На автобусном вокзале было немноголюдно. За его высокими, под потолок, окнами моросил будничный октябрьский день и люди предпочитали сидеть в эту ненастную пору дома, беречь горло от простуды. Поэтому билет в пригород, куда мне предстояло добраться по делам я купил свободно, без очереди, за пять минут до отправления. Тут же неторопливый женский голос вокзального диспетчера, равнодушно покашливая в динамик, объявил посадку и я, поеживаясь, толкнул входную стеклянную дверь наружу.
Мы тронулись в путь. Пассажиров было немного. Молодая высокая женщина с двумя малолетними детьми заняла сидения впереди. Мужчина, лет сорока пяти, в помятом зимнем пальто и плохо выбритый, сел сзади меня. Рядом с ним шумно опустилась грузная женщина с озабоченным толстощеким лицом, примерно тех же лет. Да усатый старик, слегка хмельной, видимо только-только из гостей, тяжело пробрался вглубь автобуса, плюхнулся на заднее сидение и тут же захрапел.
Автобус дышал теплом, как живое существо. И я тоже задремал, откинувшись на спинку. Сзади заговорили. Невольно прислушался, как это бывает в дороге.
- Была у доктора, - пожаловалась женщина спутнику. - У гастроэнтеролога.Два камня в почке! Ужасно! Как жить?! Ничего не знают. Понавыписывали лекарств целую кучу. Лишь бы деньги драть...
- Да - да-а! -протяжно согласился мужчина высоким, почти писклявым голосом. - Кого зря присылают.Куда только начальство смотрит!
- Карманы набивает начальство! - с негодованием выпалила женщина, повысив голос.
- Вот именно-о... -снова протяжно подчеркнул ее мысль мужской фальцет.
Помолчали. Дождь усиливался. Осень старательно смывала свои яркие краски. Словно заботливая хозяйка, ожидавшая в гости скорые зимние холода, она спешила встретить их прибранной и умытой. Ее неустанная работа по умиротворению всего сущего вокруг зачаровывала. С каждым новым порывом ветра красок становилось меньше. С каждой новой каплей дождя вечное колесо времен года, не останавливаясь ни на секунду, крутилось в холодной грязи все быстрее и катилось все дальше по дороге мироздания.
Мысли мои были чуточку философскими и грустными.
- Дорога ужасная! - прервал мои раздумья уже знакомый мужской голос.- Трясет и трясет!
- Ремонтировать - то некому. Развалили все,- нажала женщина свою минорную ноту в новом аккорде разговора.
- Разворовали, и развалили!- уточнил с негодованием высокий мужской голос.
Опять помолчали.
- Осень!- грустно вздохнула женщина, видимо взглянув в окно.- О-хо-хо! Льет и льет, как из ведра! Посмотрите, что делается! Говорят, зима будет суровая!
- Да,не дай Бог!- испуганно перебил ее спутник.- Сплюньте!
Автобус, переваливаясь, подставлял свои мокрые бока дождю и ловил тысячи его новых капель. А дождь гнал их по стеклам причудливыми узорами. Видно было как на лобовом стекле без устали бегали дворники, направо и налево, расталкивая
этих непрошеных гостей. Капли отрывались и улетали в золотой пока еще мир осени, как и слова людей, что продолжали жаловаться друг-другу.
- А вы знаете, что ожидается новое повышение цен? - сменила тему разговора женщина.
- Не может быть!- высокий голос почти выкрикнул свое возмущение.
- Да. С первого числа.
- Что же это такое, а-а?! Они там что,издеваются над нами?! Сволочи-и!- выругался мужчина.
- Скоты! - усилила женщина раздражение. - Наживаются на нас!
-Хм!- зло выдохнул ее собеседник и умолк, нервно ерзая на сидении.
Дождь усиливался. Он, уже не стесняясь, колотил по крыше автобуса все сильней и сильней, словно хотел ее пробить. По окнам хлестануло. Еще. Осень, словно закружилась в неистовом танце воды и ветра, веселясь напоследок и пугая все живое. Захотелось посильней вжаться в теплое кресло и укрыться с головой. Все прячется в такую пору: люди в дома, зверье - в норы поглубже. Снова хлестануло.
- Ужас!Ужас! - запричитала женщина. - Смотрите, что делается! Ой, мамочки!
- Черт!Грязищи опя-я-ть!- в унисон пропел хозяин мятого пальто.
Мы въехали на мост. Вдруг дождь резко прекратился и в разрывы туч брызнул солнечный свет. Неожиданно, как ослепительная вспышка. Свинцовая вода реки сразу
искристо заиграла. Отяжелевшие кусты ивняка, что склонились к самой воде, вдруг удивленно приподняли ветви и потянулись к свету, не веря своему счастью. А солнце разбрасывало свои лучи все дальше и дальше, как сеятель зерна, даруя последнюю милость всему живому. И тысячи страждущих принимали эту милость с благодарностью и радостью. "Очей очарованье..." пришли на ум строки поэта.
- Смотрите! Ой-ей-ей! Сколько мусора!Мамочки!- запричитал сзади на весь автобус пронзительный женский голос и все, даже водитель, невольно припали к
стеклам. Слева, у моста, возле самого берега, там где была тихая заводь течением натащило всякой всячины: сучьев, пластиковых бутылок, плавали какие-то ящики, среди них маячил красный мячик, видимо давно потерянный беспечной ребятней, и еще много чего такого...
- Хамы!- злобно,сквозь зубы бросил мужчина, обращаясь к кому-то в пространство, туда, где плавал мусор.
- Вот именно!- подхватила женщина в той же обличительной тональности.
Автобус проехал мост и стал взбираться на взгорок, как вдруг случилось невероятное - в небе громыхнуло и сверкнула молния. Гром не спеша перекатился с одной тучи на другую, третью, четвертую и, затрещав, утонул где-то вдалеке.
-До чего дожились, а!- запричитал мужчина, всплеснув руками. - Гром в октябре!
Боже мой! Конец света! Спаси и помилуй!
- Климат-то меняется,- со знанием дела поддержала женщина очередную мысль спутника. - И не в лучшую сторону, заметьте. А что вы хотите?!Перерыли, расковыряли всю землю, все внутренности вынули! Вот она и болеет. Дети уродами рождаются отчего, а?!
- Чо попало!- прозвенело в ответ.- И чо будет дальше-е?!
Я невольно обернулся, посмотреть на эту разговорчивую парочку.
- Ужас! Да?- обратились ко мне в один голос мои попутчики.
Я пожал плечами. Снова уселся поудобней и закрыл глаза. Подумалось вдруг: каждый из нас видит мир таким, каким хочет его видеть.