Погода этой зимой в Минске ужасная, почти совсем без снега. Порой выпав он сразу тает. В основном с нами белорусский моросящий дождь, такой, как будто его пускают из балончика с лаком для волос, идет не прекращаясь уже неделю. Вода как бы висит в воздухе, мелкие капли, кажется, на землю не попадают. И почти совсем без ветра, даже зонт не нужен, но холодно, я даже шапку стала носить меховую. Это ужасно, пока добежишь до трамвая она вся мокрая, уже впитала в себя воду, а потом в институтском гардеробе нужно ее оставить в рукаве пальто, куда же еще, не с собой же носить? И поэтому вечером один рукав у меня мокрый, правда я придумала чередовать между левым и правым. Что мне это дает не ясно, но это так интересно наделять смыслом ничего не значащие вещи. Тем более что все равно в этой жизни совершенно ничего не происходит. Не только у меня впрочем. А мне... Мне грех жаловаться. Нет, я бы конечно предпочла вечером куда нибудь сходить, даже с мокрым рукавом. Но в последнее время все как то очень заняты. Я понимаю, погода неудачная, черное небо. И именно сейчас Надя собралась замуж за этого, неизвестно откуда взявшегося адвоката в смешном костюме. Я, честно говоря, чуть не упала когда его в превый раз увидела, в буквальном смысле этого слова. Месяц назад они меня знакомится позвали, в ресторан. Снег в тот вечер шел в перемешку с дождем, я перед зеркалом покрутилась, внимательно себя рассмотрела и побежала на шпильках, в самой своей короткой юбке встречаться с ними. Хороший такой подвальчик напротив Консерватории открылся, я по ступенькам спустилась, куртку сдала и только сделала первый шаг а он мне уже на встречу из за стола встает и жмет руку активно мокрыми ладонями. Тут я и споткнулась, а он неловкий какой то, даже руку не подал... А Надя сидит за столом, улыбается. В общем за эти его ужасные руки и немодный костюм я его как то сразу невзлюбила. А Надя, солнышко мое, еще с музыкальной школы мы дружим, попросила быть ее свидетельницей. Я за нее очень обрадовалась и согласилась, конечно. Сегодня вечером их свадьба. Уже 10 утра почти а я еще в постели. Мне Надина мама еще неделю назад сказала, что свидетель у адвоката сын нашего министра культуры... РАЗВЕДЕННЫЙ! Вера ты представляешь? Я вздохнула и представила. И все таки надо вставать. Еще столько дел, а до ЗАГСа времени не так уж много осталось. Может быть это будет мой день - я зажмурилась и сбросила с себя одеяло.
Не имею привычки собираться часами, зато с зеркалом возиться мне нравится, есть у меня в комнате одно такое, круглое на подставке. Я его перед собой ставлю или в руке держу и смотрю на себя. И так, и этак. И чтобы телевизор работал, там всегда или кино или президент наш вещает. Но мне как то без разницы, главное чтобы звук тихо издавал и комнату немного освещал - в Минске зимой даже в полдень подсветка не мешает. Родителей дома не было, в прихожей у телефона мама оставила записку: "На рынке. Потом к Любе. Увидимся завтра". Люба это папина сестра, она в Серебрянке живет, тоже на пенсии. Я приняла ванну, горячая вода у нас всегда есть, потому что колонка газовая. Пару лет назад хотели дом перевести на центральный водонагрев так мой папа, а у него еще связи имеются, сразу письмо куда надо написал. Потом еще этот чекист в отставке, который у нас в доме хозяйством занимается, извинятся приходил. Пил с папой водку на кухне пока сознание не потерял. Так наши колонки были спасены. Есть с ними, конечно, свои неудобства, как сейчас например - что в ней щелкнуло и немного золы упало в воду, а там я, красавица. Ничего, зато весь год есть горячая вода. У Нади на Машерова воду раз в месяц отключают и это еще называется престижное жилье, еще лет десять и все развалится там. В ванной я задержалась перед зеркалом. Прищурилась, сверкнула сама себе глазами, хороша, ничего не скажешь. Вот например нос у меня идеальный, вообще без горбинки, немного заостренный. Губы чувственные (это не я говорю, это все так говорят). Когда мои волосы влажные я их не очень люблю, впрочем и это меня не портит. Завернувшись в огромное полотенце я вышла из ванны. Если бы не желание посидеть на подоконнике в кухне с чашкой чая можно было его и не брать. Запах распаренного тела в сочетании с ароматом сладкого чая меня успокаивает, балует мое воображение, особенно в минуты когда я одна. Сидя на нашем широком кухонном подоконнике я имела возможность видеть нашу, как всегда, пустынную улицу, по которой иногда проезжали машины. Вот редкие прохожие возвращаются из продовольственного за углом. Скучающие солдаты в гимнастерках, почему то с лопатами, несколько раз появились со стороны двора, шаркающей ленивой походкой прошли по лужам в сторону трибуналаЯ могла еще долго так сидеть, мне было тепло и уютно но зазвонил телефон. Надя взволнованным голосом сообщила что они решили венчаться. "Наденька, так ты у нас теперь православная?" - я едва сдерживала смех. Мама Сергея настаивает.Надя, вообще то я католичка... мне кажется, что я католичка. Я в церкви сто лет не была, а что там нужно делать? Вера дорогая, там все расскажут, ты не волнуйся. Через час за тобой заедет Вадим... Ну , Вааадииииим, ты что забыла? Нет, я не забыла... Полотенце упало к моим ногам и я улыбнулась своему отражению в зеркале.
Я ненавижу эту погоду. Ведь это настоящий кошмар. Как одеваться? Как нравиться если ты вся запакована с ног до головы? Мне нужно было родиться на юге у теплого моря. Но этого не случилось - я росла в холодном Минске и зимой, еще маленькой девочкой, когда еще выпадал настоящий снег, ходила в валенках а летом радовалась немногочисленным теплым дням. Свидания под дождем в этом городе совершенно обычное явление - берешь его под руку, иди слева пожалуйста, ты же не лейтенант в форме, он зонт широкий открывает и... Пошли по проспекту имени первопечатника, в прошлом имени сумасшедшего. Ноги потом мокрые, губы обветренные от поцелуев но настроение праздничное, разве дождь нам его испортит? А вот и телефон звонит. Я только только только успела покраситься и высушить голову.Ну ты готова? - Надя нервничала и ее слова звучали коротко и неприветливо. Нет, я не готова. Хочешь я приду к тебе на свадьбу голой? Надино молчание было более чем красноречиво, я решила больше не шутить и спросила:Вадим когда приедет? Вера, он уже приехал... И злой как черт ждет тебя в машине под домом, он мне из автомата звонил! Что? А подняться его величество никак не мог, или мне позвонить? Про себя я подумала, что может это и к лучшему, что он не зашел... А то, мало ли как все могло сложиться. Свидетель и свидетельница в минской традиции... Да, это даже принято... Ну не скажу, что многие из них женятся потом, но... да, это как бы даже приветствуется... Но так можно было и в церковь опаздать. Настроение у меня было необъяснимо приподнятое и еще... Я по прежнему не была одета. "Надя, я собираюсь и выхожу! Я положила трубку. Почему же он не поднялся? Козел какой то честное слово, сын министра культура... Такой же урод как и его папочка. Я среди этих мудаков выросла, знаю о ком и чем речь... Никогда не забуду, как в 10м классе папа пригласил к нам домой одного шишку с горисполкома, он с любовницей притащился. Марина звали, 20 лет ей было тогда. Она меня спрашивает: Ты куда учиться идешь? Еще не знаешь? Ты вообще то имей в виду, что люди нашего круга все на юридическом учатся. В этот день я точно решила, что на юридическом моей ноги не будет. Тфу какая гадость...Минский андатровый поселок, хоть и находился в двух шагах от нашего дома, меня всегда отталкивал. и это, к счастью, не изменилось до сих пор. Я собралась. Надела свое новое синее платье, не слишком открытое и не самое короткое, то что надо. Колготки блестящие свои любимые и самые модные сейчас. После короткого раздумья натянула сапоги, туфли завернула в пакет. Еще не надев пальто покрутилась перед зеркалом оценивая глубину разреза на спине. Шарф и пальто накинула уже на лестнице. Только не забыть закрыть дверь... Все на месте. Туфли, помада. Ну с богом. Я сбежала по лестнице и вышла на улицу. Сын министра культуры Вадим стоял прямо напротив моего подъезда в темных очках (вот дурак...) и нервно курил. Двигатель машины работал, в салоне на переднем сидении сидела какая то смазливая девушка с недовольным лицом. Дверь мне никто не открывать не собирался, Вадим выбросил окурок и не произнеся ни слова сел за руль. Я неловко протиснулась на заднее сидение. Волчица спереди повернулась ко мне и сказала: Я Стелла, жена Вадима. Приятно познакомиться...
Я чувствовала себя полной дурой, натуральной идиоткой, блондинкой с большой буквы. Больше всего меня расстраивало то, и я ничего не могла с этим сделать, что я разозлилась на этого Вадима, который вместо того чтобы быть в этот вечер моим кавалером притащил с собой свою "бывшую" жену. Она мне быстро все рассказала, мы еще до цирка не доехали, а я уже знала, что буквально вчера вместо того чтобы сходить в ЗАГС развестись, они помирились и как молодожены резвились в люксе гостиницы Минск и Вадимчик был неописуемо галантен, ярок, талантлив . Ему бы конечно немного спортом заняться, животик сбросить... Она так и сказала "Животик" и "Вадимчик"... Она выплескивала не меня всю эту чушь, а он даже слова не произнес, оставив меня наедине с этим бабским кошмаром. Слава богу это не продолжалось вечно, мы приехали довольно быстро. Вадим припарковал машину возле здания в котором когда то была 10я музыкальная школа и оттуда мы через лужи прошли в церковь. Болтливая волчица когда вышла из машины оказалась меня на голову выше, чем окончаетльно убила мое настроение.
адина мама в смешном немодном платье встретила нас у входа в храм. "Верка, да на тебе лица нет..." Она приклеила Вадиму убийственный взгляд. Обняла меня и прошептала тихо, чтобы только я услышала: "Вот же подонок... На кого тебя променял..." И вот уже засуетилась со своими гостями. Некоторые приглашенные, в том числе родители жениха, опаздывал видимо стояли в недавно появившейся пробке на улице Ленина. Я попросила у кого то сигарету и погруженная в свои мысли вышла на улицу. Стоя возле киоска тогующего свечами и прочей дребеденью, я рассматривала прохожих. Проспект Машерова с его полудеревенскими 10-тиэтажными "небоскребами" хорошо просматривался с того места где я стояла. Весь мир вокруг меня был одной сплошной серостью, точь в точь как это небо. Я никогда не любила эту церковь, не было в ней шарма вильнюсских костёлов, ее подчеркнутая простота не ускользнула от моего взгляда и сегодня. Брошенная и подавленная я ненавидела это здание. "Только не заплакать, только не заплакать... Неужели я завидую Наде?.. Господи, до чего я докатилась..." Нас позвали внутрь, последние гости наконец то приехали. Мы уже стояли внутри и немолодой лысеющий батюшка что то объяснял нам про церемонию когда Надина мама ввела в зал, она всех лично встречала, еще одного гостя. Она держала его за руку, была явно рада видеть его. Я уже не слушала священника и только рассматривала этого незнакомого парня и отвести от него глаз было невозможно. Наши взгляды встретились и я не смогла не улыбнуться. Как будто читая мои мысли он прошел в противоположенную часть помещения и встал так, чтобы я смогла видеть его и во время венчания. Что то в нем выделяла его, выгодно отличало от остальных, я только не могла понять что. Он стоял в подчеркнутом отдалении от всех... Кроме меня. Я физически ощущала его взгляд, собственно кроме него я больше ничего не видела и не слышала.
Все в нем было странно. То как безучастно стоял в стороне, как смотрел. Нет, взгляд у него не был странным, его взгляд мне нравился. Как все просто, если нравится значит нормально. Вот одет он был странно, хорошо одет, но как то не по нашему, не по сезону. Все мужики вокруг стояли в стайл белорусских костюмах, адвокатик в очередном ужасном, а мой незнакомец был в светлых брюках, черном пиджаке и белой рубашке без галстука, застегнутой на все пуговицы. Из под воротника , закрытого на две пуговицы, поверх рубашки на грудь спускалась недлинная серебрянная цепочка с кулоном. Он был аккуратно пострижен и очень красив. Из церкви поехали в ЗАГС в Троицкое, я видела как он первым вышел после венчания на улицу. Надина мама продолжила суетиться вокруг него, я уже шла в сторону машины Вадима а она еще представляла его другим гостям. Что она говорила я не слышала но его улыбку отметить успела, и взгляд, брошенный в сторону уходящей меня. Со спины почувствовала... Наваждение какое то. Потом был скучный постсоветский ЗАГС с плохим белорусским языком церемонимейстера женщины лет 40. На улице не стало светлее, зато температура упала и на фотографии, которую сделали возле Вечного огня на площади Победы, видно как все дрожат, особенно те, кто без курток - такие как я умницы. Только часам к шести мы наконец доехали до ресторана, где и должно было происходить гулянье. От памятника на Машерова я ехала в машине с Надей и она мне рассказала, что парень этот ее троюродный брат и на свадьбу ее он приехал из Израиля, где живет уже 10 лет с родителями, вернее только с мамой, папа его, Надиной мамы двоюродный брат, умер еще в Минске. Из всего услышанного меня удивило пожалуй лишь то, что Надечка моя то оказывается еврейка. Впрочем их немало нашлось здесь в последние несколько лет. Я даже с мамой об этом разговаривала после того, как наша учительница химии Ирина Ильинична превратилась в Ирину Эльевну и с израильской визой упорхала в Америку, хорошая учительница. Но мама была непреклонна и от своих западнобелорусских корней из под Гродно не отказалась а я и не настаивала. Приехали... В машине я обняла Надю левой рукой а правой поправила ее неудачную прическу. "Надька ты красавица!" В глазах ее что то изменилось, она видела за моей спиной что то, что заставило ее отвлечься от разговора со мной. Ее лицо произвольно расплылось в улыбке. Я обернулась на звук открывающейся двери увидела Его склонившегося над машиной, протягивающего мне руку и сразу утонула в море аромата пьянайщих мужских духов. "Здравствуй Вера! Ну сколько можно тебя ждать?!" Так я узнала, что у него красивая улыбка. Надя сзади процедила: "Ну иди уже, иди..."
Он заговорил со мной своим мягким голосом с необычным акцентом. Представился необычным именем, а я под впечатлением увиденного и услышанного не смогла даже связного предложения из себя выдавить поначалу, только улыбалась как девочка. И еще он меня поцеловал, в обе щеки, сразу - Здравствуй и поцеловал. Я покраснела... Неужели... это... со мной...? Я не могла сосредоточиться, мой взгляд терялся, я была пьяна еще ничего не выпив. Рано Вера, рано... Какое то время его не было рядом со мной. Хорошо, несколько минут чтобы успокоиться... Но сердце бъется, господи как хорошо это ощущение... Я оставила пальто в гардеробе и вышла на улицу. Он тоже вышел спустя несколько минут, предложил сигарету и мы закурили. Я улыбалась ему всем сердцем ... Давай вернемся, застолье уже начинается - он так и сказал: Застолье... Малый зал Потсдама идеально подходил для маленькой свадьбы, да и кто в Белоруссии играет большие? Приглашенных было от силы 50 человек. За ресторан отвечали родители жениха, адвокатская мамашка работала в торговле. Столы, расставленные в виде буквы П, буквально ломились от угощения. Особенно заметным было спиртное - водки было очень много. Неизвестно откуда взявшаяся и зaметно уставшая Надина мама провела меня к моему месту, рядом с невестой во главе стола. Возле жениха сидел уже министерский сын с женой. А он, его посадили по правую от меня руку, не рядом, далеко, но я могла видеть и чувствовать, что он смотрит в мою сторону. Надя скучала со своим адвокатом даже на собственной свадьбе, поэтому к рюмке прикладывалась прилично, хоть и нельзя, особенно когда беременна (это она мне после первой рассказала). Все выпивали... И он выпивал не пропуская. Гости кричали "Горько", тамада неудачно шутил, открывались бутылки, произносились банальные тосты, играла музыка и мы танцевали, он танцевал со мной. Я ничего не слышала, никто ничего не слышал. Музыка была такой громкой. Иногда мы выходили от шума на улицу. Время от времени я видела как он разговаривает с Надиной мамой, та уже в изрядном подпитьи висела на нем и что то говорила, пытаясь перекричать музыкантов, правда без особого успеха. Потом он сидел возле меня, гладил мне руки и ничего не говорил. Он не выглядел пьяным, только лёгкий румянец и взгляд выдавали его немного. А я, как выглядела я? Раскрасневшаяся и счастливая не знаю почему. Несмотря на кажущуюся раскованность он казался мне не по мински стеснительным, много не говорил, часто смущаясь уходил от разговора в танец или коротко целовал меня и в эти моменты внутри меня что то буквально переворачивалось. Боже мой... Что со мной происходит?
Уже почти в конце, когда гости начали расходиться, мама жениха, ну эта из торговли присела напротив меня и стала смотреть, так пристально, не по доброму. Я ей улыбаюсь своей улыбкой а она смотрит. Вдруг она мне заявляет: "Девочка, ты меня уважаешь? Я молчу... Она снова: "Девочка, ты меня уважаешь? Давай выпьем!" Я отказалась. А она мне говорит: "Что с жидом сегодня спать будешь? Правильно... Ты его поласкай как следует, а он тебя в Израиль увезет... Там хорошо, тепло там... Уезжай с жидом в Израиль..." Она оставила меня сидеть совершенно раздавленную... Правда не надолго. Появился Он, вернулся ко мне, обнял за плечи и поцеловал. Я спрятала свои глаза, прижалась к его груди , пусть только не видит , еще несколько минут. Вокруг нас суетились какие то люди, это взяло еще несколько минут и я пришла в себя. Вернулась. Пошли дорогой... Пошли домой. Мы простились со всеми и вышли в холодный город. Усталость давала себя знать но мы решили идти пешком. Машин совсем не было, светофоры не работали и моргали желтым светом. Мы подошли к проспекту. Я держала его под руку а он рассказывал и задавал вопросы. "Это какой дорожный знак?" Главная дорога... "У нас такого нет!" Улыбается. "А это кто на этом рекламном щите?" Это дирижер Финберг, он рекламирует стеклозавод Неман "Да, я знаю такое. Это очень известная марка... Пошли дорогая. Все таки у нас странный город, трудно представить что он сейчас думает о нем, в нем холодно, одиноко, неуютно. Мой спутник буквально прочитав мои мысли произнес: " Интересно как Минск встречает меня, я ведь совсем чужой здесь, совсем ничего не помню. Я даже такси не смогу вызвать если понадобиться" Я успокоила его, ты не чужой, я здесь...рядом. Он обнял меня и мы еще некоторое время молча стояли на углу Янки Купалы. Он хотел идти через парк но я его отговорила. До Первомайской мы не встретили на своем пути ни одного прохожего. Его это не напрягало, наоборот... Уже почти возле коммендатуры, когда закончился подъем и мы перешли дорогу через трамвайные пути, он сказал что устал, остановился взял меня за руку и легко привлек к себе, поцеловал, уже по настоящему. Мы еще долго стояли в этом переулке, не ощущая ни холода, вообще ничего не замечая. Стояла холодная минская ночь...
Я считаю себя не самой последней дурой в этом сероватом городе. И это несмотря на то, что мама моя хвалить меня не хотела никогда принципиально. "Чтобы не зазналась..." И я выросла достаточно воспитанной для того, чтобы не вешаться на шею первому встречному иностранцу минского разлива. В городе в котором женщин гораздо больше чем мужчин, а среднестатистический мужчина бледен и выпивает, мой гордо поднятый идеальной формы нос всегда вызывал недоумение и в основном непонимание. Я никогда не знакомилась с кем попало, никогда первой не подходила к мальчикам на дискотеках, в общем вела себя очень странно. Мама говорит "Знала себе цену". До сегодняшнего дня милая мама. Иначе как можно объяснить эти жаркие поцелуи в минской ночи. Этот мальчик буквально перевернул меня, немногословный ласковый волшебник, запах которого опьянил мою душу. Потом он попрощался, прижался шекой к моей щеке, шепнул мне что то нежное на ухо...
Он пересек трамвайные пути и уже на другой стороне улицы, показал пальцем как он набирает мой номер, он пританцовывал, вскинул руки в жесте победителя и кричал, приставив руки ко рту: "Завтра я увижу тебя!" слова дублировались мимикой указывающей на него, меня. И вот он уже уходит вверх в сторону улицы Фрунзе. Я почуствовала что заплакала, слезами настоящей минчанки. Я точно знала, что это именно те слезы, которые в сочетании с холодным воздухом и остатками косметики, превращали просто улыбающееся лицо в счастливое!
Продолжение следует