Сказка про карасика, который из воды любил
выпрыгивать, да так на болоте и остался
Поговаривали, что мама - Карасиха с Лягушом согрешила. Вот почему Карасик и на воде и на болоте приспособлен жить.
Рос он неспокойным и непослушным, и все потому, что ему мешали несовместимые гены: те, что от Лягуша достались, квакать да прыгать заставляли. А гены мамы – Карасихи нашептывали: будь осторожен, не забывай замирать перед любой тенью и проживешь долго.
Каково бедному малышу, если и квакать, и молчать, и прыгать, и замирать хочется?
Хорошо бы одно желание следовало за другим: попрыгал, помолчал, поквакал, поумирал от страха, тогда бы терпимо. Но, к сожалению, в генах нет согласия. И только в одном они были дружны:
Карасику хотелось есть постоянно.
Так уж исстари повелось: у каждой общины рыб – сородичей свое место обитания. Наши Карасик и его мама жили там, где росли камыши. Негусто, правда, но можно и поплавать и надежно спрятаться. Да и лодки рыбаков сюда редко заплывали.
Чуть дальше болото начиналось. Вот почему мама – Карасиха полюбила Лягуша. Романтически настроенной молодой, хоть и рыбе, - предпочтительнее говорящий лягуш, чем немой, с сытым брюшком, карась.
В этих местах водятся разумные рыбы, хорошо понимают, лучше наслаждаться жизнью в сереньком облике, чем красиво погибать. И не выскакивают лишний раз из воды, чтобы на мир посмотреть и себя показать. И когда слышат разговор случайных рыбаков: «В этих местах рыба не водится», «Да, испокон веку тут ее не было», - не выпрыгивают, показывая себя: «Как нет, а я!»
Один Карасик отличался непоседливостью, часто доплывал до болота, грелся с лягушками днем на солнце, а ночью слушал бесплатные концерты.
Так и рос: то мамины гены побеждали, то папины. А когда вырос, когда уже не к лицу взрослому прыгать туда-сюда, задумался, пора определяться.
Но определяться в общине рыб – сородичей оказалось поздно. Не догнать. Его ровесники уже жильем обзавелись, настроили норок из камней и водорослей, чтобы после сытного обеда спрятаться и отдохнуть на мягкой подстилке. Места с удобствами все заняты.
Пришлось прибиться к лягушкам, все равно ни одна рыба за него, бомжа, не пошла бы замуж.
Лягушки целыми днями переругивались да в грязи купались. И Карасик вместе с ними. Когда надоедало в грязи возиться, отмывался и к рыбным родственникам уплывал. У них тоже не задерживался, - скучал по веселой жизни. Одним словом, хорошо там, где нас нет.
Плавал он так, плавал, устал, решил в болоте навсегда остаться: жить как лягушки. Правда, к антисанитарии никак не мог привыкнуть. Никто ведь не станет спорить, что чистая вода – источник здоровья.
Лягушки прислушались к его речам, и стали рыть канавы, кто, чем мог, болото в реку превращать. Только больше грязи развели, а работе конца и края нет.
Последнее время поговаривать стали, что не нынешнее поколение и не завтрашнее и не то, что родится на следующий год, не будет в чистоте жить, - грязи слишком много, сто лет надо, чтобы от нее избавиться. Но до того времени ни одна лягушка не доживет.
А Карасик вымотался весь от хлопот, своим видом, похожим на сухую воблу, сытых рыб стал пугать. Устал бороться за светлое будущее, постарел и мечтает попасться на крючок.
Но в этих местах рыбаки не водятся.