Такая вот зараза эта животная, скажу я вам! И кто её только любит, кроме мамы и папы? Если она их помнит, конечно. А они её.
Сеточники плюются и кроют трёхэтажным. Или рыбу сожрёт, или запутается. Хоть плачь. Спиннингисты тоже не в восторге. Она глупая, и за блесной гоняется, и за воблером, и за твистером. За всем подряд. И ловили её, я знаю, на спиннинг. Говорят, плакала слезами, как ребёнок, когда освобождали от крючков. А перед тем полчаса не могли на берег вытащить. Так упиралась.
Да, что там, сам видел, шла за моей блесной. Я ещё издали её почувствовал по буруну и движению воды. Что-то здоровое и сильное идёт позади железки. Сердце замерло, думал, инфаркт обеспечен ежели это Рыбина и сойдёт. Иных и мыслей не было.
Ага! Сначала вылезла блесна из воды, а за ней она. Встала на ласты возле самых ног – руку протяни и смотрит. Пристально так, глазами своими глубокими жалостливыми без зрачков. Наглая усатая морда. Морда любопытная, и, что характерно, без страха совершенно. Не боится ведь ничего. Я же не шевелиться стараюсь. Боюсь спугнуть животинку. Самому интересно стало, что дальше будет. А она, посмотрев на меня недолго, вздохнула словно ребёнок малый, нашедший родителя да не своего – отчалила. Откатилась в сторону и выше. Унырнула, а вынырнула уж только далеко на струе.
В этом месте мыс у нас. Река его облизывает и уходит вправо с поворота. Нерпяшка забралась чуть выше. Легла пузиком кверху. Ласты на пузике сложила уморительно. Морду усатую повернула ко мне и… покатилась на спине по струе. Как на санках вниз. Скатившись – далеко голова была видна – исчезла. Снова показалась. На этот раз перед мысом, напротив меня. Опять покатилась. И так несколько раз. Надо же... Прям как дитя малое, развлекается. Да.
А ведь любит её кто-то. Мама или папа. Если она их помнит, конечно. А они её.