Виктор Матюк
По блату
Пой, худей, ругайся матом – всё разрешено людям богатым,
Но без блата на тебя выльют помои из дырявого ушата
И в честь победы в узком кругу соберутся домоседы,
Чтобы дальше молиться и проповедовать святое учение,
Но не выставлять свои грехи на всеобщее обозрение!
Когда же грядёт прозрение? Никогда! Не та судьба, не те дела!
Нужды другие фразы и слова на пути добра, нож приставлен к горлу, замечаю его с болью
И становлюсь у изголовья девы той, что всегда считалась моей любовницей и судьбой!
Теперь сгину без следа, пределы земли покину раз и навсегда! Чуждая среда обитания
Была мне известна заранее, отныне моя судьба – чужая рабыня и у неё иные святыни!
Ничего не осталось от прежней гордыни, власть гнусна, к самодержавию стремится она!
Солнце потемнело средь ясного дня, православие, тесня,
Вражьи силы не оставляют в покое даже трухлявого пня,
Я же из дома вышел и такое о себе услышал, что волосы дыбом, а зубы торчком,
Язык стал помелом, тем людям не писан закон! Что – почем? Всё продаётся!
Всё покупается, бесы со святостью не знаются! Бабы за гроши прилюдно раздеваются,
Но никто не кусается, лишь предсказания сбываются! На зияющую рану мира
Накладывают белую глину, а сверху – повязку из белоснежного сатина!
Нет золотой середины на привольной равнине, народ клятвой своих господ
Давно уже пренебрёг, затмился небесный свод и вот мы вновь платим барину оброк,
Лишившись казны и свобод! По блату разрешено ездить даже на самокате,
Кстати, надеждам вражьим вопреки, лично ты свои мысли на две части рассеки
И руки сожми в кулаки, авось, пройдёшь сквозь дебри лесные
И найдёшь стёжки святые, чтобы по ним добраться до небесных вершин!
Хватит ходить по натянутой струне, дайте мне остаться наедине в этой дикой стороне!
Рушится мироздание, улетает самосознание бог весть куда, степь черным черна,
Ничего не видно из-за дыма и огня! Нам ноги в кандалы забили
И на цепь, как дворовых собак намедни посадили,
Даже младенцев не пощадили! Когда молоды мы были,
Как преданно любили и верили в себя! Во бля! От прошлого не осталось и следа!
Нет прежней опоры, содрогнулась земля, трясутся седые горы и зелёные долы,
Рабы презренные не могут вести себя степенно, тучи из дождя и града падают рядом,
Нет для них преграды! Наступила ночь, счастливое детство уходит прочь!
Кажется мне, что суть бытия не в его прямизне, можно ехать на осле
И быть духовно богатым, а потом за идеи те ты будешь распят на огромном кресте,
И вновь окажешься в пустоте, пока не грянет гром на небесах
И владыку не обуяет трепетный страх и не появятся слёзы на его очах!
Всё – тлен, всё – прах! Прав был немощный монах, когда гуторил,
Что жить хорошо в обшорах! Заслышав шорох, я тут же вспомнил ворох новостей,
Они коснулись наших сыновей и в душе своей вызвали роптание гордыни,
Её нет давно уже в помине, смерч ненависти к небу взвил, и души людей он оледенил!
Нет у души оплота для свободного полёта, видит око близко и далёко,
Но рознь и склока вылетают из-за крутого поворота! Они несутся мне навстречу,
Я им должным образом отвечу, не может быть речи о том, что они ворвутся в отчий дом!
Моё слово – закон! Не буду спать и на кофейной гуще до утра гадать,
Испишу тетрадь, лично мне плевать, что я в грехах с головы до пят!
У меня есть блат и волосатая рука: привет – пока, свои грехи переберу
И кое-что в памяти заново освежу, пример для подражания найду, благодаря своему перу!
Пока живу, надеюсь, к вечеру заведусь, вдрызг напьюсь, только бы тоска и грусть
Исчезли от вопрошающих уст! Бабы в койку лягут, я же сниму с их души хомут
И начну ласкать пышную женскую грудь! Закон древний повелевает моей царевне
Быть при мне и в разговоре стремиться к прямизне!
«Послушай, старик, надоел мне твой язык, он в один миг отсохнет и канет в Лету,
Ты же станешь подбивать смету своих грехов, чтобы, в конце концов, взять себя в руки
И вспомнить старую науку о великом мироздании, забудь о партсобрании
И живи неприметно, хотя по тебе незаметно, что ты выходец из бедноты!»
Что за бред? Что за слова? Не жизнь, а кутерьма! Кто их произнёс? Зачем мне этот хаос?
Почему мы - не ровня властителю своему? На дворе январь, а рядом ходит такая шваль,
Что им палку бросить в зубы жаль! Без блата у попа сгорела хата, и он пошёл по этапу,
Уж лучше сразу дать чиновнику на лапу, пусть хапает, всему приходит конец,
Чем опосля стоять на коленях у разбитого крыльца! Лапца-дрица-ацаца!
Курочка снесла два золотых яйца! Пришло время утереть пот с лица!
Былое величие хранит морщинистое обличье, восвояси уходят прежние связи,
Попискивая, они улетают в иные края, как и жизнь твоя и моя,
Никому верить сегодня нельзя! Жизнь, как конь летит, и никто ею не дорожит,
Но вопрос ещё не закрыт! В доме сквозит! Там спрятана бронзовая статуя
Наездника богатого под женским халатом! Он когда-то жил без блата,
Имел дворец и сногсшибательный ларец, но всему приходит конец!
Он отказался своему барину баньку истопить, и вынужден был роль интригана влачить!
Вначале бог одарил его, а потом забрал всё – не оставил ничего!
Проходит все – пройдёт и то, и это, зиму сменит лето, но отважный дух
Будоражит плоть и слух, в те времена люди сами пробуждались от сна,
Пытались смысл бытия найти и истину в свои чертоги привести!
Остановившись на полпути, он вопрошал, почему же момент истины ещё не настал?
Отвечу, бог не приемлет речи человечьи, у него есть добродетель и защита,
Но его мощь от простых людей намертво скрыта, а небосвод людей к себе зовёт,
Он им даёт хлеб насущный, а, как известно, послушный двух маток сосёт,
Но идиот едва по жизни бредёт или живёт, словно обездвиженный крот!
Кому и как в бренной жизни повезёт! Уже восход, просыпается народ,
Грязь под ноготком, а дом – под божьим локотком! Взгляд холодит золотистая риза,
Она сверху и снизу прошита так, что якобы к её владельцу благоволит вселенский знак,
Хотя и он – небесный раб, он тоже усмирял разбушевавшихся баб, но масштаб его греха
Не должна была видеть даже старшая сноха! О младшей нет речи,
Ей ничто не чуждо человечье! Не по нраву мне - гореть в огне,
И не хочется кипеть в котле, кое-что ещё шевелится в мотне!
Не пристало мне жить наедине, а грешны мы все, бог всё видит
И тот, кто первым честную женщину обидит, впредь истину никогда не увидит!
Божий сын тоже прожил один, неизменно вера начиналась с Его колена,
Но нынешнее поколение подвергло забвению всесильное учение!
Нет ни тяги, ни стремления, неужто никто среди нас овец в детстве не пас?
Жизнь, полная лишений и труда, была на земле всегда! Мы тоже пасли стада,
Но следом за нами следовала горечь и беда, а им на смену пришла нужда!
Я не гнушался никакой работой и с превеликой охотой бродил по тине и болоту,
Лишь потом стал молодым пастухом, а перед сном думал о грехе своём,
Но днём становился поводырём мыслей своих, но никто не смог разгадать смысл их!
Когда совершеннолетия достиг я, через краткий миг бытия на излом пошла судьба моя,
Но стезя к церковному притвору привела молодого скакуна! Вера блестит вдалеке,
Изредка крест появляется в руке, а рядом баба вертится на одном каблуке!
Хотение на языке торчком стоит, словно сосна в тайге! Не верится мне,
Что на той сосне будут изувечены и искалечены потомки от первого колена,
Их искромсали остатки лени, писаные красавцы оказались христопродавцами!
Эти засранцы ведут себя, как в армии новобранцы, устраивают в светильне танцы,
Они чужим поцелуем свои яйца вот-вот разрисуют! Я же воистину
Дурные мысли из головы вытесню! Надену старое пальто, его уже не купит никто;
Ничего страшного не произошло, я в состоянии определить своё предначертание!
Меряю женщину взглядом, не ту, что рядом, оцениваю и спереди, и сзади:
Прекрасная фигура, прекрасная стать и с виду не дура, но копни глубже – ****ь!
Что у неё на душе? Наверное, сон в камыше и мрак скверны, в час вечерний
Её тащит в постель разврат, она не страшится дальнейших утрат!
Послушай, брат, проповедников своих, ничто не собьёт их с праведного пути,
За правду прости, но позволь им дух на краткий миг перевести!
Алчность и нужда нам были присуща всегда!
Едва дыша, выхожу из чужого шалаша без единого гроша!
В городе пыльном когда-то жили ссыльные, духом сильные и храбрые, но не все,
А через одного, но этого тоже кое-что! Они прошли через непроходимые топи,
Даже жили в цивилизованной Европе, но богатство протрахали и прохлопали,
Вот и доживают последние дни на краю православной земли эти былинные богатыри!
Постигла их божественная кара, многие из их окружения не выдержали такого удара,
Дать бы им в руки лопату и пусть копают вглубь земли,
Но не туда взгляды толпы устремлены, мы – небесные рабы
И нам не укрыться от своей судьбы! Когда иссякнет сила у старости унылой,
Тогда можно податься в бега, коль соблаговолит тому судьба! Местная дама
Швыряется словами Евы и Адама, видит грех под потолком,
Ведь этот жилой с виду дом насквозь пронизан сквозняком!
Пока не грянул гром за открытым настежь окном и жизнь не превратилась в дурдом,
Пусть язык суховатый используют бывалые солдаты, лежа в скрипучей кровати,
Я же их напечатаю, словно глашатай, раздую пламя из свечи в холодной ночи!
Душу не дрочи, уж лучше лишний раз промолчи! Дай собраться с духом,
У меня проблемы со слухом, да и нелады с брюхом! В горле сухо со вчерашнего дня,
Здесь под небом синим, как на чужбине, тоска и унынье, вспоминается родное гнездовье,
Там вся земля обагрена славянской кровью!
«Её путь велик, почему же она зашла в тупик,
Скажи ты мне, старик, и никому не позволяй переходить с тобой на крик?»
Голос громовой раздался в тишине гробовой, бог со мной, а над головой
Небосвод алый, с гор сбегает вода талая, страна, браток, у нас отсталая!
Я же в это время влачил тяжкое бремя, молча лежал в постели
И с трудом добирался до неприметной с виду щели,
А потом двигался еле-еле в промокшем насквозь узком туннеле!
Высокие цели напрочь заброшены, глаза пылью припорошены,
Здесь травы не скошены и лесные угодья без присмотра оставлены,
А для чего же мы были рождены? Чтобы видеть диковинные сны
И торговать добрым именем из-под чужой полы? В чём нужда у нас?
Наши дети идут в первый класс, их желания сейчас исполняются,
Но обещания опосля исподволь забываются! Так жить нельзя, скользкая стезя вдали,
Дорога вся в пыли, и что ты мне не говори, что нельзя отрываться от прадедовской земли,
Никому не поверю, везде одни звери, особенно, в духовной сфере! Так какого же хера
К ним не применяют строгие меры? А всё из-за фанеры, звучат полумеры, а дел - никаких,
Много обещаний и слов пустых! Бред своего апогея давно уже достиг!
Пой, худей, ругайся матом, поворачивайся задом к собственной фортуне,
Авось, кто-то бабе между ног плюнет, а она в ответ исполнит миньет!
На дворе полнолуние, а вот и тот, кто во все времена стоял на трибуне,
Нынче он живёт в спокойной лагуне! Он при бабе и при деньгах,
Одним словом, мы - на бобах, а он не знает, что такое: тлен и прах?
Могу описать в двух словах, что этот мир зачах, он - ослаб, велик его грехов масштаб!
Мои мысли утро встретило прохладой, так и надо тому, кто не научился у жизни ничему!
В царстве чуждых душ и тел хозяйничать посмел без спросу, получил по носу
И ушел, не солоно хлебавши, не в свою борозду попавши, один раз предавший
И помощь не оказавший брату и сестре, сам заснул на трухлявом пне!
Чудится мне, что на заре будет сотворён железный дракон,
Он сразится с колесницей прошедших времён и будет побеждён!
Только один греховодник, он же бывший подводник, манит к себе людей
И носится по городу, как по сараю воробей, но усмехается в бороду,
Он ищет пристанище утех, а оно на виду у всех и само толкает народ на грех!
Один – за всех и все – за одного! В стороне не должен быть никто!
Вдруг тускнеет свет, бабам уже под сорок лет, а у них мужей нет, все гонят их взашей!
Какой же человек не пойдёт гулять и не ляжет в чужую белоснежную кровать,
Дабы на себе испытать неслыханную благодать? Разговор пустой,
Если он не подкреплён сладкой пахлавой, хоть плачь, хоть вой,
Но народ простой поднялся на протест , он вспоминает домострой
И атакует местный пищетрест: кто не ворует, тот не ест!
Идёт борьба за честь и славу, кто-то первым свалится в канаву, но кто?
Время на минуты пошло! Этот миг от толпы отделён, никто вслух не произносит имён,
В противном случае возникнет шмон! Недавно принят бесовский закон!
Нашла коса на камень, высекается пламень вместе с кровью
И летит в сторону бесовского гнездовья! Даётся клятва на крови
Во имя господней любви! Не сотвори себе кумира, тем более вампира!
Он не без издёвки дарит людям кусочек сыра в мышеловке, а сам занимается блудом,
И живёт, как Иуда! Откуда эта мразь на наших землях взялась и именно сейчас?
Всему – своё время, всему – свой час! Кто вступится за нас? Третьи сутки дождь идёт,
Свои слёзы на землю проливает Господь, у него дел невпроворот, он теряет грехам счёт
И вот начал таять трёх летний лёд! Всё пройдёт, пройдёт и это!
Чуть не плача об этом бабы на берегу реки судачат, некому дать сдачи подлецам,
Сеющим стыд и срам и забывших, что такое божий храм?
Никуда не деться от житейской прозы; зло доброе имя вот-вот уничтожит,
Что же на земле происходит? Стонут сосны за рекой, но лист бумаги под рукой,
Холодно, не жарко, назревает сварка, наглая баба стоит в двух шагах от меня
И в её руках горящая головня, неужто она собирается покушаться на меня?
Трепетный звук слетает с её прекрасных губ, ей жить надоело, страсть перегорела,
Изнемогает грешное тело без дела! Она готова отдаться за трояк, а кто из баб не согласен?
Миг бытия наивен и страшен, но в тоже время он по-своему прекрасен!
Солоноватый вкус бабьих губ тащит за собою вглубь воскресших желаний,
После долгих разлук раздвинулся круг бытия и через бабу страсть насквозь прошла,
Она её прошила, взгляды на жизнь на корню изменила, я же рядом с ней прилёг на живот
И тут же почувствовал женский коготок, он упёрся в мой правый бок!
Баба готова сделать бросок через бедро, вдруг всё поехало и пошло сикось-накось,
Исчезла жалость, появилась мальчишеская шалость, коль так сталось,
Не стану обращать внимание на свою усталость! Буду плясать под её дуду,
И следом за развратницей пойду к дальнему пруду, что потеряю,
И что обрету – толком не знаю, но я живу и на полную грудь в этот миг дышу!
С ума от сладострастия сойду, и новые крылья вскоре обрету, вдруг опускаюсь в пустоту
И не замечаю женскую красоту, попадаю в узкую струю и что-то жду, мне – невмоготу,
Хочу спать, но не солоно хлебавши и доброе имя женщины не запятнавши,
Пытаюсь ликовать! Греюсь между стройных женских ног,
И видит всемогущий бог, что мне не до разборок и склок,
Вот порог, а дальше - сени, нет ни тени сомнения в её добрых намерениях!
Я в предвкушении грядущей благодати, плоть знобит, путь в щель уже открыт,
В очах рябит, а как же хочется жить, детородный орган торчит и к себе страсть манит!
Живу, как на вокзале, но не хочу вникать в слишком мелкие детали совместного бытия,
В другом месте не будет мне житья, везде одна и та же беготня даже средь белого дня!
Я и так, и эдак, как учил меня мой рано поседевший предок, но она не продаётся за трояк
В отличие от других сельских баб! Я бы её к стене притиснул,
Но вдруг кто-то за стеной слегка присвистнул,
И грех меня к своей груди слегка прижал! Неужто с долго ждал?
Я даже не пискнул, как всё свершилось, небо серой пеленой стремглав покрылось,
В плену греха оказались даже свободные небеса, рядом стонет метель и воет пурга,
А седая мгла застила грустные глаза, порвался парус, на душу накатилась усталость,
Ей секс – не в радость, этакая гадость, изодран шкот, рея уперлась в отвисший живот!
Боцман в рынду бьёт из последних сил, он неправедно жил и помногу шнапса пил!
Жар в душе самую малость остудил, но от греха отрешившись,
Белоснежной простынёй с головой накрывшись, лежал, забывшись,
Словно заново родившись, в ином облике перед бабой он к утру предстал
И она ему освободила собственный пьедестал! Он вровень с падшей девой встал!
С чего начинал, к тому и вернулся, а когда от соблазна очнулся,
Нехотя той женщине улыбнулся, в чувство пришёл этот старый козёл,
Но ничего нового для себя в глубине сибирских руд так и не нашёл,
Там миром правит блуд и произвол! Сизифов труд усмирил страсть чуть-чуть!
Мужик скромный этот миг надолго запомнил, а баба взглядом томным
Посмотрела исподлобья на конец затупившегося копья и сказала ему она:
«У нас боевая ничья, ни твоя, ни моя страсть верх не взяла!
Хочешь, я буду твоя раз и навсегда!», но у него не годы,
Чтобы ждать милости от матушки-природы!
«Ты данник мой и готова последовать всюду за тобой, мой милый, мой родной!
Моя плоть полна греха, она к добру была глуха, алчность и нужда
Её до ручки довела! Я – девочка из горного села, я к благу вечному стремилась,
Пока несчастье со мной не приключилось, надо мной утешались и до утра издевались,
А потом, как с подзаборной шлюхой расстались, денег дали на обед, сказали сущий бред,
Их в помине даже нет, простыл тех слов едва заметный след, исчез он - то ли в море,
То ли на степном просторе! Трудно даётся мне пища, я – нищая, нет ни воды, ни мыслей,
Прохудилось моё обветшалое жилище! Предо мной одно пепелище! Нет никакого смысла
Думать о счастливой жизни! Живу в ожидании тризны,
Хотя прожито меньше половины неприхотливой жизни!
Ветер снасти порвал, он стремглав налетал и нахрапом в свои объятья брал,
Но боцман прокричал: «Братва, аврал! Нам не до забав!
О, боже, на путь истины ты грешников направь!»
Разные сословия сгорают от нетерпения, у них разные убеждения,
Но все хотят наслаждения, им не хватает умения преодолеть все терны преткновения!
Едва ли здесь та женщина найдётся, которая в своём грехе мужчине опосля признаётся!
Никто из баб измен не чурается! Грешная плоть с ними свыкается!
Мысль об этом ей чужда, ей бы оседлать резвого коня и помчаться вскачь,
Хоть стой, хоть плачь, но не судачь зазря, баба ухватилась за гриву гнедого скакуна
И на месть решилась, хотя против неё вся вражья рать тут же ополчилась!
Тот, кто сможет от женщины взаимности добиться, опосля на подвиги решится!
Надо бы уменья поднабраться, а уж потом в койке с бабой до утра кувыркаться!
В её руках поводья, а их благородие в узде, нет ему спокойствия нигде,
Женщина от жары раскисла и на его шее она повисла, но ему нет никакого смысла
Её теребить, он бы начал матом бабу крыть, но прервалась тонкая нить оргазма,
У женщины начались спазмы, произошло смешение огня и раскалённой плазмы,
Сохранились шансы на благоприятный исход, значит, будет приплод,
А душа стремглав отправится в полёт! Я бы ушёл в недра праха,
Но мешает её нательная рубаха, только небосвод осыпает грешную плоть
Бездной своих щедрот, но время идёт, но виноватая плоть не отправляется в полёт!
Под звон мгновений роковых приходится пахать за четверых, я принял тяжкую муку
И лишь опосля, когда прозвучала нота «Ля», подложил по голову женщины потную руку!
Чело ледяное предстало предо мною, пот стекал со лба, а в душе колосились хлеба!
Закончилась подковёрная борьба, баба и впрямь была слаба, но не дрогнула рука
Рано поседевшего старика! Его главная цель – тёплая постель и влажная щель,
Но где она теперь? Никто не прожил без потерь, даже лютый зверь в тайге потому осел,
Что не посмел спорить с изысканным светом и следовать его советам!
Всё по блату, даже переспать с бабой, кто платит, тот вместе с ней по сотке накатит!
С меня довольно, я – не школьник, какой мне смысл утопать в преданиях предков своих
И забывать о нравоучениях святых! Я полного совершенства ещё не достиг!
Ветер затих, чувства обнажены и они величия полны! Как мне лень,
Любить женщин каждый день! Летит снежок, женщина дует в рожок,
Она была одета с иголки, а на мне нет ни единой наколки!
Ёлки-палки, куда подевались носки? Неужто их унесли другие мужики?
Всё при мне; я вновь на коне, меня напоили и добротной пищей угостили,
Но забыли напоить святой водой! Бог ты мой! Закончился любовный процесс,
На лбу у женщины компресс, мизерным оказался его вес! Я всем остался доволен,
Правда, борщ был немного пересолен! Выхожу из подполья, хочу оказаться в диком поле,
Чтобы жить наперекор судьбе и доле! Ком в горле, живу, как в котле,
Не по мне такая канитель, когда же наступит оттепель? От обнажённых душ и тел
Меня знобит и ничего уже давно не стоит, казалось бы, половой вопрос закрыт,
Ан, нет, в голову лезет разный бред! Мне подавай бабу на ужин и обед!
Гаснет в доме свет, нам бы как-то прокормиться и потом удовлетвориться,
Жизнь прошла в битвах и боях, пьянках и пирах, мы двигались впотьмах,
Душу изредка посещал неподдельный страх, но в нашей жизни бренной
Наступил миг благословенный! Люди обратили взор к Творцу
И по Его лицу слёзы ручьями потекли от небес до грешной земли!
В ту холодную пору дорога круто повернула в гору, по пути валялись какие-то железки,
Странные обрезки от судьбы, но мы шли и играли бубенцы, а добрые молодцы
Резвились на просторе и готовились свернуть неприступные горы! Довольно и того,
Что невдалеке появилось торжество плоти и духа, церковные перезвоны давят на ухо,
Голова, словно в дурмане, нет воды в водопроводном кране и море восклицаний,
Ахов и вздохов о том, что жить нам плохо, а счастье мы собираем по крохам
Доносятся со всех сторон, плач и стон стоит даже вокруг святых икон!
Что обретаешь ты при виде духовной пустоты? Ничего, окромя суеты, извини, брат,
Но ты нив чём не виноват, на земле балом правит кромешный ад!
Гам вплетается в строку мою, я же повода своим завистникам не даю,
Больше молчу и лишь по ночам пишу, но время никогда не тороплю!
Неустанно двигаясь вперёд, жажду свобод, но Господь пытается своё стадо расколоть,
Чтобы обезопасить его душу и плоть! Погодь! Никого осуждать не спеши!
Уж лучше промолчи! Святой водой свой чело окропи и прочь иди!
Никто твоих заслуг не оценит, если ты без денег! Бери в руки веник
И мети от зари и до зари, пока на руках не появятся кровянистые волдыри!
Прозри, страна! Ты бесам на съедение отдана! Твоя судьба предрешена!
Пришла плохая весть, что же она ищет здесь? Мне бы на краешек бревна присесть,
И без труда дойти туда, где вчера затмилась моя полночная звезда!
Любовь к богу продажной не бывает, кое-кто об этом напрочь забывает!
Мудрость возрастает, но держава не процветает! Стою в дождевике, холодно мне,
Перо зажато в кулаке, а горькая слеза на левой щеке, мысль моя, как старинная ладья,
Но без одного весла! Её стремнина унесла подальше от мирского бытия!
Рядом слышу крики воронья! В него упирается моя стезя! Мы святость не уберегли,
Продались за бумажные рубли, но выжить не смогли, рухнуло планов громадьё, ё-моё!
Всё грешно и все грешны, детали не столь важны, не охай и ахай
И не трепещи от страха! Расправь плечи,
История православия началась с Иоанна Предтечи! Ещё не вечер!
Во времена былые мы – поддатые и хмельные, побеждали полчища Батыя,
Нынче страсти земные уселись на наш конец, неужто так задумал творец?
Людям секса мало, молодости, словно не бывало! Зло от сердца отлегло,
Но язык стал, как помело! Поехало и пошло, что-то в обществе произошло,
Добро не пропало, да и светопреставление ещё не настало! Восхваление произнесли
Владыке чужой земли, здесь все свои, а там законы чужие, у них свои святые,
Не волнуйтесь – к ним я не уеду, вернусь с охоты к обеду! Весть - не птица,
Но мне ночами снится, что она летит наугад и ей дороги нет назад, впереди - дым и смрад!
Позади - сущий ад, хотя фанфары трубят обратное,
Дело неприятное – оно сознание поражает, сперва противоречия растят,
А потом за них сажают, по-иному не бывает! Мне это старинную быль напоминает,
Когда степной ковыль ветер до земли наклоняет, но и он со временем ослабевает!
Кто-то из нас двоих в поддавки играет, но имени своего он вслух не называет!
Люди хреновые не понимают законы новые, а в их основе – чутьё, конечно, не моё,
А чужое, оно пришло из Подмосковья! Нам предлагают на жизнь смотреть через стекло,
Чтобы правдой глаза не обожгло! Оттуда прилетел гонец с письмом, он пришёл пешком,
Одежды не было на нём, он не выглядел богатырём, в моих глазах он хотел увидеть страх,
Пугал страстями старыми, тюрьмой и нарами! Мы не таких видали
И даже их на три буквы посылали и никогда не роптали,
Что препоны обнажены, а мы на власть обижены!
Помутнела синева, путаются в голове слова, словно пожухлая листва,
Время не берёт в расчёт, что силён духом мой народ! Труба вновь зовёт в поход!
Книга бытия начертана на нашей ладони, нельзя долго оставаться в обороне!
По коням, господа, в противном случае нам всем труба!
Меж нами нет родства, но нельзя жить спустя рукава!
г. Мариуполь
18 января 2014 г.