфаркт, и в этом не могли ошибиться не он, ни реаниматолог. Голос в трубке уверенно продолжал:
- На эхокардиограмме – признаки стресс-кардиомиопатии Тако-Цубо. Если не в курсе, ещё называется синдром разбитого сердца. Редкий клинический случай, неотличимый от инфаркта. Прогноз благоприятный.
Откинувшись на спинку дивана, Лёха облегчённо вздохнул. Хоть в одном не ошибся. Да и для пациентки это лучше, чем инфаркт.
 Всю ночь Лёха бродил по Интернету - искал статьи в зарубежных журналах. На следующее утро вновь докладывал на утренней конференции. Завкаф одобрительно выслушал его сообщение.
  - А ты молодец, парень. Не упустил, да и вопрос хорошо проработал.
 
  После обхода в палате Лёха заглянул к Леночке. Кокетливая любезность девушки почему-то не вызывала прежнюю боль. Поздоровавшись, Лёха вышел из кабинета, но тут же вновь незаметно приоткрыл дверь. До него донёсся её приглушённый шёпот.
  - Знаешь, Кать, я отказалась агентства. Попробую сама. Мне кажется, Лёха отличный парень. Он мне нравится, хотя я, наверное, всё же дура…
  - По-моему, ты права, Лен, - послышался в ответ голос дуэньи.