В 1986 году война в Афганистане шла полным ходом. О ней уже говорил весь Советский Союз. По телевизору то и дело показывали репортажи с места военных событий. Пресса рассказывала о героях. Гласность набирала обороты, и в Полевском, как и во многих других российских городах из уст в уста передавались рассказы очевидцев. Многие из воинов-интернационалистов, как их тогда называли, давно жили и работали рядом.
Были и цинковые гробы…
Сокращённое «Афган» звучало как пароль — его произносили, как синоним слов «фронт», «война». И люди уже разделились на сторонников и противников этой войны. Спорили.
Как-то один из товарищей спросил тогдашнего пэтэушника* Виталия Климова:
— Пошёл бы воевать за чужую страну?
— В Афган, что ли? — уточнил он.
— Ну да.
— А если бы у тебя на глазах обидели слабого, ты бы заступился? — ответил Виталий вопросом на вопрос.
— Думаю, заступился бы, — неуверенно парировал тот.
— Ну, так и я заступился бы.
Как в воду смотрел — так и случилось. Кто-то же должен защищать слабых, если они сами за себя постоять не могут. А кто, если не Советский Союз — великая гуманная страна — поможет меньшему брату?
Так думали тогда все патриотически настроенные комсомольцы великой державы, победившей фашизм. А ведь мальчишки тогдашнего времени только и воспитывались на подвигах своих отцов и дедов, воевавших в Великую отечественную… Других военных примеров тогда не было и быть не должно.
Всё оказалось до прозаичности просто: 8 апреля Климов получил повестку из военкомата, 9-го защитил диплом в училище. В этот же день наскоро справили проводы, а 10-го, в числе таких же призывников, как он, был на призывном пункте в Егоршино. С этого дня и началась его армейская служба.
Полгода его учили в в Ферганской учебке ползать по-пластунски, прыгать с парашютом, стрелять из разных видов стрелкового оружия, управлять разными видами боевой техники, преодолевать многокилометровые маршруты по пересечённой местности при полной боевой выкладке, лазить по горам и окапываться в скальном грунте, драться в рукопашном бою, владея штык-ножом и сапёрной лопаткой… И так каждый день.
Все понимали: как готовили их — так готовят только к войне. Поэтому, известие о том, что они полетят в Афган, ни для кого не было новостью. Наоборот, все с нетерпением ждали этого приказа — уж очень хотелось поскорей испытать себя в настоящем деле. Так надоела учебка со своей, казалось, бесполезной муштрой.
Они ещё не знали, что там, на горных отрогах Афганистана, они не раз вспомнят своих командиров, уже побывавших в боях, не матерными, а добрыми словами благодарности за хорошую выучку и физическую подготовку, которые не раз спасут жизнь многим из них.
Полгода учебки пролетели быстро. Для прохождения дальнейшей службы, Виталий, в составе своей учебной роты прибыл в 56-ю десантно-штурмовую бригаду, располагавшуюся в Гардезе. Роту в этот же день расформировали по подразделениям вместо уволившихся в запас, комиссованных по ранению и погибших в бою. Его и ещё десятерых счастливчиков определили в разведроту.
Что такое разведка в Афганистане, бойцам объяснили ещё в Союзе — это нечто иное, нежели во времена Великой Отечественной, когда впереди тебя враг, а сзади свои, и ты идёшь за линию фронта брать «языка». В Афганистане нет линии фронта, да и врага порой не просто распознать. Днём они могли пасти скот, заниматься земледелием, торговать на рынке… а с наступлением сумерек брались за оружие — нападали на советские колонны и подразделения, минировали дороги и горные перевалы…
Три месяца Климов с товарищами был на облётах. Это своего рода воздушный патруль — пара «вертушек» с разведчиками на борту прочёсывали близлежащие окрестности на предмет выявления бандформирований. Они в любой момент могли стать таможенниками или истребительно-штурмовым подразделением. Обнаруживая караваны или колонны грузовиков с воздуха, садились неподалёку и начинали досмотр. Караванщики располагались на отдых, а разведчики делали свою работу, привлекая кого-то из старших ответственных караванщиков. Надо сказать, что работа очень опасная и кропотливая. Только на первый взгляд кажется, что некуда спрятать запрешённый груз в поклажу верблюда или мула. В такой поклаже в любую секунду могла сработать мина-ловушка. Кроме того, каждую секунду нужно было быть на чеку — опасность могла затаиться где угодно: в горах в виде снайперов или здесь в долине, среди погонщиков верблюдов и водителей «бурубухаек»*. Если караван или колонна оказывались «чистыми» — без оружия и наркотиков, их отпускали с миром. Но случалось, что караванщики отказывались подчиняться процедуре досмотра, явно не желая показывать свой груз. Как правило, это были большие караваны с многочисленной охраной, которая открыто оказывала вооружённое сопротивление. Тогда завязывался бой. В одном из таких неравных боёв, Виталий, грамотно оценив обстановку, вовремя отвлёк душманов огнём на себя, и тем самым спас не менее десятка своих товарищей. Этого им хватило, чтобы залечь и занять удобные позиции. В результате: часть душманов была уничтожена, другая часть — взята в плен. Кроме того был взят караван с оружием, предназначавшимся для новых бандформирований.
Так Климов получил свою первую боевую награду — медаль «За отвагу».
Особо ответственным заданием у десантников-разведчиков считалось сопровождение советских колонн, как наземным, так и воздушным транспортом, поддерживая между собой связь. Здесь их первейшей задачей было выявление и уничтожение душманских засад, прежде, чем те смогут совершить нападение на колонну. И в этом Виталию не раз приходилось участвовать. В таких боях вертолёт в любой момент мог нарваться на «Стингер», что не было редкостью. Слава Богу, всё обходилось благополучно. Случалось, что вертолёт приходил на базу весь изрешечёный пулями разного калибра, а экипаж и «пассажиры» отделывались царапинами и ссадинами…
Наработав достаточный по тем меркам боевой опыт, Виталий, по решению командиров, в составе разведгруппы стал совершать вылазки в горы. Такое доверяли только воинам проверенным в боях. Сутками напролёт вели наблюдение за тайными тропами душманов. Минировали их переходы, устанавливали растяжки в самых неожиданных для «духов» местах. Устраивали им засады. Случались неравные схватки, когда было видно, что явный перевес на стороне противника — «растворялись» в незнакомой местности, заранее предусмотрев все пути отхода. Изматывали и зпутывали врага до такой степени, что тот терял бдительность, и, преследуя разведчиков, натыкался на их умело расставленные «ловушки» или на пули. И если душманы не оставляли свою затею: во что бы то ни стало догнать и уничтожить «шурави»*, то несли большие потери, а то и сами оказывались в плену у советских разведчиков.
Конечно, всё это благодаря не только отваге, умению, ловкости и смекалке солдат десантников, но и боевой грамотности и чутью их командиров.
А с командирами Виталию везло. Он всегда тепло отзывался о своих старших товарищах.
Осенью 1987 года уволился в запас призыв механиков-водителей и на их замену не хватало водителей на БМП. Не садить же на их место зелёных пацанов, только что прибывших из учебки. Опытный командир, исходя из своего опыта, конечно же обратится к опытному бойцу:
— Ну что, Виталий, выручай, — подошёл к нему после построения командир разведроты, — тебе я могу доверить желторотиков. Принимай БМП, а за одно подбери себе достойную замену из числа вновь прибывших. За полгода поднатаскаешь…
Так последние полгода Виталий дослуживал механиком-водителем. В этом качестве принимал участие во многих боевых операциях. Одна из самых сложных и затяжных произошла перед самой его демобилизацией. Это было освобождение города Хоста и его окрестностей от многочисленных бандформирований.
— Когда душманов выкурили из города, — рассказывает Климов, — они остатками групп окупировали близлежащие мирные кишлаки и заняли там круговую оборону. Другие группы рассеялись среди гор. Возникали всё новые сложности. Они по ночам обстреливали советские подразделения, а мы ни один кишлак не могли взять с боем, потому что там много мирного населения, которым «духи» решили прикрыться, как живым щитом. Те, которые ушли в горы, ожесточившись ещё больше, нападали даже на мирные колонны и караваны. Тогда наше командование, чтобы выманить бандитов из кишлаков, запустило среди них дезинформацию, якобы их главари хотят соединить остатки бандгрупп в одну крупную для взятия советской колонны с оружием и провиантом.
Ловушка сработала. Посты наблюдения сообщали, что «духи» собираются в условленом месте и их с каждым часом становится всё больше и больше. И когда их собралось максимальное количество, даже больше того, что предполагало командование, решили, что пора захлопнуть капкан. Все имеющиеся боевые силы, кроме резерва, были брошены на их уничтожение.
Виталий тогда на своей БМП с пулемётчиками и автоматчиками стоял на одном из склонов на прикрытии роты и на тот случай, если душманы, попавшие в огненный котёл, будут прорываться в его направлении.
— Так жарко ещё не было, — вспоминает он, — Видно было по всему, что «духи» не собираются сдаваться. Они поняли, что их заманили в ловушку, но надеялись любыми путями из неё вырваться. Прикрывая отход основных сил, они наносили по нам массированный огонь из миномётов и гранатомётов. Мы, конечно, тоже не сидели сложа руки, прикрывая своих из всех видов оружия, которое у нас было на борту, но сопротивление было колосальное. Складывалось такое впечатление, что били только по нам, поскольку вокруг стоял такой вой, визг и свист от разрывающихся мин и гранат… Казалось, что такой мощный железный дождь из осколков и пуль обрушился на броню БМП… — Виталий тут замолчал надолго.
О том, как он под этим огнём с ребятами стрелкАми вывозил с поля боя раненых и убитых на боевой машине, он говорить уже не мог.
А я уже и не спрашивал его ни о чём.
Чтобы понять, что чувствует он в эти минуты, достаточно было взглянуть в его повлажневшие глаза, которые он вдруг отвернул от меня.
Он не считал себя героем. Он выполнял свой воинский и товарищеский долг. И знал, что на его месте так поступил бы каждый из его товарищей по оружию.
Орден Красной Звезды Виталию вручал сам командующий Сороковой Армией Борис Громов 15 мая 1988 года.
Очень нелегки были минуты расставания с сослуживцами и командирами. Но когда-то заканчивается служба. Хорошо, когда так — не в цинковом гробу. Вспомнили погибших друзей молча, обнялись на прощанье, как водится…
А 17 мая демобилизованный десантник-разведчик при полном параде переступил порог родного дома. Конечно, были и слёзы радости, и тосты за тех, кто в сапогах, и… минута молчания.
Днём Виталий гулял по родному городу, наслаждался с детсва знакомыми пейзажами, встречался с друзьями и знал, что здесь его жизни ни что не угрожает. А ночью вдруг вскакивал с постели в холодном поту и долго не мог понять: где он?
Сегодня Виталий Климов — пенсионер: 17 лет он прослужил госавтоинспектором в Полевском отделении ГИБДД, пройдя путь от рядового сотрудника до капитана милиции. Был в служебной командировке в Чеченской республике, где в составе сводной группы наводил порядок на неспокойных дорогах Чечни. Несомненно, что служба в разведке ему пригодилась и там.
Но и сейчас он не сидит без дела — трудится руководителем среднего звена на одном из предприятий Полевского.
С женой вырастили замечательного сына Эдуарда, который после окончания института МЧС, в офицерском звании служит в родном Полевском инспектором госпожнадзора.
Достойная смена.
*ПТУ — профессиональное техническое училище.
*«бурубухайка» — афганский грузовик.
*«шурави» — советские.