Старый конь и борозда

               

       На ночёвку Инну, что называется, определили в деревенскую избушку. Хозяином и единственным в ней жильцом был дед Василёк. Полностью имя его читалось как Василий, предполагалось и некое отчество, но об этом в деревне давно и все позабыли: Василёк да Василёк.  Нет – не потому, что синий. А потому, что… Да Бог его знает почему. Да это и не важно. Важно то, для нас, что  к нему пришла Инна. В сопровождении. Сопровождающим послужил сам глава сельской администрации – для авторитета, значит. И для того, чтобы сказать Васильку официально:
     -  На два-три дня эта вот девушка-практиканка у тебя будет жить. Инной её зовут. Не обижай, а даже наоборот.
     -  Ну, насчёт наоборота это мы завсегда и хоть сейчас, - весело улыбнулся Василёк, - а что она практикует?
     - Жисть сельскую практикует…Литератор она.
     -  Да-а? – протянул дед, - ну, это мы могём…
     -  Могём, говоришь?  А могёмка-то работает, а, Василёк?..
     «Какое доброе прозвище, - подумала Инна, - И на деда  не очень… Хоть и борода ямщицкая…Симпатичный дедок-мужичок».
        Дед Василь и в самом деле смотрелся так, что хоть его не старым стариком зови. Роста среднего, худощавый,  стройный, только сутулолватый чуток. На макушке лысинка, как тонзура, Усы будённовские и борода марксовская. Глаза озорные, улыбчивые, умные. Руки крепкие, ноги длинные  в широких штанинах бурого цвета, обмахрившиеся на концах…
       -  Ты меня, дева, не бойся. Я старик старый, своё отгулящийся, на девок не глядящийся и ими не смотрящийся…Спать мы будем в одной комнате – другой у меня нетути. И спать спокойненько… Ты устраивайся, а я пойду баньку дотапливать – субботея нонче – в баньку народ идёт, чресла свои от греха отмыть. И ты, ежели хочешь, тоже могешь. Хочешь? Ась?
        «А почему бы и нет?  В настоящей русской бане – для здоровья, да с дороги…»
       -  Хочу, дед Василий, хочу.
       -  Вот и ладненько… Только меня Васильком кличут… И ты меня так зови. Нусь, я пошёлсь. Ещё воды принесть надо, да травки с чердака...
         Часа через два банька, по словам деда,  «довзошла до глубины» и можно «иттить, едри её за тить».
        -  Ты давай, девка, перьвой давай. А я пока тут по хозяйству кое-что… Да третью шайечку достану…
         Инна на слова Василька внимания не обратила, только взгляд его перехватила случайно – обежал этот взгляд её всю от и до и, кажется, даже под платьем побывал… Ах, показалось – ему уж за восемьдесят, должно быть, какие взгляды… А если и так, то что?.. Странно он как-то идёт…Да, странно: правая  нога будто привязана к чему, едва гнётся, даже вроде как похрамывает, штанина топорщится у колена… Да это он молоток, наверное, в карман усунул.
        До бани шагов сто Инна прошла не спеша, наслаждаясь деревенским пейзажем и теплом, ступая босыми ногами по траве, восхитительно щекочущей ступни.  Ветерок поддувает приятно…  В предбаннике разделась. Кофточку с юбкой на гвоздик, вбитый в бревно. Экзотика. Воздух. Это вам не стиснутая узкость ванной комнаты. Инна потянулась всем телом, ощущая  каждую мышцу, тяжесть грудей, гладкость ног…Эх, ещё бы кого… Наклонилась, вошла в низкую дверь. Жаром обдало всю до клеточки. И запахом, какого нигде, кроме русской бани, быть не может. Налила ковшом в деревянную кадочку горячей воды, разбавила из бочки холодненькой, посидела на скамеечке, наслаждаясь  теплом. Намылилась…
         Протяжно скрипнула дверь, Инна вздрогнула, и в баню деловито вступил с веником подмышкой, шайкой в руке и жизнерадостной улыбочкой на лице сам дедушка Василёк. Голый, как есть, весь… Инна ойкнула, заметалась, не зная что одновременно закрывать: низ живота или верх – груди. Василёк ничего закрывать явно не собирался, хотя было очень даже что.  Несмотря  на панику, Инна сразу заметила то, чего не заметить было никак нельзя. Из буйно-курчавой заросли  свисал едва не до колен длинный смуглый член, похожий на шланг, только с набалдашником в виде округло-продолговатой головки. Шланг  меланхолично болтался в такт шагам хозяина…
         -  Да вы что, дедушка!? Как вы… Тут же женщина!
         -  Ну и что с того?  Вижу, что баба… Да ещё какая баба!.. Отродясь такой не видел… У нас, девонька, испокон веков в бане мужики с бабами моются-парятся, по русскому обычаю древнему… Это у вас в городских ванных не поместисси, а тут хошь танцуй… Может, и вправду станцуем?
         -  Ещё чего… Шли бы вы, дедулька, отсюда…
         -  Видали её? Из моей бани меня же и гонють… Нет, девонька, ты не сердися, а я тутока с тобой и остануся.
          Василёк деловито расположился на соседней лавке, свесив свой феноменальный член между ног так, что его головка  немного  не до пола достала.
         -  Тогда я уйду…
         -- Иди, милая, иди… Голенькой… Я твою одёщку в дом отнёс… А то тут голуби повадились, так чтоб не засрали  твои юбки-кофты и фулюганы не спёрли… Так что давай мыло смывай с себя…И снова намыливайся, а я тебе спи-инку потру-у-у… Не смущайся. Я, девонька, баб на своём веку насмотрелси-и-и… Но такой как ты не видал. Такая ты ладная… И титьки такие… и енто самое…
         Инну обдало жаром и от этих слов. Но – приятно слышать. В самом деле, положение безвыходное, кроме одного… Нет – двух вариантов: остаться с дедом или бежать голышом по улице… Первое зло всё-таки меньшее. Эх, чему быть – того не миновать… «Ну и дубина… Только висеть может или…» Инна подняла укрывавшую её живот шайку, подошла к бочке начерпать воды. Наклонилась, свесив груди и выпятив невольно блестящую от воды и пота попу… У Василька вспыхнули глазки…
         -  А не нальёшь ли и старику водички в шаечку? – улыбнулся дед.
         Инна молча взяла его посудину, начерпала ковшом воды,  поднесла к Васильку, держа  обеими руками.
         -  Вот и спасибочки, -  дед протянул руки, промахнулся одной рукой – угадал как раз между расставленных ног Инны… По её телу прокатилась волна дрожи – не забывала, всё-таки, что мужчина…
       -  Ах!  Вы что?.. Да ну вас…
       - Ну-ну, спину гну… Нечаянно я… Ты уж прости  старика – руки-то не те уже… Я-ка сейчас травки душистой на камешки подам… То-то хорошо будет…
         По бане пошёл волшебный запах какой-то пряной травы…Инна сразу успокоилась,  размякла-расслабилась… Полумрак словно засветился, пар  обрёл очертания каких-то фигур, извивающихся в сладострастии…Дед помолодел, похорошел, показался давним знакомым, хорошим и добрым… Мирно стало с ним и уютно…
        -  Давай-ка, девонька моя  сладенькая, я тебе спинку потру… Нагнись, обопрись об ла-авочку…
         Инна покорно исполнила просьбу. По спине заскользила мочалка намыленная вверх-вниз…Вниз – на  голую попу… Потирает… Уже не мочалка – ладони мужчины… «Кто это?.. Это же старик чужой… Ах, не всё ли равно-о-о-о…»  Между ног что-то бьётся-вьётся… Что это?.. Это член старика в свободном колебании… Гладенький… По намыленному телу руки скользят с особой чувствительностью – острее, забористей… Под грудями, на грудях… Словно взвешивают… Ах – по сосочкам… Кудрявые заросли щекочут попу. Прижались…Шершавый палец шмыгнул в щёлочку,  нащупал… Мммм… Другая рука расширила края, клитор  наружу и по нему во всю длину  -  ладонь ребром… Рабочая рука, шершавая… Клитор трясётся от вожделения…
        -  Инночка внученька, будь ласка, а помой-ка член мой  сама… У меня руки мозолистые -  могу его поцарапать. А у тебя нежные такие… Помой, милка моя, помой… Не волнуйся. Он же у меня старенький, слабенький… В женщинах уж лет пять не был… Садись на лавочку, а я перед тобой постою…
         Инна села. Дед встал перед ней, держа в обеих руках своё ослабевшее сокровище, беспомощно свесившее головку. Женщина обмыла его тёплой водичкой, намылила свои ладони – взяла в них… Заскльзила по нему из конца в конец по всей длине…Василёк запрокинул  бороду к потолку, затрепетал, закряхтел… Одной рукой сжал корень, дугой зарылся в инкины волосы на голове… Не кончивший клитор отозвался – запульсировал.  Инна обрабатывала головку по её рёбрышкам, по желобку пальчиками, ладошками…
    Дурман в голове,  дурман… Вон призрак  женщины явился из облака пара, красивая, прозрачная… Подплывает к деду сзади… Входит в него… и вот уже не дед перед Инной, а обнажённая женщина в красной косынке, грудью покачивает, сосками потряхивает, но фаллос остаётся прежним, дедулькиным. Вот он – перед губами…Они раскрываются…  И очень хочется попробовать его на вкус…
        -  А я Василиса, - светлым дедулькиным шёпотом говорит женщина, - если хочется – возьми, пососи.. Мне будет прия-а-атно…
        И Инна  всасывает в себя мужской член волшебной женщины и окутывает его губами и лижет языком… Василиса  наклоняется и берёт в свои руки клитор Инны, вдруг выросший до размеров члена Владаа… А вот и сам Влад проявился из ничего позади Василисы и вошёл в неё своим членом… Все трое закачались… «Как хорошо… Теперь я чувствую как Влад  его членом…»  И член этот вращается внутри Василисы… Какое неземное блаженство!.. Фаллос, который обеими руками держит Инна и головка которого изнемогает  в её рту, постепенно наполняется, твердеет и  приятно чувствовать, как выпрямляется провисшая дуга, превращаясь в тугой стержень… Василиса стонет протяжно и жадно…Инна  взяла его в обе руки, вынула изо рта… Поводит головкой по грудям, соскам, превратившимся в маленькие члены, медленно по животу, оставляя след капель с конца, играет с клитором, входит в пах, в лоно… «Он же меня насквозь…» Нет, Василиса умело работает у самого входа: женщина понимает где и как… Теперь уже Инна  протяжно ахает… Влад  обрёл плоть… «И я Инну хочу!»  Инна бёдра почти в шпагат – даёт место… Влад входит между ног, отводит рукой краешек  плоти Инны в сторону, вводит член рядом с фаллосом Василисы вплотную… Оба поршня задвигались в одном  вразнобой, трясь друг о друга и загружая безмерным наслаждением вагину. Женщины стонут дуэтом,  распаляя  обоих членоносцев. Василиса мнёт и тискает свои груди, сводит и разводит бёдра… Это что-то новое – член дедулькин вырос до полуметра – не даёт мужскому телу касаться женского…  Сотрясается… Он, кажется, на грани – скоро уже… «Сколько же надо спермы, чтобы она прошла такую длину и вырвалась вон…» Инна дотянулась до мошонки, порылась в гуще зарослей… Они огромны! В два гусиных яйца… Оба поршня трут, трут…Ах, а-а-а-а-а-а…
           Большая чёрная кошка… Мягко подкралась к Владу, встала на задние лапки, обняла передними  его ногу, лижет большим языком его яички… Мурлычет… Месит ногу лапками, не выпуская когтей… Василиса затряслась в судорогах… Кончает!  Инна успевает вытащить дёргающийся член и, держа его обеими руками, отводит в сторону от себя. Вовремя: мощная струя  ударяет в стену, немного попадает и на женщину, густо залив ей живот. Член пульсирует, дёргается в руках, исторгая из себя белую жидкость. Инна подставляет язык…Вкус мёда и виктории… Глотает… Голос Василисы  грубеет, превращается в басовитый рык и… в деда Василька… Влад ещё продолжает…Но делается  прозрачным, как бы растворяясь в воздухе и только член его в прежней реальной силе и видимости ходуном ходит сам по себе… Член Василька обмяк, опустел в руках Инны… Она выпустила его, бессильно легла на лавку…
          Борода защекотала шею, груди… Приятно, ласково  прошлась по животу живым ветерком, язык  доводит клитор до экстаза, член лежит на бёдрах, шершавые пальцы  копошатся…
          - Я больше не могу, Василёчек…
          -  Ну и ладненько, милая. Я борозды-то твоей не попортил?... Уж так  сладко ты стонала, да лизала… Ну, отдыхай, а я за одёжкой твоей сгоняю. Расслабься пока – у нас с тобой ещё день да ночка впереди…
          Что-то упало на грудь Инны.  Открыла глаза посмотреть…Красная косынка…   

           После таких сексприключений и бани тело стало свежим и упругим. Но и спать захотелось. Инна легла на приготовленную  Васильком кровать, потянулась. Повернулась на бочёк с видом на разостланный дедом тулуп на полу – там он решал ночь скоротать. Один… Инна закрыла глаза… Перед ними появилась головка  длинного члена… В смятении души, Инна вдруг поняла:  ей…хочется продолжения. Хочется вновь ощутить в себе живую твердь двигающегося, исторгающегося… Даже мурашки по коже… Это она-то!  Да ещё и со стариком… Скажи ей об этом кто-нибудь даже день назад – не смех подняла бы. А вот надо же… Надо!  Но дед помахал ей рукой, повозился где-то внизу своём и засопел… Даже обидно… Да что с него, всё-таки…
         Сны являлись разные. Но члены больше не показывались. Инна спала спокойно и безмятежно всю ночь… Утро принесло пение петухов и запах… Тот же аромат… Мурашки по всему телу… Неотразимая щекотка по шее, по уху… Что это?.. Борода Василька метёт по шейке, а язык его кружит по уху… Руки уже на грудях, одна под Инной, лежащей на боку, другая сверху, обжимают, гладят, мнут соски, сводят вместе… А член вялым жгутом  примостился у попы и Инна чувствует его… Просовывает руку свою между бёдер, осторожно берёт головку и  протягивает за ней всё тело члена сквозь свои бёдра, выставив его  наружу возле самой вагины…Дивная картина: треугольничек паха женщины, торчащий из него мужской член… Василёк  одной рукой продолжает массировать груди, другой забрался внутрь…исторгает на всё тело блажентство, трёт, крутит, гладит, теребит ноготочком… Инна  не выпускает головку из своих пальчиков, гладит, дрочит, тянет в длину… Ах, эта борода!.. Бородка!.. Всё тело в «гусиной коже»… А член бухнет, твердеет, выходит всё дальше из бёдер…Уже можно вести ладонь  вдоль…Как хочется…Ну что ты там, дедушка?... Василёк оттопырил свой зад подольше, вытащил член из нежности внутренней части женских ног… Инна приподняла верхнюю ногу – поудобней – почувствовала, как горячее тело члена входит... Подалась ему навстречу, задвигались синхронно, рука на клиторе, рука на груди, борода  исторгает  мурашки, её рука  перебирает яйца… Мммммммммммм… Ах! Дед что-то промычал, повернул к себе лицом, надавил на плечи вниз… Инна поняла, спустилась к его промежности, взяла в рот, зачмокала и приняла в себя медовую сперму…   
         Завтракать Василь  сел за стол, налил Инне в кружку:
         -  Выпей-ка, медовуха…
         -  А ты?
         -  Ну и я с тобой, как же иначе…
         Чокнулись, выпили… Аромат усилился… Иконы в красном углу… Задёрнуты занавеской… Дед поймал взгляд Инны, сидевшей напротив:
         -  Это пусть не завидуют… Убери-ка посуду от меня, девонька…
         Инна протянула обе руки через стол… Василь взял их обе в свои руки, крепко взял, потянул на себя…. Инна легла на стол. Попробовала вырваться – никак.
        - Не дёргайся, бабочка, - не улетишь. Тебе сейчас будет о-о-очень хорошо-о-о…
         Притянул руки женщины к своей ширинке:
         -  Расстегни.
          Пальцы сами собой вынули пуговицы из прорех и вот он в её пальцах… И кто-то задирает подол юбки всё выше…До грудей. Попа во всей красе выпячена над столом, ноги стоят на полу…Трусики медленно сползают по ногам, вот уже внизу… И Инна переступает ногами – легче снимать напрочь… Взлядывает умоляюще на Василька… Но его уже нет – Василиса! Смотрит, улыбается, не отпуская рук:
          -  С добрым утречком, Инночка… Давай поцелуемся…
          Накладывает свои губы на рот Инны, всовывает в неё язык… Длинный, он вползает в самое горло и это очень приятно… Её язык во рту Василисы…
           Кто-то, задравший подол, похлопывет по попе, поглаживает её и ниже по бёдрам… Что-то входит внутрь… Что-то два.  Ах… Начинают двигаться поочерёдно… Долго и блаженно. Клитор превратился в членик,  и его кольцом пальцев ласкают, как мужской… Член кого-то  втиснулся между бёдер и Инна невольно начала двигать ими – тереть головку о внутренние поверхности бёдер…         
          Язык Василисы  работает как член…Постепенно округляется, пухнет, наливается твёрдостью… Что это?  Инна открывает глаза. Василиса  глаза закрыла, вынимает язык изо рта Инны… Это уже не язык. Из женских губ вызывающе торчит мужской фаллос, багровый, мокрый и блестящий. Просится в рот… И входит в него. Инна лижет и сосёт, Василиса обрела мужскую чувствительность…
          Тот, кто сзади, похлопал  по попе, потряс её и вошёл внутрь членом и двумя большими пальцами, заработал вразнобой!.. Такого…  не бывает!.. Но… Аххххххххххххххххххххх!!!!!!!! Оба члена стреляют залпом.
          Инна лицом на столе… Чьи-то руки натягивают трусики на попу, опускают подол… Руки свободны… Инна поднимается.
          -  Добрый день, девонька. Хорошо ль тебе было?...
         Благообразный дед Василёк сидит под иконами, улыбается…Инна ничего не ответила, потупила глаза.
         -  Эх, девонька!  Старый конь борозды  тебе не испортил?.. У нас с тобой ещё три дня остались… А вечерком нонча внучок мой приезжает.  Ему тоже банька нужна…Выдержишь?
         Томная теплота разлилась внизу живота Инны.