Конкурс Копирайта -К2
Работа написана на 2К2 конкурс
***
ДВА ДНЯ ИЗ ЖИЗНИ ПОЛИЦЕЙСКОГО ИНСПЕКТОРА
День первый. Бал в дворянском собрании.
Всю ночь меня мучили кошмары. Смрадно кадили свечи. Банкир Шмидт кутался в халат и смеялся сухим старческим смехом. Дрожащие пальцы в перчатках отсчитывали мятые купюры. Рыжие клочковатые бакенбарды подрагивали на бледном лице, и лишь чёрные угольки глаз сверкали молодо и задорно.
- Месье Калашников… Ха…Ха… Кхе…
Шмидт закашлялся. Держась за бархатные подлокотники, медленно поднялся с кресла, взглянул мне в лицо и тут же вновь затрясся в истерическом пароксизме.
- Тыща рублей… За Казанцеву… Ха… Ха…
По-птичьи раскинув руки, Шмидт взмахнул ими, взлетел под потолок и стал исчезать, растворяясь в пропахшем свечным дымом воздухе. Порыв ветра распахнул ставни. Белым флагом взметнулась тюлевая занавеска. Погасли свечи, и лишь глаза Шмидта, как искры, посверкивали где-то вверху, а его скрипучий фальцет эхом отдавался в мозгу. Я попытался поймать разлетевшиеся по комнате купюры, но вдруг почувствовал, как теряю опору. Вихрь повалил меня и, подхватив, понёс к раскрытому окну. Я цеплялся за ставни, изо всех пытаясь удержаться, но пальцы слабели и разжимались, а поток воздуха уносил меня в сад.
Древесные кроны чернели в сгущающейся темноте. Пролетев меж ними, я оказался прямо над домом посланника Порты. В окне второго этажа неярко горела свеча. Уцепившись за ветку, я попытался рассмотреть, что происходит в комнате, но окно вдруг распахнулось, и из него высунулась разгневанная физиономия Беренчи-бея. Взмахнув кривым клинком, бей молча швырнул его в меня. Вослед загрохотал раскатистый бас Джемшида:
- Посмей ещё раз войти, пёс неверный!
Вихрь закружил меня и понёс вверх, к мерцающим среди небесной черноты звёздам. Я понял, что сознание покидает меня, и я проваливаюсь в пустоту. Очнулся посреди залы. Бал был в разгаре. Разрумянившиеся девицы и усатые офицеры лихо отплясывали мазурку. Я стоял один, среди блеска алмазов и шуршания юбок. В ожидании губернатора я уставился на раззолоченную белую дверь. Я был уверен – его превосходительство вот-вот появится в зале. Наконец, дверь распахнулась.
- Её превосходительство…
Дама в зелёном торжественно прошествовала в залу. Я сразу же узнал в ней Казанцеву. Она шла ко мне. Танцующая толпа расступалась, и все склонялись в поклоне, образуя вокруг неё пустой коридор. Наконец, она подошла. Совсем близко.
- Пригласите, инспектор…
Повелительный взгляд лишил меня воли. Словно заворожённый, я подал ей руку, и мы унеслись в танце. Сквозь залихватские аккорды мне слышался её ехидный смех:
- Слон в посудной лавке… Слон в посудной лавке…
Потом всё смешалось, закружилось в сумасшедшем водовороте. Шмидт, Беренчи-бей, Казанцева… Одни и те же глаза - чёрные, задорные… Сменяющие друг друга дамы, офицеры, турки… И вновь голос Казанцевой:
- Alexander прибудет завтра… Лишь бы инспектор, этот слон в посудной лавке, не испортил нам всё дело. Alexander…
Проснулся от стука в дверь, весь в холодном поту. Мысль пронзила сознание. Alexander… Государь император. Он прибывает сегодня, для переговоров с Беренчи-беем. Моим долгом было обеспечение его безопасности, а я бездарно провалил задание. С тяжёлым сердцем отправился открывать дверь, но принесённые мальчишкой-посыльным вести оказались ещё хуже. Это было письмо из Петербурга, ответ на мой запрос в управление. Усевшись в кресле, открыл пакет. Текст письма гласил:
«Выписка из генеалогического древа графов Казанцевых. Сей достойный род пресёкся полвека назад. Последним его представителем был М.Казанцев, почивший в своём имении под Тверью в возрасте девяноста лет. Потомства граф М.Казанцев не оставил, иных родственников не имел».
Я остолбенел. На лбу выступили капли, и я почувствовал, как сознание постепенно мутится. Казанцева – самозванка. Но это и неудивительно – не зря она водит дела с ростовщиками и всяким сбродом. Похоже, эта авантюристка держит в своих руках весь город. Но как и с какой целью, и почему сам государь оказывает ей своё покровительство? И какое отношение имеет к всему этому Беренчи-Бей?
Расстроенный, я откинулся в кресле. Перечитал строки, выведенные каллиграфическим почерком секретаря канцелярии, и вдруг ощутил знакомый запах. Масло бергамота. Её духи. Вновь просмотрев письмо, я обнаружил подпись в самом низу листка.
«Вы всё равно узнаете об этом, господин ищейка. Ваша А.К. P.S. Непременно будьте на завтрашнем балу. Вы мне нужны»
Это был конец. Окончательный провал данного мне поручения. Вновь воскресив в памяти события минувших дней, я окончательно убедился – всё это время Казанцева знала о каждом моём шаге. Её люди следили за мной – и у Шмидта, и возле дома Беренчи-бея, и на балу, и даже в гостинице. А это значило, что я в руках у авантюристки, чьё имя и происхождение неизвестно даже Тайной канцелярии. И вместе со мной - и жизнь государя, и судьба мирных переговоров с Портой. Первым моим порывом было оседлать коня и бросить всё. Гостиницу и этот захолустный городок. Бежать в Петербург, забыв о карьере, или отправиться в имение, к отцу. Но глоток вина немного охладил мой пыл. Что подумают обо мне в Тайной канцелярии? Если Казанцева так богата и влиятельна, то там наверняка сочтут, что она меня подкупила. А может, ещё хуже – что я вступил в ряды заговорщиков. Значит, надо бороться. И за собственное доброе имя, и за жизнь государя. Но что будет с ним? Я вдруг понял, что у меня всё же осталась одна возможность спасти государяо. Заслонить его собой, спасти ценой собственной жизни. По крайней мере, в этом случае честь моя будет сохранена. Мысль сия показалась мне вполне утешительной, и я решил заново осмотреть особняк, где должен был остановиться император. Особняк этот принадлежал князю Ш. и располагался в Сиреневом переулке, рядом с банкирским домом Шмидта и особняком, занимаемым Беренчи-беем. На этот раз скрываться от кого-либо не было смысла. Прогулявшись по прилежавшим улицам, я не обнаружил в окрестностях никаких признаков, свидетельствующих о приготовлениях к заговору. Это немного успокоило меня, и я отправился встречать государя. Однако, к моему удивлению, но вместо него к посту прибыл корнет N-ского гусарского полка. Корнет передал мне письмо, где рукою самого государя были начертаны строки следующего содержания:
«Инспектору К. Можете считать себя свободным от данного вам поручения. Новые распоряжения получите на балу».
Ну вот и всё. Теперь самому государю известно о моём провале. А значит, никакого повышения по службе. Во всяком случае, пока не забудется эта история. Но выбора не оставалось. Следовало идти на бал.
В собрание прибыл в четыре, чтобы осмотреть залу, и битый час расхаживал по пустым комнатам, тщетно пытаясь выискать то, что могло бы говорить об угрозе жизни государя. Вскоре начали прибывать почтенные отцы семейств в сопровождении многочисленных чад и домочадцев. Затем появился полковник, а вслед за ним – и добрая часть гусар N-ского полка. Офицеры были собраны и немногословны, но по привычке заигрывали с девицами. Вскоре в залу вошёл и сам государь. Он был весел и много шутил и раскланивался с дамами, пока наконец не ангажировал дородную губернаторскую супругу. Людская волна нахлынула, унося с собой государя, дам, девиц и офицеров. Застыв у окна, я наблюдал за ним, пытаясь не упустить из виду, но вдруг увидел Казанцеву. Она танцевала с Петром Р., поручиком N-ского полка. Тем самым, что был в её в имении в тот день, когда я, промокнув от дождя, подслушивал разговор на крыше её особняка. Поручик шептал ей что-то, и она смеялась – заливисто, почти по-детски.
«Похоже, она счастлива», - подумал я, ощутив странное волнение. Было ли это ревностью? Не знаю, но её внимание к поручику казалось мне возмутительным. Неожиданно я поймал её взгляд. Напряжённый, сосредоточенный. Она следила за каждым движением государя, не выпуская его из виду. Волнение тотчас исчезло, уступив место решительности. Я понял, что это заговор, и в центре его находится Казанцева. Словно паук, она держит в руках все нити, и жизнь государя зависит только от неё. Только я смогу помешать ей. Только я…
- Галоп! – торжественно объявил распорядитель. – Mesdames engagee…
Вспорхнув, словно цветастая бабочка, к Петру Р. метнулась рыжеволосая дочка князя Ш. Старшая сестра её чинно ангажировала самого государя. Я взглянул на Казанцеву. Она шла ко мне - пружинистой, уверенной походкой. Широкие рукава платья размеренно колыхались в такт её шагам. Волнение выдавали лишь глаза, то и дело косившиеся в сторону лихо отплясывавшего государя.
- Позвольте, - протянула мне руку Казанцева. Я кивнул, и мы понеслись в танце. К своему удивлению я вдруг заметил, что графиня заставляет меня следовать за нею. Она вела меня, и я явственно ощущал, как нервно сжимали мою руку её сильные пальцы. Но глаза её по-прежнему глядели на него… Неловкий юнец, наступив мне на ногу, едва не свалился с ног, а затем испуганным щенком рванулся в центр залы. Столкнувшись друг с другом, несколько пар замерли на мгновение, и вдруг… Выстрел за спиной, истошный женский визг… Я оглянулся. У окна, неестественно выпрямившись, замер государь. Он был недвижен и бледен, как статуя. В висок его упиралось дуло пистолета, который держал в руке столкнувшийся с нами юнец. Танцующие расступились, образовав полукруг вокруг этой странной пары. На паркете в неловкой позе бесчувственно лежала старшая дочь князя Ш. Музыка смолкла. На мгновение замерла на месте и Казанцева, но затем вновь увлекла меня за собой в бешеном ритме галопа.
- Графиня, - я попытался остановить её, но тотчас почувствовал, как правая рука её змеёй обвилась вокруг моей шеи. У основания затылка острым холодом кольнуло кинжальное лезвие.
- Танцуйте, - прошипела мне на ухо самозванка.
На лбу моём выступили холодные капли пота. Да, я боялся за свою жизнь, каюсь. Но ещё более боялся я за то, что столь позорно провалил данное мне поручение, позволив себе стать игрушкой в руках этой авантюристки. Чтобы освободиться, я со всей силы сжал её левую руку и попытался заломить пальцы, но Казанцева ещё сильнее обняла меня, прильнув всем телом. Остриё кинжала больно впилось в кожу.
- Хочешь спасти государя? – вновь раздался её зловещий шёпот
Я молча кивнул. Доли мгновения казались вечностью. По-видимому, все, включая злоумышленника, приняли нас за влюблённую пару. В несколько прыжков преодолев расстояние, отделявшее нас от государя, мы почти поравнялись с остолбенело уставившимся на меня террористом. Последний шаг… Казанцева вдруг обмякла, выпустила мою руку и безвольно повалилась назад. Первым моим стремлением было удержать её, но увидев бледного государя, я понял – настал мой час. Именно я могу сейчас спасти жизнь императора. Оттолкнув бесчувственную Казанцеву, я рванулся вперёд. В тот же миг графиня выпрямилась, подобно пружине. В руке молнией сверкнуло лезвие. Горячая алая струя брызнула мне в лицо, заливая платье. Взглянув на меня потухшими безжизненными глазами, террорист начал оседать . Кровь хлестала из горла, заливая пол. Отбросив в сторону окровавленный кинжал, Казанцева выхватила пистолет, и в тот же миг тело рухнуло наземь.
- Стоять! – оглушительно взревела авантюристка.
На противоположном конце залы недвижно замер какой-то тип.
- Бросай оружие! Убью!
Побледневший от жуткого зрелища сообщник отбросил пистолет в сторону. Опомнившиеся мужчины тотчас скрутили ему руки за спиной. Я обернулся. Государь, присев на корточки, пытался остановить кровь, чтобы спасти жизнь умирающему террористу.
- Зачем ты…, - начал было он, но Казанцева перебила его
- Отправляйтесь к себе, государь, - хрипло произнесла она, вытирая руки о перепачканное кровью платье. – Мои люди передадут полиции их сообщников. До Петербурга поедете с Петром. Можете на него положиться. Он один стоит всех ваших телохранителей.
- Пойдёмте, инспектор, - неожиданно тихо шепнула мне Казанцева. Я подал ей руку и вдруг почувствовал, что пальцы её дрожат. Похоже, я ошибался в ней. Но кто же она на самом деле?
- Всё прошло, графиня, - я мягко сжал её ладонь. – Не стоит волноваться.
- Я спокойна, инспектор, - Казанцева гордо выпрямилась и увлекла меня вперёд. За нами последовал государь в сопровождении поручика и ещё нескольких гусар. Покинув дом, мы сели в карету и направились к дому князя Ш. Однако, миновав ворота, экипаж завернул в проулок и остановился рядом с особняком Беренчи-бея. Дом казался пустым и вымершим. Похоже, посланца Порты уже и след простыл. В душу мою невольно закрадывались сомнения. А что, если это бей собирался убить государя? Может, в центре заговора на самом деле был посланец Порты? И когда же всё-таки государь успел встретиться с турком, ведь именно для переговоров с ним он прибыл в этот захолустный городишко? Вот так, в раздумьях, вошёл я в уже знакомый мне сад. Казанцева провела нас в дом с заднего хода. Поднявшись на второй этаж по какой-то узкой лестнице, мы оказались в кабинете. Тихо лязгнул повернувшийся в замке ключ.
- Но графиня…, - попытался было возразить я, но Казанцева поднесла палец к губам и наклонилась к моему уху.
- Тихо! Переговоры уже состоялись. Теперь ждём здесь, до самого утра. Завтра утром Alexander отбывает в Петербург. Пётр едет с ним, как и ещё с десяток моих людей.
Вот так, в беспокойном ожидании рассвета, провёл я эту ночь. Наутро мы покинули дом бея. Карету государя сопровождал Пётр, а с ним – ещё один поручик и пятеро корнетов.
День второй. Последний день старика Шмидта
Вернувшись в гостиницу в шесть утра, Калашников нашёл в холле посыльного с запиской, испещрённой убористым почерком Шмидта. В ней значилось, что банкир просит прибыть его в своё заведение самым скорейшим образом. Не теряя времени, направился в банк. В приёмной было на удивление пусто. Похоже, Шмидт намеренно распрощался с клиентами, чтобы уделить внимание полицейскому инспектору. Вскоре появился и сам старик.
- Дорогой инспектор, приветствую вас, - затянутая в перчатку рука приветливо потянулась вперёд. На мгновение замешкавшись, Калашников осторожно пожал её, подспудно сожалея об этом жесте доброжелательства, ведь болезнь Шмидта, заставлявшая его прятать руки, могла оказаться заразной. Издав сухой смешок, Шмидт вновь заговорил.
– Рад сообщить вам, что долг ваш полностью погашен. Кем – не спрашивайте. И ещё – примите небольшую премию от нашего банкирского дома. Десять тысяч рублей.
Калашников не верил в бескорыстие Шмидта, ведь щедрые банкиры - вещь хорошая, но крайне редкая. Тем не менее, Шмидт уверенно вставил ключ в прорезь сейфового замка. Дважды повернул его, достал пачку купюр, черкнул что-то в лежавшей на столе тетради и передал деньги инспектору, а затем закрыл глаза, откинулся на спинку стула и глухо пробормотал:
- Вы свободны, инспектор. Прощайте.
- Но может, - промямлил инспектор, поспешно пряча деньги в карман сюртука. Перемены настроения банкира казались ему странными, но радость от обладания солидной суммой оказалась сильнее. Поблагодарив Шмидта, он постарался забыть о причинах, вызвавших его внезапную грусть, и наискорейшим образом покинул странное заведение…
Дверь за Калашниковым захлопнулась. Достав из сейфа оставшиеся деньги, Шмидт пересчитал их. Просмотрел длинный ряд цифр в тетради, провёл внизу жирную черту и подсчитал итог.
- Дела закончены, - пробормотал он. – Теперь…
Старик встал. Отодвинул ковёр на стене, вышел в потайную дверь, направился в комнату. Сел у зеркала. Серебристая гладь отразила уродливое болезненное лицо. Затянутая в перчатку рука потянулась к ящику стола. Открыв его, Шмидт вытащил пистолет. Взглянул на оружие и положил его рядом с собою. Затем поджёг от свечи несколько листов бумаги и бросил его в стоявшее рядом ведро. Вновь взглянув на своё отражение, шепнул ему:
- Прощай старик. Ты честно сыграл свою роль.
Вцепившись пальцами в бороду, Шмидт дёрнул со всей силы. Поморщился, дёрнул ещё раз. Скомкал оказавшуюся в руке клочковатую растительность, швырнул её в пламя. Рыжие волоски скорчились и почернели. Вслед за бородой последовали бакенбарды, парик и перчатки. Вытащив изо рта вставную челюсть, вновь взглянул на себя в зеркало. В неровном свете сверкнули молодые глаза…
Спустя несколько минут привлечённый выстрелом инспектор ринулся назад, и в то же мгновение из калитки соседнего дома, занимаемого Беренчи-беем, выехал одетый в чёрное всадник.
Вместо эпилога. День второй. Из дневника инспектора.
Тела Шмидта я так и не нашёл. Зато обнаружил пепел в ведре и обрывки золотистого балахона. Разряженный пистолет лежал на столе. Дождавшись прибытия полицейских, я с тяжёлым сердцем покинул банк. Дорогою почему-то вспоминались чёрные молодые глаза Шмидта.
Когда я прибыл в гостиницу, мне доложили о том, что в номере моём находится дама. Разумеется, я сразу же понял, что это Казанцева. Она казалась бледной и необычайно встревоженной, и едва я ступил на порог, встала и шагнула мне навстречу.
- Шмидт застрелился, – тихо произнесла она. – Он просил передать вам это письмо.
Я протянул руку. С языка вот-вот готовы были сорваться слова о том, что тела старика так и не нашли. Но я сдержался. И слава Богу.
- Вскроете, когда покинете М, - Голос её звучал глухо, будто из склепа. – Завтра уезжает бей.
- Куда?
- На Восток. Он тоже просил передать вам.
Достав из ридикюля ещё одно письмо, графиня протянула его мне.
- А Вы?
Почему я задал этот вопрос? Сам не знаю. Просто сорвался с языка. Но как прав я оказался в эту минуту! Лишь потом, прочтя всё, я смог осознать, насколько верна была моя интуиция. Графиня, казалось, нисколько не удивилась.
- Тоже уеду, - сухо произнесла она. - Воскресший из небытия должен исчезнуть.
- Но почему?
- Не спорьте, - голос её смягчился. – Может, вернусь. Время сейчас неспокойное. Начнётся война, и я буду снова нужна Alexander. А теперь… Возьмите. Ещё письмо. На этот раз от меня.
Придвинул кресло к камину, Калашников пошевелил дрова. Жаркие огоньки, вспыхнув, рассыпались и погасли. Внезапный порыв ветра взметнул занавеску.
- Двадцать лет прошло, - вздохнул Калашников. Открыв ящик стола, он вытащил из него связку писем и пухлую тетрадь с пожелтевшими от времени листами.
- Её письма. Я читаю их почти каждый вечер. Почему я всё ещё не могу забыть её?
Вытащив из конверта листок, он погрузился в чтение.
«Глубокоуважаемый господин инспектор! Когда Вы прочтёте это письмо, если Вы, конечно же, человек порядочный, старика Шмидта больше не будет в живых. Он уйдёт в небытие. Туда, откуда его воскресила к жизни фантазия Анастасии Казанцевой. Да-да, господин инспектор! Не удивляйтесь. Это была именно я.
Помню, как в первый раз вы появились в моём банке. Просили заём в пять тысяч рублей. Но глаза ваши говорили о том, что вы лгали. Я поняла это сразу же, как только вы упомянули о нашем мнимом родстве и попытались вытянуть сведения обо мне из того, кого считали стариком Шмидтом. Пишу эти строки и представляю себе ваше лицо. Честно скажу, в тот миг мне хотелось посмеяться над Вами, но волнение за судьбу Alexander мешало мне думать о чём-либо ином. И ещё. Мы с Alexander просто друзья. Однажды я спасла ему жизнь, остановив взбесившуюся лошадь, а потом остановила занесённую над ним руку врага. Так что все ваши предположения о любовной связи между нами не более, чем вымысел…»
Калашников отложил письмо и взглянул на пляшущие в камине отблески.
- Помню искорки в её угольно-чёрных глазах, - вздохнул он, открывая следующий конверт, на котором под затейливой восточной вязью значилось «Инспектору Калашникову от его превосходительства Беренчи-бея».
«Глубокоуважаемый сударь! Надеюсь, Вы человек чести и откроете письмо сие не ранее, чем я покину пределы славного города М. Знаю, что удивлю вас, но вы были меньше чем в дюйме от разгадки. Да, я посланец Порты и лучший друг Измаил-Бея. Именно я спас жизнь его любимой дочери, волею судьбы едва не ставшей жертвой парижского хулигана. И всё же… Меня зовут не Беренчи-бей. Вам покажется это странным, но Измаил-бей, этот восточный вельможа, способен дружить с женщинами. И это не любовь, не страсть, а искреннее дружеское расположение, основанное на благодарности. Моё настоящее имя Анастасия Казанцева, хотя… Я уже сказала Вам, что воскресший из небытия вернётся в него обратно. Кто знает, каким будет моё имя после отъезда в Порту. А может, я уеду и дальше? Обрету покой на тихом острове в океане или в пустыне Аравии? Лишь Богу ведомо. Скажу честно, странный поступок мой обусловлен не любовью к экзотике, а всего лишь желанием помочь моему несчастному брату и столь же несчастным родителям. Вы были правы, когда справлялись о моей родословной. Моя настоящая фамилия не Казанцева. Но я не самозванка. Мой древний род восходит к прибывшим на Русь арабским торговцам. Мы процветали, но заклятье старой татарки изменило нашу судьбу. Принятие новой веры открыло дорогу не только к славе, но и к боли. Лишь один потомок моего рода доживал до тридцати лет. Все остальные либо умирали в младенчестве, либо в юные годы. Мне скоро исполнится двадцать два. Моему брату – шестнадцать. Он тяжело болен, и лишь чудо может спасти его от смерти. Поэтому я ухожу. Ухожу из этой жизни, навеки покидаю эту страну, прославившую имя предков. Теперь у меня будет новое имя и новая жизнь. Единственное, что сможет заставить меня вернуться – это война и угроза жизни моему другу Alexander. Но и тогда, мелькнув в самом пекле боя, я вновь исчезну, едва наступит мир. Так что можете считать, что Анастасии Казанцевой более нет в живых. Простите меня за всё, мой проницательный сыщик. Ваша Анастасия
P.S. О себе расскажу в следующем письме».
Откинувшись в кресле, Калашников закрыл глаза.
- Воспоминания возвращаются вновь… Я помню все её лица – такие разные и, вместе с тем, такие похожие. Старый Шмидт с юными глазами, задиристый Беренчи-бей и Казанцева - женщина с железной хваткой и мужской выдержкой. Я слышал, она вернулась ненадолго. Как и обещала, мелькнула в охватившем страну огненном всполохе войны. Говорят, она сражалась под Бородино, а потом снова исчезла. И я так и не знаю, как закончилась её жизнь.
Взяв со стола бутылку, Калашников налил вина. Несколько мгновений вглядывался в мерцание пламени в хрустальных гранях бокала, а затем повертел в руках третье письмо и отложил в сторону.
- Устал что-то сегодня. Слишком устал. Слишком много воспоминаний о прошлом. Наверное, я действительно люблю её. Что за странная сила вновь и вновь заставляет меня возвращаться к старым письмам? И почему я знаю – не верю, а именно знаю, всем своим существом чувствую, что Анастасия жива. Если бы она вдруг… Нет, не хочу даже думать об этом. Ведь тогда силы бы покинули меня, а жизнь по каплям ушла бы из моих жил. Наверное, мне стоит отправиться в путь, на Восток… Искать тебя среди пустынь, среди заброшенных в море островов… При дворе турецкого бея или персидского шаха. Но ведь ты сменила имя? Как я найду тебя? А может, сердце подскажет?»
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214011201373
обсуждение
http://www.proza.ru/comments.html?2014/01/12/1373