Гай Валерий Катулл запомнился современникам не красочными ОПИСаниями Помпеи и Геркуланума, но гибелью Помпея Великого - не в потоках огнедышащей лавы, - но в Порту Саид.
Дело в том, что Гнея Помпея обуревали имперские страсти.
Поэтому его пригласили однажды "на переговоры" к мажоритарным акционерам Всевеликой Римской Империи.
Организатором встречи выступил Катулл.
Встреча состоялась в 7-30 утра в Египетском отделении Римской Империи.
От лица главных акционеров выступили Потин и Феодот.
Гней Помпей Великий лишился головы, а Гай Валерий Катулл, Потин и Феодот вошли в историю.
Вообще-то Катулл не был кровожаден и даже причислял себя к представителям творческой интеллигенции, открыто пропагандировал здоровый образ жизни, втайне предпочитал богемный и вообще встречался с Лесбией.
"Огонь-девка", как называл её Катулл, любила усложнять и без того крайне запутанные ситуации.
В Лесбии до появления Катулла уже побывали Фсе: и Цицерон, и Вергилий, и Марк Порций Катон, не говоря уже о Римских Стоиках, которые захаживали к женщине и группами, и поодиночке.
В батальных сценах с этой весьма экзальтированной особой помимо уважаемых граждан и гражданочек Рима (Юлия, Цинтия, Микелина), поучаствовал даже САМ. Да-да, Он! Гай Юлий Цезарь!
Костер тщеславия и накал этих сражений достигали уровня, за которым творчество Катулла обрело бессмертие. Красноречивость и косноязычие его латыни являлись следствием того, что вместо обнаженной Лесбии, Катулл обнаружил однажды в своей собственной спальне обнаженного Гая Юлия.
И потрясенный этим душераздирающим зрелищем оп поведал сенаторам о Цезаре в стихах: "Его елда дымилась как Везувий, вздымалась и терялась во вселенной!" При этом Катул так высоко возвел руки, будто бы демонстрируя окружающим масштабы увиденного. Этого короткоствольные члены парламента стерпеть уже не смогли...
Принято полагать, что в первобытных племенах все были одинаковы. Однако вождь отличался от людоеда по одному немаловажному признаку.
Увы, я говорю сейчас не о человеческом интеллекте или мозге, и тем более - не об их размере. Я - о другом гораздо чаще используемом предмете.
Предмет этот в жизни современного человека играет огромную роль.
Хотя совсем недавно, в первобытно-общинном обществе, статус индивидуума зависел от размеров этого предмета.
Чем весомее был предмет, точнее признак, тем выше было общественное положение его обладателя. И – наоборот.
Классовая структура первобытного общества была проста: рядовые "члены", (не отягощенные "надёжной репутацией"), не могли рассчитывать на нечто более существенное, чем пост хранителя духовной нравственности или печати. Должность сию, исповедующие фаллический тотемизм, передавали друг другу по наследству. (Крепостное право).
В древней Греции и Риме сложилась обратная ситуация.
Рабы от партийцев-патрициев отличались по тому же признаку, но в обратной последовательности.
Дело в том, что обладателям крошечных гениталий (атлетам) легче было ползти через тернии к звездам... (Давай, атлет, вперед, лети! В Олимпе остановка. Другого нет, увы, пути...)
Знахари, конечно, могли слепить из людоеда вождя: приложил пчелу - и готово. Однако укротить плебея до уровня партийца-патриция не мог никто, даже Моэль, (тот кто шишаки обрезает).
И действительно, тестостерон, равно как мельдоний качки не злоупотребляли и восхождение по карьерной лестнице осуществлялось по мере естественного усыхания (мозга в том числе(.
В связи с изложнным греческий и римский сенат населяло старичьё.
Гаю Валерию повезло. Прежде чем погрузиться в пучину сладострастия и сделаться негодяем, он занялся спортом.
Вовремя распознав атлетические наклонности сына, Валерий Гай-старший заменил микро пенис в горячей ладошке копьём, шестом, серпом и молотом.
Влажная мальчишеская ладошка окрепла, обрела форму совковой лопатки и Гай достиг совершенства. Во всех дисциплинах. Овладел мастерством. Но любимого занятия не бросил. Сопливый крошка енот продолжал трепыхаться в его деснице.
Так вот, возвращаясь к сакраментальной фразе "Его елда дымилась как Везувий, вздымалась и терялась во вселенной!" и к тому, что "всё могли вытерпеть короткоствольные члены Римского парламента, но только не ЭТО".
В результате косноязычного утверждения Катулла Чезаре-Цезарь был заколот.
Должность диктатора упразднили.
Каллигула - новый повелитель Рима - назначил верховным главнокомандующим своего коня Инцитата, чья задорная елда должна была напоминать вороватым сенаторам о Великой Сермяжной Правде.
О той самой правде, истоком которой служат не воды Всемирного Потопа или река Стикс, а грязная Воронья Слободка во главе с ответственной квартиросъемщицей Люцией Франциевной Пферд...
О Катулле, уважаемые мальчики и девочки, я вспомнил лишь затем, чтобы напомнить: размер (вымышленный или реальный) имеет значение лишь тогда, когда в него поверят окружающие.
Вот и профессор Брем с гадливой улыбочкой на лице и с безопасного расстояния с интересом наблюдал за тем, как дериватив вождя перевоплощается в Бушмейстера. Когда же сей предмет достиг размеров, потрясших Катулла гораздо больше чем Лесбию, профессор открыто и радостно вышел из укрытия и запел: "Сейчас, сейчас...сейчас прольется".
Певец из профессора был никудышный, однако финальная кантата Дунаевского воодушевила туземцев.
"Тузики" (как ласково называл их профессор) дружно просигнализировали ему о том, что их вождь сейчас будет порван как грелка; причём, не от страха, зависти или лютой ненависти, но как принято говорить впоследствии из-за огромной любви и безграничного уважения.
Расправившись (подобно Катуллу) с туземным вождём, профессор Брем сел на корабль и отбыл в Палестину.
Корабль назывался "Бигль" и в пути профессора покусали крысы и атаковал торпедоносец "Курбе", а ещё через полгода профессор скончался.
Но дело его живет. И теперь Лахесис можно заказать в аптеке.