Зигзаги правды Солженицына
Жизнь человеку дается один раз. К сожалению или к счастью, пока не доказано. Однако бесспорным остается тот факт, что абсолютное большинство судеб индивидуумов забываются через одно или два поколения. И только небольшая щепоть выдающихся личностей остается в анналах истории на десятилетия, века, а иных и значительно больше. Через биографический микроскоп их жизнь тщательно изучается потомками. И чем более известен тот или иной герой ЖЗЛ, тем более ворох восхищения и проклятий в его адрес.
Не миновала этого пути и судьба А.И. Солженицына. Еще при жизни его нарекли гением, присудили престижнейшую Нобелевскую премию, и в тоже время его жизненные попутчики представляли писателя ничтожным, как в литературе, так и по жизни.
Кто же он: гений или просто незаурядно талантливый человек, актер или авантюрист, политик профи или дилетант, писатель или графоман, предприимчивый человек или мошенник, искренний или двуправдец?
Как это не покажется странным, но каждое приведенное определение можно через призму личного мировоззрения приложить к характеру, действиям и всей жизни Солженицына.
Родился Александр Исаевич 11 декабря 1918 года в Кисловодске. Его юность прошла в Ростове, где он с отличием окончил школу. Именно с этого возраста и начинаются жизненные нестыковки. В одних источниках его называют верующим человеком, особенно в детстве, а в других утверждается, что он еще со школьных лет начал изучать коммунистическую идеологию, читал классиков марксизма-ленинизма. По сути, верно и то и другое. Мать Александра была набожным человеком, отец погиб еще до рождения сына (несчастный случай на охоте). Семья жила в Ростове на Дону в крайней нужде. По настоянию матери он ходил с ней в церковь и носил крестик. И во времена воинствующего атеизма мальчик, естественно, подвергался гонениям и насмешкам учеников. Однако, по крайней мере до 1943 года он был убежден в правоте коммунистической идеи. Его отчаянный оппонент чешский писатель Томаш Ржезач в книге «Спираль измены Солженицына» отмечает: «… Да, Саня в школе блистает по истории и литературе, отличается по естественным наукам и особенно по математике. Его мать Таисия Захаровна — дочь богатейшего ставропольского землевладельца. После революции она много трудится, надрывается, чтобы сделать все для своего обожаемого Сани, для обеспечения его будущего. …. Он знает, что в физическом отношении он не очень-то ловок: на уроках физкультуры и в спортивных состязаниях ему наверняка не отличиться. А быть вторым (не то что последним) он не желает. Так лучше сидеть дома, заниматься, писать, строить большие планы на будущее». В школе его отмечают, как самого усидчивого, глубоко изучающего науки ученика. В то же время, Ржезач пишет, что Солженицын уже в то время наушничал на своих товарищей. Ну не вздор ли! Зачем ему, первому ученику школы до этого опускаться? Дело в том, что Александр всегда, подчеркиваю – всегда, говорил правду, не кривя душой.. И это чувство он пронес через всю жизнь. А кто любит правду о себе, да еще высказанную нередко предельно жестко? Солженицын отличался феноменальной памятью и, поистине, феноменальным трудолюбием, и такими же: самомнением и самолюбием. Его будущая жена Наташа Решетовская вспоминает, что на свидание с ней Александр приходил только после закрытия библиотеки.
Уже со школы он мнит себя великим писателем, которым будет во взрослой жизни. Пишет прозу и стихи. Если Толстой написал эпохальный роман «Война и мир», то Солженицын уже в период студенчества решает в художественной форме рассказать о февральской революции 1917 года. И эту идею он пронес через полвека своей жизни. Из под его пера вышла эпопея «Красное колесо», объем этого произведения составил более восьми тысяч книжных страниц. Его труд можно разве лишь сравнить с многотомным романом Максима Горького «Жизнь Клима Самгина». Однако, и его друзья, и противники единодушно отмечали, что писателю не хватает системности и обобщений, его произведения – нагромождение бесчисленного количества фактов и событий. Ржезач пишет: «Но так или иначе Солженицын с ранних лет увлекался всем, что как-либо связано с литературой. Прежде всего, он много и жадно читал. И его совершенная память позволяла ему накопить невероятное количество фактов». Описывая через много лет в книге «В споре со временем» свою первую встречу с «тремя мушкетерами» — Симоняном, Виткевичем и Солженицыным, Наталия Алексеевна Решетовская, отметит: «В их разговорах постоянно фигурировали герои различных литературных произведений, античные боги и исторические личности. Все трое казались мне всезнающими».
Его путь в литературу был не простым. Неожиданно для всех
Александр Солженицын оканчивает, притом блестяще, — физико-математический факультет Ростовского университета, Как он объяснял позднее: «Там были выдающиеся преподаватели». Но Александр уже тогда имел свой подход к жизненным вопросам. Его главная цель – литература. Он заочно учится в Московском институте философии, литературы и истории (МИФЛИ). Учебу пришлось прервать в связи с началом войны. Вместе с ним заочно учится и его друг Николай Виткевич, который в своих мемуарах, отмечая многие отрицательные черты характера, признает, что Солженицын прекрасный математик.
Говоря об увлечениях молодого писателя, необходимо отметить и его любовь к театру.. Летом 1938 года пытался сдать экзамены в театральную школу Ю.А. Завадского, но подвел голос. Александр не мог долго форсировать его, как это положено в театре.
В «Спираль измены Солженицына» автор смешивает с грязью образ писателя, обвиняет его в хронической трусости.
Однако, позвольте! Солженицын по состоянию здоровья был признан негодным к армейской службе. Но он добился, чтобы его направили в действующую армию. 18 октября 1941 года был призван и направлен в грузовой конный обоз рядовым. Затем, в апреле 1942 года был направлен в артиллерийское училище в Кострому.; в действующей армии с февраля 1943 года; служил командиром батареи звуковой разведки. Боевой путь — от Орла до Восточной Пруссии. В «Википедии» так описывается один из эпизодов боев. 24 июля весь день сплошной бомбежки. Александр был на волосок от смерти: несколько бомбардировщиков пикировали на машины его колонны, бомба упала рядом, и осколок от нее влетел в ящик из-под гаубичных гильз, который служил чемоданом, пробил портфель с бумагами и тетрадями, с военными рассказами, и — вылетел, не оставив на владельце и царапины. В Орел батарея вошла 5 августа 1943 года, а 15-го комбат Солженицын получил свою первую боевую награду. За успешную и быструю подготовку личного состава, за умелое руководство по выявлению группировки артиллерии противника на участке Малиновец — Сетуха — Бол. Малиновец командира БЗР-2 Солженицына представили к ордену Отечественной войны II степени. Александр Исаевич впоследствии вспоминал: «Он прост и изумительно красив — один из самых красивых наших орденов… Эх, никогда не думал, что буду орденоносцем!..» В 1944 году за организацию вывода из окружения материальной части и личного состава батареи был награжден орденом Красной звезды. На фронте, несмотря на строжайший запрет, вёл дневник. Много писал, отправлял свои произведения московским литераторам для рецензии; в 1944 году получил благожелательный отзыв Б.И. Лавренева.
Да простят меня уважаемые читатели, но всегда нравятся мужские поступки на грани авантюризма. Не избежал их и наш герой. Трудно представить, но к нему на фронт дважды приезжала его жена и жила в землянке по месяцу. Это каким же авторитетом у командиров должен был обладать старший лейтенант, чтобы иметь такие привилегии?
Так почему же образ нормального и храброго офицера стараются замарать подозрениями его недруги? Скорее всего, это элементарная зависть к тем успехам, которые довольно неожиданно свалились на А.И. Солженицина через многие годы страданий.
На фронте Солженицын продолжал интересоваться общественной жизнью, но стал критически относиться к Сталину (за «искажение ленинизма», отмечается в «Википедии»); в переписке со старым другом (Николаем Виткевичем) ругательно высказывался о «Пахане», под которым угадывался Сталин, хранил в личных вещах составленную вместе с Виткевичем «резолюцию», в которой сравнивал сталинские порядки с крепостным правом и говорил о создании после войны «организации» для восстановления, так называемых, «ленинских» норм.
Если говорить с вершины прошедших лет, то это был просто настоящий треп молодых офицеров, но для них он не прошел даром. 9 февраля 1945 года началась тюремная биография Александра Исаевича. 7 июля Солженицын был приговорен к 8 годам исправительно-трудовых лагерей и вечной ссылке по окончании срока заключения. В лагере под Новым Иерусалимом Солженицын работал откатчиком вагонеток, глинокопом, сменным мастером. К счастью, лагерь расформировали, и он попадает в Москву, где на ул. Большой Калужской уголовные и политические заключенные строили жилые здания для начальства НКГБ (МГБ) и МВД. Рядом с вахтой лагеря, похожей на обыкновенную проходную, были остановки городских автобусов и троллейбусов, и прохожие даже не догадывались, что здесь, в конце решетки Нескучного сада, на стройке дома работают подневольные.
Только через год случился новый поворот в судьбе нашего политзаключенного. Заполняя учетную карточку, он запишет в графе «специальность» — ядерный физик. Расчет был простой: государству позарез нужна была атомная бомба. 18 июля 1946 года из лагеря его отправили в Бутырки (там, в 75-й камере, собралось соцветие талантливых ученых, назначенных к секретной научной деятельности). «Вероятно, я не пережил бы восьми лет лагерей, если бы как математика меня не взяли на четыре года на так называемую “шарашку”, - вспоминает Александр Исаевич.
В «шарашке» его используют не только как математика, но и переводчика с немецкого и английского языков. Ему пришлось разбирать немецкие патенты и вчитываться в показания военнопленных, в расчете на научно-технические тайны. Кроме того, назначается заведующим лагерной библиотекой. Естественно, в такой обстановке появляется возможность заниматься литературным творчеством. Как вспоминает писатель, ему приходилось записывать на клочках бумаги, а затем, наизусть заучивать написанное. Благо, его феноменальная память позволила сохранить все литературное наследство за эти годы.
В читальне оказался словарь Даля в четырех томах, издания 1863 года. За Даля он взялся как за серьезную науку — выписывая и конспектируя; ему даже разрешили брать словарь из библиотеки в общежитие. Чтение Даля производило потрясающее впечатление: «Как будто я был плоским двухмерным существом, а мне вдруг открылась стереометрия. Я теперь совсем иначе стал понимать прошлую и представлять будущую русскую литературу и русский язык. Рано или поздно, но мне весь этот словарь хочется проработать, законспектировать».
Позднее Копелев (один из прототипов его героев произведения «В круге первом») и Солженицын— попадают в группу, изучавшую звучание русской речи. Математическим обеспечением исследования занимался Солженицын, фонетическим — Копелев. Основываясь на теории вероятности, Солженицын определял наименьшее количество текстов, необходимое для исследования, изучал слоговое ядро русского языка методами математической статистики.
Но Солженицын – есть Солженицын. После размолвки с начальством его переводят в Экибастузский особый каторжный лагерь, созданный ради добычи угля зэками. В лагере арестантам выдали по четыре белых лоскута 8х15, и лагерный «художник» написал каждому его номер. Свои Щ-232 , а затем замененный на Щ-262 А.И. Солженицын сохранил и тайно вывез из лагеря.
На общих работах, окончательно высвободился дар сочинительства. Поэма, которая писалась с «шарашкиных» времен, щедро вознаграждала подпольного поэта. «Иногда в понуренной колонне, под крики автоматчиков, я испытывал такой напор строк и образов, будто несло меня над колонной по воздуху, — скорей туда, на объект, где-нибудь в уголке записать. В такие минуты я был и свободен и счастлив». Потаенное творчество имело вид мелких бумажных комочков с двадцатью строками, которые автор выдавал, если находили при обыске, — за чужое фронтовое стихотворение, за пьесу для самодеятельности и даже за отрывок из поэмы «Василий Теркин». Так были спасены от расправы лагерные стихи, строки из «Пира Победителей» и сам сочинитель. Надо было запоминать километры строк, тренируя память с помощью спичек и четок.
Удивительно, но Александр Исаевич не обижается на «посадку». Он говорит, что среди многомиллионного потока тех лет не считал себя невинной жертвой, по тем меркам. Он действительно к моменту ареста пришел к весьма уничтожающему мнению о Сталине. И добавляет. «Не знаю, до чего бы мы договорились в 1946 или к 1947 годам, и какую тогда статью получили бы».
В народе говорят, что кому не умереть, тот и не умрет. К моменту освобождения в 1953 году у него обнаруживается рак в запущенной форме. В лагере делают операцию и срочно «демобилизуют» на свободу. Препровождают по этапу в Коктерекский район Джамбульской области на юге Казахстана. В комендатуре областного МВД его уведомили: административным распоряжением он ссылается навечно, в случае самовольного отъезда за пределы района будет осужден на 20 лет каторжных работ.
Под Новый 1954 год, получив разрешение, уехал в Ташкент, в онкологическую клинику. Лечение, при большой запущенности процесса, было крайне трудным. История болезни, тяготы лечения и необыкновенность исцеления отразятся позднее в рассказе «Правая кисть» и повести «Раковый корпус». Следует добавить, что впоследствии у четы Солженицыных один за другим рождаются трое сыновей. Это ли не чудо, произвести потомство в пятьдесят с лишним лет после смертельного заболевания!
6 февраля 1957 года Солженицын был реабилитирован. Жизнь во Владимирской области после ссылки нашла отражение в рассказе «Матренин двор».
В 1959 году, начинается новая творческая пора, с момента написания рассказа «Щ-854» (позже опубликованный в журнале «Новый мир» под названием «Один день Ивана Денисовича») о жизни простого заключенного из русских крестьян. В1960 году из под пера писателя вышли рассказы — «Не стоит село без праведника», «Правая кисть», «Крохотки», пьеса «Свеча на ветру». Но, в эти же годы Александр Исаевич пережил творческий кризис, видя невозможность опубликовать свои произведения. Спас его от литературного безмолвия Александр Твардовский, опубликовав известный рассказ в журнале «Новый мир» (№11,1962).
На А.И. Солженицына поистине свалилась всенародная известность. Будучи студентом, я прочитал его «Денисыча», был воодушевлен и горд, как после полета Гагарина. В литературу пришел новый герой: политический заключенный из самых низов.
В январе 1963-го в «Новом мире» вышли еще два рассказа Солженицына: «Матренин двор» и «Случай на станции Кочетовка». Им писатель радовался даже больше, чем выходу «Ивана Денисовича». «Там — тема, а здесь — чистая литература. Теперь пусть судят!». Ажиотаж от произведений был ошеломляющим. «Один день» сравнивали с Библией, а «Два рассказа» по силе равными произведениям Толстого и Чехова.
И вдруг власть опомнилась и испугалась за свои действия. С марта этого же года начинаются притеснения и гонения на писателя. Солженицына не печатают, наборы с его рассказами в типографиях рассыпают. Тогда писатель с головой окунается в общественную деятельность. Выступает с резкими речами против цензуры в литературе, читает отрывки из не напечатанного. Передает свои новые произведения в самиздат и за границу. Полемизирует с учеными. «Ещё не поздно выправить склад нашей письменной (авторской) речи, так, чтоб вернуть ей разговорную народную лёгкость и свободу» - утверждает Солженицын. В мае 1967 года разослал «Письмо съезду» Союза писателей СССР. Автор с горечью утверждает: «Я спокоен, конечно, что свою писательскую задачу я выполню при всех обстоятельствах, а из могилы — ещё успешнее и неоспоримее, чем живой. Никому не перегородить путей правды, и за движение ее я готов принять и смерть. Но, может быть, многие уроки научат нас, наконец, не останавливать пера писателя при жизни». Считается, что это письмо в какой- то мере подогрело Пражскую весну.
После исключения из союза писателей Солженицын стал открыто заявлять о своих православно-патриотических убеждениях и резко критиковать власть. Естественно, он стал серьезным противником для нее.
В 1970 году Солженицын был выдвинут на Нобелевскую премию по литературе, и в итоге премия была ему присуждена. От первой публикации произведения Солженицына до присуждения награды прошло всего восемь лет — такого в истории Нобелевских премий по литературе не было ни до, ни после.
Диссидентская борьба опального писателя тянулась до 1974 года. В феврале этого года он на 18 лет отлучился от Родины. А уже в марте в Париже было опубликовано его «Письмо к вождям Советского Союза». Ведущие западные издания и многие демократически настроенные диссиденты в СССР, включая А.Д. Сахарова, оценили «Письмо» как антидемократическое, националистическое и содержащее «опасные заблуждения». Отношения Солженицына с западной прессой уже в то время продолжали ухудшаться.
Масло в огонь подливало и неумеренное желание поучать других. Так в Испании он одобрительно высказался о недавнем режиме Франко и предостерег Испанию от «слишком быстрого продвижения к демократии». Не вызвало большой радости и его заявление, что Россия сухопутная страна и надо ее уменьшить до границ Ивана Грозного. Ельцыну он посоветовал отдать Курилы, «но дорого». Так что же делать? Если они чужие, то надо отдать. А если свои, то, значит, продать, но «дорого». Где логика?
В статье «Как нам обустроить Россию» он утверждает, что не крупный Российский Союз нуждается в примыкании малых окраинных народов, но они нуждаются в том больше». Это самое безобидное поучение.
«А до каких пор и зачем нам выдувать все новые, новые виды наступательного оружия? да всеокеанский военный флот? Планету захватывать? А это все уже сотни миллиардов в год. И это тоже надо отрубить в одночас. Может подождать и Космос» - предлагает Солженицин, чтобы накопить ресурсы для модернизации России.
Творя современную историю, говорит он – «Только нам одним не нужно ни оглядываться, ни прислушиваться, что говорили у нас умные люди еще до нашего рождения».
Писатель утверждает, что партии всегда против народа. «Разделиться нам на партии, значит разделиться на части. Партия как часть народа кому же противостоит? Очевидно остальному народу, не пошедшему за ней. Каждая партия старается, прежде всего, не для всей нации, а для себя и своих». Он предлагает каждому выбранному депутату «на весь срок своего избрания выбыть из своей партии, если он в таковой состоит, и действовать под личную ответственность передо всей массой избирателей. Власть это заповеданное служение и не может быть предметом конкуренции партий».
Откровенно говоря, это еще цветочки. Как вам, уважаемый читатель, понравится следующее эссе: «Не гордиться нам и советско- германской войной, на которой мы уложили за 30 миллионов, вдесятеро гуще, чем враг, и только утвердили над собой деспотию». Да, он ненавидел Сталина, не нравилась власть, коммунистическая партия. Но причем здесь народ? Складывается впечатление, что маститый писатель не знаком с гитлеровской «Майн кампф». Где откровенно говорится о физическом уничтожении населения целых стран. Так что наш народ победил не только в освободительной войне, а спас миллионы жизней и вправе этим всегда гордиться.
Известно, Александра Исаевича частенько захлестывало желание быть оригинальным и первым. Примеров тому множество. Это отмечали все его друзья. Но должна была быть и мера.
В нынешнем году исполняется полвека со дня выхода его, распечатанного по всему миру, первого рассказа «Один день Ивана Денисовича», проложившего свой путь в современной литературе. Конечно, он не будет забыт потомками. Изучая его произведения, необходимо отметить писателя, как великого и неутомимого труженика. В то же время, сегодня пропал отблеск гениальности. Зачастую его рассказы, да и титанический труд «Красное колесо» воспринимаются как черно-белые фотографии, густо раскрашенные словарным запасом Даля, утяжеляющими их прочтение и осмысливание. Таят и ряды его почитателей. Постепенно забывается имя.
Что же, А.И. Солженицыну присущи многие качества разные по знаку. Но, не смотря ни на что, образ Александра Исаевича. остается в памяти, как первооткрывателя новой страницы в российской литературе;. как огромная личность, совестливого, талантливого и живого человека.