В лабиринтах утраченной веры, укрытый от всех,
За дверьми из наветов лихих и из кованой боли
Бродит в сумраке зверь, позабывший когда то о воле.
Между стен, что слагались веками из слез и утех.
Он то мрачен печально, и свет тихо тает в глазах,
То безудержно весел, и с тяжестью каменной птицы
Убегает испуганно эхо, чтоб ртутью разбиться
Где то там, где есть лишь пустота и полуночный страх.
Каждый вечер, встречая закат, замирая подолгу,
Чутко ловит он звуки из вне, в черноте - в черноту.
Задыхаясь тревожно, он ждет неприметную Ту,
В час, что Солнце на скалах рассыплет небрежно осколки.
Лунным светом притихшая синь - задремавшая Суть,
А на звездах гадай не гадай, все равно - бесконечность.
Та всегда неизменно приходит, чтоб тенью скользнуть,
Опуститься легонько на стертое время - крылечко.
Чтоб услышать, как тихо, без звука откроется дверь.
И громадная тень ляжет так же беззвучно на плиты.
Так и будут они, словно в бронзе Всевышним отлиты,
Погруженные в мысли молчать. Та и Раненый Зверь.
И на звездах гадай не гадай, все равно, будь, что будет.
Та всегда неизменно уходит, чуть только рассвет.
На немые вопросы ответа, конечно же, нет.
И из тьмы бесконечности выхода так же не будет.