Ученый Ткачевский с удовольствием откинулся на спинку кресла и задумчиво смотрел, как за окном лениво кружатся крупные снежинки. На столе перед ним так же лениво дымилась чашечка свежесваренного кофе. Ранние зимние сумерки уже прокрались в кухню, попрятались по углам и ждали только подходящего момента, чтобы полностью завладеть помещением. Ткачевский, в свою очередь, караулил момент, когда надо будет включать свет.
Напротив, через стол от Ткачевского, в точно таком же мягком кресле, помещался высокий старик в костюме-тройке, с усталым морщинистым лицом и тщательно зачесанными на гладкую лысину остатками седых волос, прихлебывавший горячий кофе крохотными глотками и поминутно вытиравший лоб клетчатым платочком.
Уфологу Ветрову кресла не досталось, и он восседал на высоком трехногом табурете, занимая у свободного края стола как бы промежуточное положение между Ткачевским и стариком, причем ему было явно неуютно – то ли от того, что свою чашечку кофе он выпил, не смакуя, единым духом, то ли от того, что единственный из троих был не в костюме, а в вытянутом свитере.
-Продолжайте, Степан Арнольдович. – Переведя взгляд от окна на высокого старика, прервал молчание Ткачевский.
-Так вот, назначили мы ему лечение. Лечение, естественно, медикаментозное, оперировать там нельзя было…Шансов, понятное дело, очень мало. Мда…И что вы думаете? – Голос у старика был резкий, высокий. – Посылает, значит, он нас и наше лечение на… сами знаете, куда, и идет лечиться к народному целителю, гомеопату и шарлатану. Вот как вы думаете, что он назначил пациенту?
-Что же? – Спросил Ветров.
-Да по поллитра урины свежей через клизму три раза в день! – Степан Арнольдович достал свой клетчатый платочек и быстро промокнул им вспотевшую лысину. – Вы представляете?..
Ветров громко фыркнул, а Ткачевский, собравшийся было отхлебнуть кофе, едва заметно поморщился и поставил чашечку на стол.
-Но самое-то удивительное было потом! – Степан Арнольдович заметно заволновался. – Буквально через месяц наметилась положительная динамика!
-От клизм…с мочой? – Брови Ткачевского поползли вверх. – Вы уверены, что пациент не принимал никакой другой…терапии?
-Вот именно! Только и исключительно от этих самых клизм. Лично я думаю, что выздоровление началось по причине очень и очень сильного эффекта плацебо. Уверовал пациент в исцеление при помощи урины – и процесс пошел…Я вам сделал небольшую подборку материалов по этому случаю, ведь вы изучаете всякие… необъяснимые явления.
-Ну и ну…-Протянул Ветров. – Прямо «встань и иди», библейская история.
-Тут вот что плохо. Ладно – один идиот уверовал и вылечился. Но ведь идиотов-то много у нас! Завтра этот дятел-гомеопат раструбит об излечении на весь Интернет, и потянутся к нему страждущие! А скольким из них он сможет помочь реально?
-Да! – Ткачевский встал, уловив минуту, когда сумерки уже готовы были объявить о построении темноты в отдельно взятой кухне, и щелкнул выключателем. – Надеюсь, хотя бы у кого-нибудь хватит ума сказать этому народному целителю «врачу, исцелися сам»!
-Это надо же, клизма с мочой - плацебо! – сказал Ветров, когда Степан Арнольдович ушел.
-А что? Моча – это мы понимаем, это нам доступно! А вот антибиотик какой-нибудь – это уже что-то сложное, а потому непонятное, а если непонятное – значит враждебное… - Ткачевский вернулся в свое кресло возле окна, проводив старого доктора.
-А вот интересно – почему? Ведь сейчас не средневековье какое-нибудь, образование всеобщее школьное, а люди идут к таким вот… Лекарям.
-А ты не путай образование и человеческую природу. – Ткачевский не спеша допил остывший кофе, огладил бороду и продолжил. – Подумай сам: чем люди современные по сути отличаются от людей того же средневековья? Вот ты говоришь – образование…Давай представим, какие были представления людей о Земле, допустим, тысячу лет назад?
-Ну, какие… Земля плоская, стоит на трех слонах или, там, китах, все очень просто.
-А сейчас – Земля имеет форму шара и вращается вокруг Солнца. Теперь скажи мне, чем эти модели различаются с точки зрения среднего обывателя, какого-нибудь Васи Пупкина?
-Одна модель истинная, основанная на научном знании, а другая – основана на заблуждении. На восприятии человеком Земли с ее поверхности, если точнее.
-Вот! – Ткачевский назидательно поднял вверх толстый палец. – Именно что на восприятии человеком! А теперь попробуй убедить кого-нибудь, ну вот хотя бы меня, что белое– это на самом деле совсем не белое, а твердое – это мягкое.
-Но можно же проверить! Проверить можно! – Загорячился Ветров, торопливо вытаскивая из кармана джинсов мятую пачку сигарет. – Можно пойти в кругосветку. В космос можно полететь!
-В космос? Изволь, лети, проверяй. Только все семь миллиардов в космос не выпихнуть. Ты знаешь, что есть такое Общество плоской Земли? Его члены верят, что полеты в космос, кругосветные путешествия – это все заговор правительств, чтобы скрыть от людей правду, а на самом деле Земля плоская, иначе как бы с нее Христос вверх вознесся? Так вот, эти «плоскоземлисты» тебе ни за что не поверят, да еще заклеймят, как противника единственно правильной веры.
-То есть ты хочешь сказать…-Ветров задумчиво смотрел сквозь сигаретный дым мимо Ткачевского в окно, где все так же шел густой снег. – Ты хочешь сказать, что я, в космосе буду ЗНАТЬ, а они, на Земле будут ВЕРИТЬ?
-Ну, примерно так. – Ткачевский, поднявшись, собрал кофейные чашечки со стола. - Ты учти, что хоть люди накопили знаний немерено, но с поверхности-то Земля все равно плоская, несмотря ни на какие твои познания, будь ты хоть трижды Эйнштейн. Хочешь еще кофе?
Ветров кивнул.
И Ткачевский, составив посуду в раковину, принялся варить новую порцию кофе, а Ветров, покинув наконец неудобный табурет, курить, стоя у окна.