Вторая пара.
Вениамин Петрович не любил пельмени. Не подумайте, что он не был патриотом – и с доски почёта его фото не сходило, и в дружественный Берег Слоновой Кости ежегодно получал путёвки. Просто сие исконно сибирское блюдо вызывало у Голопятова сильнейшие колики. Угораздило вчера тёщу Галину Захаровну вспомнить о своём юбилее. Помалкивала бы ещё с десяток лет, глядишь, и пригрел бы её какой-нибудь вдовец, соблазнившись видимой молодостью.
Здесь следует упомянуть, что Галина Захаровна не признавала на своих праздниках двух вещей: гостей любого пошиба и наличие на столе иной еды, кроме пельменей. Так что, пришлось Вениамину Петровичу в присутствии жены и тёщи давиться национальным деликатесом в ущерб собственного здоровья.
И теперь, несомненно, распоясавшиеся колики скажутся отрицательно на производительности труда. Голопятов включил компьютер, вошёл в «Twitter» и собрался начать рабочий день, как внезапно в приёмной раздался грохот. Ему, как главному инженеру фабрики «Скороход» была положена секретарша, но уж больно недотёпистой она оказалась. И сейчас, видимо, что-нибудь уронила из своих холёных пальчиков. Дверь приоткрылась, и заглянуло виноватое веснушчатое лицо:
– Вениамин Петрович, я каблук сломала. Ой, не то. Вас директор вызывает.
Голопятов поморщился от гастрических неудобств, выпил две таблетки активированного угля и отправился под светлые очи Рукоделова. Войдя в кабинет, он скромно пристроился на велюровое кресло и стал внимательно изучать настроение директора. Лев Самсонович был одет в неизменный жёлтый костюм и широкий зелёный галстук. Пухлые пальчики директора отбивали по столу «Танец с саблями», а густые брови были сведены ёлочкой. Верный признак крайнего недовольства.
– Как вам не стыдно, Вениамин Петрович! – грудным контральто обрушился Рукоделов.
– Что-нибудь не так с отчётом по технике безопасности? – с надеждой спросил побледневший подчинённый.
– Отчёт в норме – вполне годится даже противопожарной комиссии показать. А вот, как вы обуты накануне иностранной делегации? Это же позор!
Голопятов пристыженно посмотрел на свои новые кожаные итальянские туфли и машинально стал засовывать ноги под кресло.
– В преддверии, – продолжал директор, – многомиллионного заказа вы умудряетесь щеголять в продукции не нашей знаменитой фабрики. Немедленно отправляйтесь на склад и обуйтесь соответствующе!
– Пробовал, – промямлил Вениамин Петрович. – Редкий размер ноги у меня, сорок шестой.
– Эх, – махнул рукой Лев Самсонович, – ни у кого голова о производстве не болит. Чтобы фабрика без меня делала? Позаботился я – изготовили две пары туфлей для вас и Бекбердыева, начальника снабжения. Извольте получить. Благодарить не надо – из премии удержу.
– Ну, наконец-то, – сердито встретила главного инженера кладовщица. – Рустам Алиевич, между прочим, уже час назад свою пару получил.
Голопятов расстроился: избирательность Бекбердыева на всю фабрику известна, – наверняка, самое лучшее забрал. Вениамин Петрович открыл обувную коробку и минуты три в оцепенении смотрел на её содержимое. Потом нервно дрожащим пальцем указал:
– А почему две левых туфли?
– А потому, что упаковщицы – тоже люди, – невозмутимо ответила кладовщица.
Делать нечего, Голопятов взял под мышку коробку и направился в отдел снабжения. В кабинете вместо Бекбердыева почему-то сидела нормировщица из соседнего отдела.
– А где Рустам Алиевич?
– Известно где, – жеманно проговорила нормировщица. – Кант для фабрики выбивает.
Благо, главному инженеру было известно, где начальник снабжения любил «выбивать кант». Он взял служебную машину и поехал за город, на Карасёв пруд. Колоритную фигуру Бекбердывева было видно издалека. Стоя в воде, снабженец закатал брюки выше колен, обнажил волосатую грудь и по-диктаторски на весу держал удочку. Рядом в садке бился приличный улов – два ерша.
Победно, как стяг, взметнув леску с третьим ершом, Рустам Алиевич вышел на берег и благосклонно прищурил глаз, безмолвно вопрошая неожиданного гостя.
Голопятов прокашлялся:
– Я сугубо по производственному делу. Вчера в первом цехе была выпущена экспериментальная партия туфлей в количестве – две пары. Но произошла путаница – в одной коробке две левых туфли, а во второй две правых.
– Ах, вот вы о чём! – пророкотал снабженец. – Это уже вне моих интересов. Я недавно провёл коррекцию ногтей и теперь ношу обувь сорок четвёртого размера.
– А куда, в таком разе, подевалась та пара, которую вы совсем недавно получили в пользование?
– Завёз племяннику – у него тоже нестандартная нога. Он работает в зоомагазине. Так что, у вас хорошие шансы сделать выгодный обмен.
– Спасибо, Рустам Алиевич! Вы случайно не знаете средства от колик?
– Колики? – почему-то обрадовался Бекбердыев. – Так, у вас появился внук?
– У меня и детей-то никогда не было, – сокрушённо махнул рукой Голопятов. Не рассказывать же коллеге, что даже врачи не верили в наличие у инженера детской напасти. – Просто нужна информация.
– Нет ничего проще. Принесите младенца на кухню и включите кран. Звук текущей воды – лучшее лекарство.
Отказавшись от ухи, которая «вот-вот планируется», Вениамин Петрович вернулся в город и отыскал нужный зоомагазин. «Хорошо, что у меня дома нет животных», – размышлял он, зажимая нос. И всё благодаря Галине Захаровне – у той даже на тараканов аллергия.
За стойкой стоял дюжий молодец. Рядом в клетке нахохлился полу ощипанный попугай.
– Чего желаете?
– Я сослуживец вашего дяди. По поводу туфлей, подаренных вам утром. Дело в том…
– А! – громко перебил детина. – Дело в том, что их у меня уже нет.
– Как, нет? – расстроился Голопятов.
– Мужичок заходил вот с этим попугаем – у меня ещё выручки не было, обменял на туфли. Мне они всё равно малы.
– И где ж искать этого мужика?
– Известно, где. На рынке!
Вяло передвигая ноги, инженер вышел наружу. Комичность ситуации ему напомнила сюжет детского фильма, виденного в далёком прошлом. Только он не помнил, чем там закончилось дело, но вроде – все смеялись.
Естественно, последующие два часа блуждания по рынку не дали результата – ни мужика, ни туфлей здесь не видели. Голопятов прижал руку к животу, успокаивая очередной приступ колик. Это привело к возникновению образа тёщи, и вдруг он понял, что нужно делать. «Поеду домой! Уж лучше принять смерть от пельменей, чем выслушивать обвинения Рукоделова в отсутствии патриотизма»,
Однако дома энтузиазм Вениамина Петровича несколько упал – тёща находилась в отличном расположении духа.
– А вот, и сапожник без сапог заявился, – радостно провозгласила она.
– Я не сапожник. Я инженер.
– Хрен не слаще редьки! Моли обувного бога, что у тебя такая прекрасная тёща! – с этими словами Галина Захаровна водрузила на стол заветную коробку. – Купила почти за спасибо на рынке. Твой размер.
Не веря своему счастью, Голопятов подавил желание расцеловать тёщу и вожделенно открыл коробку. Нагло поблёскивая дерматином, в ней лежали две левых туфли.
«Теперь я знаю, как сходят с ума», – резюмировал Вениамин Петрович.
Он понимал, что перед иностранной комиссией придётся предстать в ненавистных директору итальянских туфлях. У того всегда был талант находить браку неожиданных виновников. А значит, путёвку в Берег Слоновой Кости получит кто-то другой. Голопятов прошёл на кухню и включил кран.