Последний старец Сталинградский снег... Финны

Станислав Графов
Паулюс не лгал Штрекеру. Он действительно собирался сделать это, хотя знал какой ответ будет получен из ставки фюрера. Тёмная пелена не отпускала его. И это подталкивало к решительным действиям.

Когда Штрекер наконец ушёл, что-то бормоча себе под нос, он вызвал радиста Эрни, которому продиктовал обширную радиограмму. В ней были перечислены номера четырёх дивизий, полностью уничтоженных в ходе прорыва внешнего "котла", отсутствие продовольствие и медикаментов, плачевное состояние с боеприпасами и топливом. В частности говорилось, что почти 16000 раненым не оказывается даже элементарная медицинская помощь - они оставлены погибать в страшных мучениях. Паулюс было хотел добавить, что для спасения этих несчастных следовало обратиться к русским и передать их под защиту Красного креста, но не стал этого делать. "...Для спасения ещё оставшихся в живых людей прошу немедленной капитуляции на условиях противника..." - закончил он текст радиограммы.

Но пути текст был перехвачен - по приказу Шмидта, дежурный офицер быстро доставил этот серый бланк к начальнику штаба. После недолгой, но тщательной переработки текст радиограммы выглядел так: "Боеспособность войск быстро снижается вследствие катастрофического положения с продовольствием, горючим и боеприпасами. Имеется 16 тыс. раненых, которые не получают никакого ухода. У войск, за исключением тех, которые действуют на Волжском фронте, нет оборудованных позиций, возможностей для расквартирования и дров. Начинают отмечаться явления морального разложения. Еще раз прошу свободу действий, чтобы продолжать сопротивление, пока это возможно, или прекратить боевые действия, если их нельзя будет вести, и тем самым обеспечить уход за ранеными и избежать полного разложения".

Через час запыхавшийся Эрни щёлкнул каблуками и протянул ответ: "Капитуляции нет! Защищать "Шталинград" до последнего солдата..." Про себя он бормотал: "До последнего солдата, герр Шмидт... герр командующий... Уже недолго осталось ждать..." Фюрер перечёркивал сотни тысяч германских жизней. Это окончательно подкосило Паулюса. Из 300 тысячной армии к середине января в руинах города и его окрестностях ещё оставалось в живых не более 90 000 солдат и офицеров.

Паулюс немедленно вызвал к себе Вильгельма Адама, которому приказал:

-Отправьте в ставку верного офицера связи - ещё раз пускай убедит Кейтеля и фюрера в необходимости капитуляции. Пусть расскажет... опишет своими глазами, что творится в котле. Не думаю, что это подействует... Хотите, Адам, я отправлю вас?

Он с тоской посмотрел в глаза своему адъютанту.

-Нет, Эчеленце, я предпочитаю остаться здесь... с вами. Прикажите лучше это.

-Наш конец уже близок, Адам. Не думаю, что он нас обрадует.

-Эчеленце, я прошу вас...

Паулюс усмехнулся:

-Адам, я же просил вас так не называть меня... Эчеленце? Мы не в итальянском штабе. Вы упрямы и мне это нравится. Что ж, оставайтесь.

Адам совершил чёткий разворот и вышел в серый вонючий коридор с трубами, на которых блестел иней. Смрад доносился из той части подвала, где расположилась солдаты и офицеры комендантского батальона. Водопровод был разрушен ещё летом, канализация не действовала и уборную пришлось заколотить гвоздями.По иронии судьбы, она располагалась недалеко от комнаты командующего. Начальник штаба Шмидт издал специальный приказ, где под угрозой отправки в штрафную запрещалось посещать отхожее место дабы не портить воздух и не разводить заразу. В отместку все стали гадить в пустующих помещениях дальнего крыла. Запах, известное дело, установился тяжёлый и страшный. Но с этим уже ничего нельзя было поделать.

Паулюс вызвал к себе Шмидта и пытался решить этот вопрос. "..Испражняться можно во дворе, в сугробах. Пусть оборудуют специальную яму. В конце-концов, чем мы хуже русских? - мрачно пошутил он. Шмидт обещал подумать и доложить. Но мысли его были заняты ухлёстыванием Хайна, денщика командующего, за одной хорошенькой телеграфисткой, которую не успели эвакуировать.Он имел на эту девицу свои виды и собирался отбить её. "...Осмелюсь доложить, что ваш увалень проявляет интерес... так сказать, рвение не по служебной  линии, генерал-полковник, - сухо заявил он, сверкнув маленькими злыми глазками.- Кроме этого он был замечен вблизи уборной на днях. Как раз после этого комендант и дежурный офицер обнаружили дверь уборной, так сказать... хм, гм... расшатанной... И запах, генерал-полковник, запах... оттуда шёл неисправимый смрад! " "Что вы предлагаете, Шмидт?" "Вашего молодчика необходимо подвергнуть дисциплинарному наказанию. Либо определить на сутки или двое в похоронную команду при полевом лазарете, либо..." "Медвежонок Хайн отсюда никуда не уйдёт, Шмидт, - сурово заявил Паулюс. - Так и знайте!Мне прекрасно известно, кого вы не поделили... Будьте на высоте, Шмидт, и достойно примите поражение..."

...Паулюс не заметил, как сполз на койку и уснул. Он немедленно приподнялся и провёл щепотью пальцев по лицу.

-Хайн! - позвал он своего денщика.