Утром начинающегося июльского дня, обещающего быть знойным и долгим, Тимка с такими же, как он, ребятишками, зашедшими за ним, собрался идти «отливать» сусликов. В школе учителя говорили, что суслики вредители и что они наносят большой вред урожаю зерна. Таскают зерно с поля и запасают в своих норках целыми килограммами.
Сусликов на луговинах возле полей было много. В свои норки они стаскивали не одну тонну зерна. Бороться с пестрыми воришками было некому. Все взрослые – на полевых работах. Отловом сусликов занимались мальчишки восьми-десяти лет. Они были заинтересованы этой «работой». За каждую добытую шкурку зверька они от сборщика этих шкурок получали какие-то денежки, которые тратили в местном магазине на покупку конфет-карамелек – «подушечек».
Тимка взял самодельное жестяное ведро, и стайка ребятишек отправилась в пологую лощину, уже выкошенную, с убранными копнами сена. Ранее объездчик гонял оттуда ребят, которые мяли траву, собирая в ней спелую луговую клубнику, манящую детей своими красными боками.
Ребята разбежались по лощине, окруженной полем с созревающей рожью, в поисках сусляных норок. Найдя норку, шли в бочажину со скопившейся там водой, набирали ее и лили в норку. Суслик, спасаясь от нее, вылезал, и его хватали за шкирку. Тимка знал, что затем происходит что-то нехорошее.
Он отошел от весело галдящих товарищей на край лощины, нашел норку и стал лить в нее принесенную воду. Вылил, и тут же показалась фыркающая усатая мордочка зверька. Схватил его и бросил, верещащего, на дно ведерка. И вдруг вспомнил слова матери, которые она говорила, когда они с ней возвращались из церкви соседнего села.
…В их селе церковь была закрыта – там был склад зерна. Мать, очень набожная, повела его причаститься и помолиться самой. Когда они возвращались из церкви, возле небольшого болотца к ним привязалась птица, беспрерывно кричащая: «Чьи вы? Чьи вы?». Она явно уводила их от своего гнезда с птенцами.
Чибис, а это был он, низко летал над ними и тревожно кричал. Тимка подобрал камешек и кинул в него. Мать дернула его за руку и закричала: «Не сметь! А если попадешь в него и убьешь? Бог дал ему жизнь, а ты хочешь ее отнять! Это большой грех!»…
Тимка подхватил свое ведерко и, несмотря на окрики ребят, побежал домой. По пути нарвал зеленой травы и бросил в ведро на суслика. Сорвал десяток колосьев и положил туда же. Придя домой, Тимка поставил ведерко в полутемном сарайчике в углу за приготовленным для козы и овец сеном. В сарайчик мало кто заходил. Коза и овцы, пригнанные с пастбища, ночью находились во дворе.
Весь день Тимка был занят делами: то вместе с младшей сестренкой
рвал свекольные листья для поросенка, хрюкающего в закутке, то для
него же мыл прошлогоднюю картошку. Потом прополка грядок на огороде
и полив капусты и огурцов.
Вечером встретил вернувшуюся с полевой работы, уставшую мать. Она принесла миску душистой лесной земляники. Подоила козу, залила землянику молоком и дала детям. Они съели это лакомство быстро. Когда ложки начали стучать по дну миски, Тимка слил остатки в ложку сестренки, и она отправилась спать на кровать матери. Улегся и Тимка на своем месте.
Утром, проснувшись и приняв наказ матери, уходившей на работу, что нужно сделать по дому, он решил посмотреть, что там с сусликом. Пробравшись в сарай, увидел при свете открытой двери ведерко; заглянул туда и обомлел: суслик лежал на боку, а к его животу прилипло четверо крошечных суслят, сосавших его. То-то суслик вчера показался ему таким толстым. Он оказался самкой, тетей (Тимка сразу же назвал ее Суслей). Сусля кормила крошек, не обращая на него
внимания.
Он нашел старый фанерный ящик от посылки, нарвал влажной
зеленой травы, выстлал ей дно ящика. Нарвал колосьев, растущих на
соседнем огороде. Осторожно вывалил Суслю в ящик вместе с ее детьми. Сусля быстро успокоилась и начала есть сочную траву. Тимка с интересом наблюдал за ней. Он не слышал щебетанья ласточек-касаток, то и дело залетавших в сарай через прореху в крыше кормить горланящих в гнезде птенцов; ни жужжания ос, поселившихся в этом же сарае. Только на возгласы проснувшейся сестренки поднялся и вышел к ней. Позавтракали блинами, которые напекла мать, уходя на работу. Поев, он отправил сестренку к ее подружке, которая что-то вякала под окном.
Несколько дней Тимка хранил секрет. Кормил Суслю свежей травой и носил колоски с зерном. Суслята уже подросли, открыли глазки и шебуршали в ящике. Сестренка как-то подглядела за братом и, узнав, чем он занимается в сарае, побежала к матери, крича: «Мама, мама! Тимоха в сарае, в ящике, разводит мышей и кормит их!».
Мать, посмотрев на сусликов, недовольно заметила: «Не дело держать сусликов у себя во дворе! Неси их туда, где поймал».
Тимка с неудовольствием отнес Суслю с ее детьми к той самой норке, где когда-то поймал ее. Потом то и дело приходил туда, на луговине видел стоящего столбиком и посвистывающего суслика; ему казалось, что это его Сусля здоровается с ним.