СПОРТ
Помните у Визбора:
«…нацепили мукачи, У-АУ,
Они не едут, хоть кричи, У-АУ…».
«Мукачи» и «Слалом», лыжи производства фабрики в городе Мукачево, – основной
горнолыжный инвентарь времен начала массового горнолыжного спорта в СССР.
То были тяжелые деревянные лыжи с металлической окантовкой. Такими же уродливыми и неудобными были и ботинки.
Мало того, что это «снаряжение» совершенно не отвечало требованиям горнолыжного
спорта, оно еще было вконец разбито и изношено многими тысячами «чайников», приезжавших в лагеря отдохнуть и «покататься».
Но иногда это было и хорошо. Так у меня после неудачного прыжка с трамплина ноги уцелели только потому, что крепления держались спичками, вставленными вместе с шурупами.
Голубой мечтой было приобретение польских «Металлов», названных одним из инструкторов лагеря Алибек «лучшими из худших».
Но мы катались и были довольны. Надо отметить, что стоимость 10-и дневной
путевки вместе с прокатом инвентаря была доступна даже студентам.
* * *
Студентка биофака Юля. Невысокая крепкая девушка. Основные увлечения – туризм,
альпинизм и новый, по тем временам, вид спорта – горные лыжи.
Сколько счастья было, когда Юлька достала путевку в Терскол на время зимних
каникул!
После каникул я встретил Юлию в общежитии. На загорелой физиономии ярко выделялись следы царапин и ссадин.
Вот что она рассказала: «Во время одного из спусков с Чегета я упала на живот. Голова вниз по склону, руки-ноги в разные стороны, польский костюм скользит лучше лыж.
Еду, набираю скорость и ничего не могу сделать.
Ниже по склону спиной ко мне стоит парень. Наклонился, поправляет крепления. Я въезжаю ему между ног, он садится мне на загривок, и мы едем дальше.
Я пашу носом снег, а он пытается остановиться. У него на ногах лыжи и ему удается затормозить.
Проехали немного – несколько метров, но загар на физии испортила».
* * *
Я занимался современным пятиборьем. Это – бег, стрельба из пистолета, фехтование,плавание и верховая езда.
Самыми любимыми были тренировки на лошадях. Так как дело происходило зимой, то тренировались мы на малом манеже, освещенном фонарем.
Лошади боялись темноты и старались держаться освещенного круга, на краю которого стоял столб. На столбе же висел пожарный колокол в виде четвертинки газового баллона с боталом внутри.
Наездники знают, что лошадь всегда огибает препятствие по минимальному радиусу, практически притираясь к нему, поэтому, когда приходится огибать столб – береги ногу, обращенную в сторону столба.
Баллон же висел как раз на уровне головы всадника, так что приходилось беречь не только ногу,но и голову.
Со стороны манежа колокола не было видно и, когда звучал пожарный сигнал, все знали – очередной новичок проехал за столбом.
Однажды моя лошадь, чего-то испугавшись, понесла. Выйти за освещенный круг она не могла и неслась по кругу, я же всеми силами старался удержаться в седле и остановить лошадь.
Колокол звонил без перерыва. Благо на голове была меховая шапка.
* * *
Тренировки пять раз в неделю не могли не сказаться на учебе, и к концу семестра жестко встал вопрос – или университет или пятиборье. Я выбрал университет.
Успешно перейдя на третий курс, я решил заняться подводным плаванием.
Тогда это был совершенно новый вид спорта и в Днепропетровске открылась первая общегородская секция, где я и начал свои тренировки.
В магазинах практически отсутствовало снаряжение для подводного плавания и мы все, начиная с ласт и кончая масками, делали сами.
В секции были только примитивные акваланги.
Занимались мы с увлечением и в конце курса я получил удостоверение инструктора по подводному плаванию с двухзначным номером.
Несколько лет спустя это удостоверение едва не привело меня в парашютный спорт.
С парашютом я прыгал один раз. Прыжки с самолета никогда меня не привлекали. Просто однажды к нам в секцию подводного плавания, председателем которой я был, пришли две девушки.
Они хотели заниматься подводным плаванием и одновременно были заядлыми парашютистками. Девчонки развернули бурную деятельность по вовлечению ребят в парашютный спорт.
Дольше всех сопротивлялся я. Наконец мы все же решили попробовать. Пошли на медкомиссию.
Из пяти претендентов только я прошел комиссию. Теперь обратного пути у меня не было.
В один прекрасный день я приехал на маленький подмосковный аэродром.
Все мои знания о технике прыжков с парашютом основывались на прочитанных книгах о диверсантах и разведчиках.
Единственный инструктаж, полученный перед прыжком, гласил, что в случае перехлеста стропы постараться спокойно сбросить ее с купола.
Да еще в какой то книге я прочитал, что перед прыжком с самолета многие люди начинают упираться, и в таких случаях инструктор выталкивает их силой.
Наконец мы взлетели.
На высоте 800 метров двери биплана открылись и инструктор занял возле них свое место.
Парашют открывался при помощи фала, скользящего по тросу внутри самолета.
Чтобы избежать перспективы быть вытолкнутым насильно, я отошел в самый дальний угол салона и побежал к двери, в надежде,что меня вынесет силой инерции.
Так и произошло, я только успел подумать: зачем мне это нужно?- как полетел вниз.
Свободное падение длилось недолго, потом я почувствовал довольно сильный рывок, и парашют раскрылся.
Зависнув на стропах, я мог осмотреться. Внизу едва различались маленькие фигурки на белом фоне заснеженного поля, надо мной – большой белый купол.
С краю его пересекала узкая полоска –стропа все-таки перехлестнулась. Осторожными движениями мне удалось ее сбросить с купола.
Подтянуться на стропах и сесть я не сумел и продолжал висеть на лямках. Но это ни в коей мере не помешало мне полностью насладиться необычным ощущением полета.
Это было новое и ни на что не похожее чувство свободы и удовлетворения.
При соприкосновении с землей я упал и меня потащило по земле. Помня, что наши разведчики в таких случаях тянули за нижние стропы, я поступил так же и благополучно погасил купол.
Мне никогда больше не пришлось прыгать с парашютом, но ощущение полета осталось на всю жизнь.
КОЛХОЗ
Колхозная повинность была неотъемлемой частью быта советского студента.
Каждую осень все студенты всех вузов СССР в обязательном порядке направлялись на сельхозработы.
В зависимости от климатического пояса это были уборка картофеля, кукурузы, фруктов, хлопка.
Нас обычно направляли на уборку кукурузы, на старших курсах – картофеля.
В общем, студенты ехали с охотой – это было веселое и сытное время.
Бытовые трудности переносились легко и с большой долей юмора.
* * *
Наша бригада состояла из пяти ребят. Все мы учились в одной группе и даже жили в одной комнате в общежитии.
Спали мы на полу небольшой комнатушки при сельском клубе.
Ложились поздно, а подъем был в шесть часов утра – в семь мы уже выезжали на работу в поле.
Так как уборку комнаты мы производили сами, то был заведен следующий порядок: дежурит тот, кто последним поднимется с матраса.
И вот примерно в пять сорок пять все начинают прислушиваться к шевелению соседей – чтобы не опоздать вскочить, но и не быть первым, выгадав, таким образом, 2-3 секунды полудремы.
В результате, в полном соответствии с учением Павлова, вырабатывался условный рефлекс – немедленно вскакивать, как только зашевелился сосед.
Если вспомнить, что в общежитии мы жили в одной комнате, то можно представить, что происходило, когда кто-то вставал ночью, а спали мы на кроватях.
Выработанный условный рефлекс действовал еще около месяца.
* * *
В поле, где мы собирали кукурузу, нас вывозили на пароконных телегах – бестарках, которыми управляли местные ребята, часто по возрасту моложе нас. Иногда они устраивали гонки и тогда мы со свистом и грохотом неслись по грунтовым украинским дорогам.
Во время одной из таких гонок на крутом вираже наша телега перевернулась.
Я сидел с краю и, скользя на спине по придорожной траве, мог видеть, как летели все, кто был в телеге.
Это зрелище до сих пор стоит у меня перед глазами:
Леха летел параллельно земле, а перед ним, опережая на полметра, летели его очки.
Влад описал в воздухе крутую траекторию и за ним, точно повторяя его путь и
расстыковываясь, летели ведра, на которых он сидел.
Кругленькая упитанная Ниночка прыгала по траве с затухающей амплитудой.
Сосредоточенно и дальше всех пролетел наш возница.
В катастрофе никто серьезно не пострадал
* * *
Группу девушек из филфака направили на уборку фруктов в одну из деревень Одесской области. Руководителем была назначена доцент кафедры русского языка – интеллигентная дама лет пятидесяти с хвостиком.
Красивые девушки сразу приглянулись местной шушере. Парни повели себя нагло, и
девчонкам ничего не оставалось, как сидеть по вечерам за запертыми дверями и дрожать от страха и возмущения.
Руководитель группы, естественно, никак не могла разрешить ситуацию.
Наконец университетское начальство среагировало на панические телеграммы и прислало помощь в лице преподавателя с кафедры физкультуры, бывшего чемпиона Украины по тяжелой атлетике.
Чемпион приехал поздно вечером, сразу прошел к школе, где обитали
многострадальные девочки, и никем не был замечен.
Надо сказать, что в школьном саду как раз поспели грецкие орехи, и доблестный чемпион полночи чистил орехи от скорлупы, делая халявную заготовку.
Не все, наверное, знают, что зеленая скорлупа грецких орехов обладает красящим свойством, в результате чего лицо и руки чемпиона покрылись пятнами насыщенного зелено-коричневого цвета.
Дополните этот образ старой рваной тельняшкой на мощном торсе, и облик будущего
защитника будет полным.
Ранним утром возле школы стали собираться желающие пообщаться с городскими студентками в неформальной обстановке.
Главарь местной шушеры подошел к двери школы и стал стучать с криком: «Ну, кто здесь самая красивая! Выходи!».
«Я здесь самая красивая» – раздалось из ворот школьного сарая, и к растерявшимся парням во всей своей красе вышел наш чемпион.
До самого конца срока уборки у девушек не было никаких проблем.
* * *
Примерно раз в две недели нас отпускали домой принять баню, постирать белье и переодеться. Обычно уезжали все, оставив 2-3 человек дежурными.
Так было и на этот раз. Дежурными остались Виктор с Сашкой и Тамара.
Когда мы вечером в воскресенье вернулись в деревню, то застали трагическую картину: на полу в столовой без движения лежали парни, а у плиты в полной прострации сидела Тамара.
Весь стол был обсыпан мукой, рядом стояли почти пустая 10-и литровая фляга со сметаной и бутылка с растительным маслом.
Оказалось, доблестные дежурные целый день заставляли девушку печь блины и десятками поглощали их со сметаной.
Все остались живы.
* * *
Как-то Виктора и Сашку вызвали в правление колхоза и поручили очень ответственное дело – перевезти на другую усадьбу полный грузовик поросят.
Перевозили их в открытом кузове.
Задача ребят состояла в том, что бы не дать поросятам на ходу выпрыгнуть из кузова.
Для этого их вооружили длинными прутьями, поставили по углам кузова, и они должны были легонько щелкать по носу каждого поросенка, который поднимет свой пятачок.
Дело нехитрое,если не учитывать запах, который пропитывал кузов грузовика и сопровождающих. Пахли Виктор и Сашка целую неделю.
Дезодорантов тогда не было.
* * *
Положительной стороной колхозных эпопей была возможность хорошо поесть.
Надо отдать должное – колхозы студентов кормили.
Молоко, мясо, картошка – было все и в достаточном количестве. По крайней мере, у нас.
Недалеко от усадьбы, где мы работали, была бахча, откуда два раза в неделю нам привозили арбузы.
Я никогда больше не ел таких вкусных гигантских ягод.
Под конец, пресытившись, мы съедали только середину арбуза, оставляя огромные ломти красной, подернутой изморозью сахарных вакуолей, мякоти прямо на столах.
Дежурные собирали их и отправляли в свинарник.
Однажды, убирая со стола, я лениво откусил от приглянувшегося мне куска арбуза.
Вы никогда не пробовали зрелый сладкий арбуз, чуть-чуть присыпанный солью?
Попробуйте! Этот вкус нельзя описать, его надо почувствовать.
С тех пор мы всегда ели арбуз только с солью.
Но есть одно условие: арбуз должен созреть на корню и быть очень сладким.
* * *
Посылали нас не только в колхозы.
Обычной была практика отправления студентов в качестве рабсилы на стройки коммунизма.
Если это происходило в учебное время, то денег не платили.
Нас посылали раза два в месяц на строительство Днепропетровского шинного комбината.
Завод был закуплен в Англии.
В его строительстве и в пусконаладочных работах принимали участие английские специалисты, но когда я сделал несколько снимков работающих студентов, у меня, по мотивам секретности, была засвечена пленка.
ПОХОДЫ
Группа туристов пришла на автобусную
станцию в проливной дождь. Все промокли до
нитки. Одна из девушек, стуча зубами и дрожа
от холода, просит своего товарища: «Вить,
сходи за газеткой, может, есть сухонькие».
Зоя Ж., рост 1 м 80 см, вес 90 кг, возраст 19 лет. В походы ходит, чтобы сбросить лишний вес.
Завидная грузоподъемность. Не хватает выносливости.
Во время похода по Крыму группе пришлось преодолевать длинный, достаточно крутой тягун. Туристы растянулись по всему склону, позади всех Зоя.
Виктор и Валера поднялись первыми, сбросили рюкзаки и спустились помочь Зое.
Подхватив ее под руки, они почти бегом потащили ее наверх.
Посередине склона ребята сдали, а к Зое пришло второе дыхание, и теперь уже она тащила их, практически не сбавляя темпа.
К концу похода у Зои появилась талия.
* * *
Поход по горному Крыму подходил к концу. Продукты уже два дня как закончились.
Из съедобного – только сахар-рафинад. Точно по одному кусочку на брата.
Вечером выходим к турбазе на Ай-Петри. Командир уходит отмечать маршрутный лист.
Все сидят в домике и честно делят оставшийся сахар. Остается один кусочек для командира. В это время в раскрытые двери входит огромный турбазовский пес по кличке Кабысдох.
Он лениво оглядывает туристов.
Происходит краткий диалог – оставлять сахар командиру или отдать собаке.
Побеждает любовь к братьям нашим меньшим и кусочек сахара отправляется в пасть собаки.
Но закормленный пес выплевывает угощение и, с сожалением посмотрев на тудентов, уходит.
В дверях появляется наш командир.
– Пожрать есть что-нибудь?
Группа молчит.
Взгляд командира останавливается на лежащем кусочке сахара. В одно мгновение сахар оказывается во рту командира.
Группа молчит.
* * *
Бадукские озера – одно из красивейших мест на Кавказе.
Расположенные в небольшой котловине на высоте около 2000 метров, ярко синего цвета, они всегда привлекали к себе туристов.
Несмотря на близость ледников, температура воздуха в солнечный день летом достигает 25 градусов.
Очень хочется искупаться, но температура воды в озерах не превышает 4° по Цельсию.
Однако в нашей группе находится смельчак, решивший окунуться в эту воду.
Раздевшись, он прыгает с камня в озеро.
Все, что произошло дальше, достойно выдающегося циркового номера: едва коснувшись воды, парень возвращается на свой камень практически по той же траектории.
Я бы никогда не поверил, что такое возможно, если бы не видел собственными глазами.
* * *
Группа выходит на кавказскую турбазу «Южный приют». Предстоит однодневный переход в Сухуми.
Стандартная ситуация – продукты закончились еще вчера, в активе четверть бидончика сливочного масла.
По счастливой случайности в соседней плановой группе оказалась одноклассница нашего завхоза.
После бурной встречи она пообещала принести то, что останется после ужина богатых на продукты плановиков.*
В результате мы оказались обладателями ведра супа, ведра гречневой каши с мясом и ведра компота.
На вечернем пиршестве было решено оставить кашу на утро.
Ночью завхоз проснулся в палатке от близкого чавканья. Оказалось, к оставленному на улице ведру с кашей добрались полудикие свиньи сотрудников турбазы.
Утром ведро оказалось совершенно пустым, начисто вылизанным, а в бидончик с маслом какая-то хрюшка ухитрилась всунуть свою ногу.
В общем, в Сухуми мы пришли голодными, но веселыми.
•Плановиками называли туристов, путешествовавших по профсоюзным путевкам. Туристов, путешествовавших за свой счет, называли «дикими».
* * *
Хорошо пообедав в Сухуми, мы решили на катере переехать в Пицунду.
Все шло хорошо, пока свежий ветерок не перерос в трехбалльный шторм. Для нас, береговых крыс, этого оказалось вполне достаточно.
Через полчаса мы все ползали по палубе, а за нами ходил матрос со шлангом.
Особенно плохо приходилось нашим девушкам.
На какой-то промежуточной остановке они окончательно взбунтовались и потребовали покинуть катер.
Было решено, что на катере с рюкзаками останутся ребята, а девчонки будут добираться до Пицунды берегом.
Сопровождать девушек выпало завхозу, т.е. мне.
С радостью покинув катер, я только на берегу понял, что меня ожидает.
Девушек было пятеро. Все они были блондинками, тоненькими, в легких майках и шортах.
Отдав съеденный в Сухуми обед морю, они потребовали от меня еды.
У дороги, по которой мы шли, стоял продуктовый ларек.
Я поднялся к нему по скользкому после дождя склону и купил батон хлеба.
Спускаясь, я не удержался на ногах и с высоты 1-2 метров полетел на асфальтовую дорогу. Проехав полтора метра на животе, я ухитрился сохранить чистым батон, но сам основательно вывалялся в грязи, в кровь ободрал пальцы на правой руке.
Дальнейшее наше путешествие продолжалось под аккомпанемент на смешливо-сочувствующих замечаний со стороны горячих абхазских парней:
«А куда ты их вэдешь? А кто тэбя побил?» И т.д. и т.п.
Чтобы избежать более крупных неприятностей, я сообщал любопытным, что это иностранные туристки, а девчонкам посоветовал помалкивать.
В те времена иностранцы были редкостью, и никто не хотел международных осложнений.
В конце концов, мы добрались до Пицунды, где нас ожидали прибывшие с катером ребята, а я смог, не раздеваясь, забраться в море.
На всю жизнь я уяснил, что лучше три морских болезни, чем одна пешая прогулка по Абхазии с окровавленной рукой и в сопровождении пяти блондинок в шортах.
* * *
Трехместный «Салют» плывет по реке Великой.
Впереди сидит молодая женщина и кормит грудью ребенка.
Папа гребет. Он сидит сзади на деке и спокойно машет веслом.
Посередине над комингсом байдарки еле-еле выступают еще две
головенки в панамках.
* * *
По широкой равнинной речке плывет трехместная байдарка.
Два парня гребут, а сидящий посередине держит на руках патефон, из которого несутся разухабистые песни Петра Лещенко, опального в советское время, певца из белогвардейских офицеров.
Услышать его песни тогда можно было только на самодельных пластинках из использованных рентгеновских пленок – «на костях» – редкое и довольно дорогое развлечение.
Посередине реки торчит свая, обойти которую свободно можно с любой стороны, но гребцы не могут договориться и байдарка благополучно врезается в бревно.
В результате в байдарке огромная дыра, патефон на дне, а по реке плывут драгоценные пластинки.
* * *
Практику я проходил в Москве.
Там познакомился с байдарочниками, ходил с ними в походы.
Однажды группа московских ребят пригласила меня на встречу. Отмечали благополучное окончание похода по Абакану.
Рассказ сопровождался демонстрацией любительского кинофильма (видеокамер в то время еще не было).
В одном месте на экране возникла группа ребят, вытаскивающих из воды изуродованную байдарку.
«Здесь мы потеряли ружье и фотоаппарат» – прокомментировал рассказчик.
Осенью я вернулся в Днепропетровск.
Группа университетских байдарочников летом ходила по Абакану.
Мы собрались в общежитии отметить это событие. Естественно, демонстрировался любительский кинофильм.
На экране возникли фотоаппарат и ружье, лежащие в воде. «Здесь мы нашли фотоаппарат и ружье, зацепились за камень» – прокомментировал рассказчик.
Возврат находок прошел в дружественной обстановке.
* * *
Ребята из Киевского политехнического института спускались по Черемошу в Карпатах.
Во главе группы шла двухместная байдарка, капитаном которой был Степан – опытный и сильный байдарочник.
Именно поэтому матросом у него была маленькая хрупкая Оксана, впервые попавшая в байдарочный поход.
Естественно, она допускала массу ошибок, а Степан не отличался деликатностью и так запугал бедную девушку, что та, в один прекрасный момент, выпрыгнула из байдарки на огромный камень прямо посередине порога.
Целый день потратила группа, чтобы снять Оксану с камня…
До самого конца похода Степан был сама терпимость и предупредительность.
* * *
Все рыбаки знают цену подсака* во время богатого клева, а в Карелии клев всегда богат.
Лешка, наш записной и самый заядлый рыболов, старался поудить всегда и везде.
Как правило, пока мы ставили лагерь, он переезжал на другую сторону реки порыбачить.
Никто не возражал, т.к. пойманной рыбы обычно хватало на ужин для всей группы.
В один прекрасный день Алексей вдруг вспомнил, что на последней ночевке он повесил подсак на дерево и забыл про него.
К этому времени мы отошли от места стоянки километра на три вниз по течению и, естественно,никто не собирался возвращаться.
Прошло дня три. На очередном привале Лешка, как всегда, переехал на другой берег порыбачить. Вдруг мы видим, что его байдарка на бешеной скорости несется к нашему берегу. Едва причалив, Алексей с восторженным криком выскакивает, размахивая своим подсаком.
Кто-то из обогнавших нас групп нашел его на нашей прошлой стоянке и, в свою очередь, забыл на дереве на той стороне.
* Подсак – небольшой сачок, применяемый в рыбной ловле.
* * *
У нас дневка. Байдарки сохнут на берегу, рядом стоят палатки, на костре варятся каша и чай. Вокруг довольно густой лес. До ближайшей деревни по карте километров десять. Тишина.
Вдруг из просеки с грохотом вываливается старый «горбатый» запорожец. На его спине привязан к багажнику самовар, из трубы которого валит дым, а над ветровым стеклом красуется лозунг: «Мойте помидоры с мылом!»
В салоне два студента из Питера. Путешествуют.
* * *
Группа байдарок идет по Кольскому.
На первой байдарке охотник-энтузиаст.
Его заветная мечта – убить медведя, а потому в байдарке под рукой лежит заряженное жаканом ружье.
Наконец за поворотом реки байдарочники видят медведя.
Молодой мишка стоит у самой воды и с любопытством смотрит на туристов.
Байдарки осторожно подтягиваются к берегу. Медведь коротко рявкнул, повернулся и не спеша двинулся вверх по склону. Группа медленно пошла за ним, держась на почтительном расстоянии. Первым, с ружьем на изготовку, идет охотник-энтузиаст.
Стрелять нельзя – мишка обращен к охотнику задом.
Взяты на изготовку еще несколько ружей.
Медведь не спешит, не спешат и туристы, тем более, что идти трудно – склон усеян острыми камнями, зарос густым колючим стлаником.
Фото аппараты щелкают без перерыва, трещит кинокамера.
Между людьми и зверем метров 50.
Дойдя до верха, медведь неожиданно резко повернулся и заревел.
Опомнились туристы в байдарках посередине реки, при этом энтузиаст опять был первым.
Медведя нигде не было. Ружья, фотоаппараты и кинокамеру искали и собирали по всему склону.
Медведя не было.
* * *
Году в 1966 или 1967 в Чехословакии (тогда Чехия и Словакия были единым государством)происходили международные соревнования по слалому на байдарках.
Спортсмены выступали на стекло пластиковых байдарках, которым не страшны были ни камни порогов, ни галька перекатов.
И только советская команда, в состав которой входил и мой товарищ, приехала со знаменитым «Салютом» – алюминиевый набор и резиновая обшивка.
Эта байдарка, а, следовательно, и вся наша команда, вызывали насмешки и пренебрежение со стороны продвинутых европейцев.
По ходу трассы соревнований было несколько довольно высоких водопадов.
Правилами соревнований разрешалось водопады обносить, что обычно и делалось.
К этому времени нашим ребятам основательно надоели высокомерие и насмешки европейцев.
На очередном водопаде русские не стали делать обнос, а несколько развернув лодку, спустились лагом по струе воды примерно метрового водопада.
По большому счету, для наших в этом ничего особенного не было – главное вовремя выскочить из под струи внизу. Но Европа так не умела.
К следующему водопаду (метра полтора) зрители собирались со всех сторон. Всем было интересно, что сделают русские на этот раз, и ребята рискнули – они решили прыгнуть.
Делается это так: один из байдарочников садится на деку байдарки сзади, байдарка разгоняется и, пролетев какое-то расстояние по воздуху, падает на воду внизу водопада.
Зрелище очень эффектное, когда удается. Нашим повезло в очередной раз.
Насмешки и пренебрежение как рукой сняло – в соревнованиях участвовали настоящие спортсмены, умевшие оценить мужество и умение.
* * *
Туристы возвращаются после всеукраинского слета.
Электричка полна студентов, которые смеются, поют песни, играют на гитарах.
Не в меру ретивый милиционер пытается навести «порядок», требуя тишины.
На мгновение устанавливается тишина. И вдруг из противоположного угла
вагона доносится:
– Я в милиции служу, гав! *.
Милиционер с возгласами негодования бросается к поющим, те замолкают и тут же в другом конце:
– Голубый мундыр ношу, гав! **.
И весь вагон:
– Маю дуру на боку…
– И порядок стережу, гав, гав, гав!
На милицейское счастье в электричках вагоны проходные, но еще долго доносится:
– Я люблю порядок, Гав!
– Щоб нихто ни дэ не спав…
– На подножках не стояв…
– И в окошко не плював, гав, гав, гав!
* Вся песенка поется с украинским акцентом.
** В то время милиция носила синюю форму
* * *
Мы едем на Урал. Предстоит трехнедельный поход. Едем в общем вагоне. Нас 13, а билетов 9.
Поэтому два человека посменно смотрят в разные концы вагона, сторожа ревизоров.
Все действия на случай форс-мажора расписаны заранее.
На третьих полках устроены два уютных гнездышка для самых маленьких – Кнопки (в
миру Клавдии) и Оленьки. Обложенные рюкзаками, эти места надежно скрыты.
Под столом, вдоль стенки вагона, подготовлены еще два места. Это для ребят.
В случае появления ревизоров девушки прячутся наверху, а ребята ложатся под стол и их заваливают заранее подготовленными рюкзаками.
Все несколько раз отрепетировано и должно сработать.
Ревизоры появляются, когда мы обедаем.
На столе стоит ведро с супом, купленным в станционном буфете на последней остановке, нарезан хлеб и расставлены миски.
Ревизоры прерывают нашу трапезу.
Девушки мгновенно оказываются в своих убежищах, а парни надежно завалены рюкзаками, каждый из которых весит не мене 35 кг.
Ревизорам чинно предъявляются билеты. Но… их только восемь.
Начинаются лихорадочные поиски недостающего билета.
Кто-то вспоминает, что Сергей, лежащий сейчас под грудой рюкзаков, рассматривал билеты как раз перед приходом ревизоров.
Улучив момент, я лезу под стол и тихонько спрашиваю, нет ли у него билета. В ответ на весь вагон звучит хриплый ответ полузадавленного человека: «Не-ет!»
Ревизоры то ли не слышат, то ли делают вид, что не слышат. Наконец им надоела наша возня,и они пошли дальше по вагону, пообещав, однако, вернуться.
Когда ревизоры вышли, а лишние люди покинули свои убежища, поиск билета продолжился.
Но билета не было. Решили закончить обед.
Билет обнаружился только когда сняли со стола ведро – он лежал под ним.
Ревизоры больше не приходили.
* * *
Группа идет по Южному Уралу.
Вокруг невысокие пологие горы, поросшие густой темно-зеленой уральской тайгой, красноватые языки каменистых осыпей и над всем этим – низкие тучи, подсвеченные заходящим солнцем.
Нас 13, на маршрут стали в пятницу 13-го числа. Может быть поэтому нас преследуют дожди.
Все вокруг промокло. На любой горе воткни палку в мох, подожди немного и пей вкусную свежую воду.
Просыпаемся утром, ясное солнышко, на небе ни облачка. Сушим палатки и вещи после ночного дождя, завтракаем, собираем рюкзаки и в путь.
Через полчаса начинается дождь. Мелкий, не холодный, но непрерывный и до утра.
Утром – солнышко, ни облачка… и так каждый день.
Вторую неделю мы идем по этим волшебным местам, трава выше человеческого роста, тяжелые темные ели, покрытые лохматым лишайником, светлые, как улыбка, березовые перелески.
Идут дни. Рюкзаки с каждым днем все легче, а ноги все тяжелее.
Хуже горькой редьки надоел «дурак» – двухлитровый алюминиевый бидончик со сливочным маслом. Чтобы масло не портилось, его заливают водой, и бидончик приходится нести в руках, почему и называется «дурак».
Несем все по очереди. С ним всегда что-нибудь случается, то его забудут, то перевернут, а вчера его нес самый высокий из нашей группы – Вови-длинный.
Когда мы переходили неширокий ручей, я услышал всплеск и приглушенные ругательства. Оглянулся и увидел, что Вови лежит поперек ручья, за ним уже образовалось небольшое озерцо, бидончик лежит рядом, а масло медленно плывет вниз по течению. Вови ловит его руками и запихивает обратно в бидон.
Особенно достают комары. Размером с воробья, они прокусывают любую рубашку или штормовку.
Не отстают и оводы. Шевелящимся роем собираются они на спине, пониже рюкзака, и
когда садишься, раздается такой треск, будто разорвали кусок сухой ткани.
Сегодня вышли к затерянному в тайге поселку. Лесопилка, десяток рубленых изб и магазин, продавщица которого на вопрос «Есть ли сухое вино?», недоуменно переспросила: «Вино! Сухое?! В пилюльках?!» – и залилась громким смехом.
Последние 20 км маршрута проделываем на поезде-лесовозе.
Какое счастье лежать на гладких досках, вдыхать запах свежего дерева, смешанный с запахом дымка из трубы паровозика.
Можно пройти по платформам к самому паровозу, спрыгнуть, и есть землянику прямо возле полотна узкоколейки, пока состав медленно ползет мимо, потом заскочить на последнюю подножку и опять пройти вперед.
И так до железнодорожной станции, откуда еще 3 суток в общем вагоне до дома, горячей ванны, чистой постели, бутылочки свежего пива и хорошей книги.
А через неделю забываются комары и оводы, тяжелый рюкзак и надоедливый "дурак", и остаются только невысокие пологие горы, поросшие густой темно-зеленой тайгой, красноватые языки каменистых осыпей и, над всем этим, низкие тучи, подсвеченные заходящим солнцем.
ВСТРЕЧИ
Во вступлении я вскользь упомянул о наших встречах.
Первый раз мы собрались в 1963 году, ровно через год после окончания университета. Тогда-то и решили, что будем собираться каждые пять лет.
И вот уже более 45 лет соблюдаем эту традицию.
До перестройки ребята приезжали из самых разных концов Союза: от Сибири до
Прибалтики, от Ленинграда (Питера) до Ялты.
Собиралось до 60-70 человек (выпуск состоял из 99 человек).
Потом стало сложнее. Мешали границы, безденежье, кто-то уехал за пределы СНГ.
Максимальный сбор пришелся на 10-летие окончания – приехали 70 человек.
Трудно передать атмосферу тепла и радости этих встреч. Мы не замечаем изменений, которые вносят время, возраст, болезни.
Мы снова те же, что и в 1962 году.Для нас нет начальников, неудачников, докторов наук и простых учителей, мы все – студенты ДГУ 1957-1962 годов.
Мы поем свои песни и называем друг друга по именам и прозвищам.
Наши шумные застолья прерываются тишиной только когда упоминают тех, кто уже ушел.
Их нет, но мы их помним, и они живут в нас.
Эти встречи были бы невозможны без тех, кто остались в Днепропетровске и каждые пять лет берут на себя нелегкий труд организаторов и хозяев.
Это: Авраменко Света, Богданова Лариса, Коваленко Валя, Можаровский Леня, Пассальский Слава, Посыпайло Лариса, Сергеев Гена, Слипченко Ира и Леша, Фомина Галя, Якунин Саша, Лабковская Инна
Спасибо, вам ребята!