Туся вчера очень намоталась по городу. Устала. Сегодня был день «лентяя». Она отдыхала. Целый день кисла в мойке грязная посуда, не подметено, не прибрано. А! Пусть. Приходила молочница и принесла хорошего, домашнего молочка. Сладенькое! Холодненькое! Она перебыла день на салатике – и то хорошо.
Никитович дружил с Захаром из пожарной команды. Разница в возрасте не мешала мужчинам обсуждать политические новости и ездить на увеселительные мероприятия. Типа «рыбалка» (без рыбы, конечно, но там варят уху и пьют ведрами водку). На футбол (мяч не гоняют, но загорают и слушают матчи по транзистору). На охоту (никто не гоняется за дичью, а с собой берут мясо и жарят на мангале шашлыки) и на концерт (поют сами под гитару в угашенном состоянии). Компании или строго мужские, или с дамами свободного поведения. Да, Тусе там было не место. Она была рада другу ее избранника и гостеприимно его встречала. Он приходил на Новый год, когда женщина была именинница и на 8 Марта, на Пасху и на День Победы 9 мая, на День Защиты Детей 1 июня и на Троицу - с подарками для ее сына. Всегда, нагруженный коробками, с конфетами, и авоськами с закусками, он вызывал ее по селекторной связи и, после короткого приветствия, спрашивал разрешения пройти в гости. Туся, молча, сияла глазами и приглашала дорогого гостя к себе в комнату. Шла будить Никитовича и накрывала стол – миски, чашки, ложки, чистые полотенца на колени, рюмки. Отправляла сына погулять на улицу. Как правило, Захар ее сыну приносил фломастеры, альбомы и сладости. Мальчик души не чаял в нем. Чужой дядя всегда находил 5-10 минут пошептаться с ним, по-секретничать. Это нужно было обоим. Туся летала из комнаты в холл и обратно, по каким-то делам, не вмешиваясь в эти секреты. Наконец, взрослые рассаживались по своим местам, и праздник начинался. Расспросы, рассказы носили мирный, домашний характер. Она чувствовала себя нужной, интересной и отвечала симпатией.
Когда произошло событие, перечеркнувшее отношения с Никитовичем, Туся виделась с Захаром пару раз, в холле, на предложение попраздновать с ними, категорически отказалась. Они были такие разные. Никитович – маленький, щупленький, юркий. С карими, глубоко посажеными глазами, с поволокой. Коротко остриженный, под «бокс». Волосы жесткие, черные, с проседью. Смуглый, до черноты, он походил на молдаванина или мадьяра. Громко кричал, размахивал руками и настаивал на своем, даже, если был не прав. Перед Тусей вставала задача поладить с ним, не отвечать на его выпады. Совсем другим был Захар. Его спокойствие, уверенность в себе и мягкое отношение к ней, к ребенку, притягивали, как магнит. Голубоглазый шатен, с шевелюрой до плеч из мягких волнистых волос. Среднего роста, с военной выправкой офицера. С быстрыми, почти молниеносными движениями на работе, но неспешный и медлительный в быту. Он нарезал колбасу, а сам успевал рассказать о событиях дня. Никогда и не при каких обстоятельствах он не терял самообладания и не кидался на кого-либо с обвинениями. Он подолгу останавливал пытливый взгляд на Тусе, но ничего не говорил. Ее обжигал этот взгляд. Становилось неловко, женщина краснела и выходила из комнаты в коридор. Однажды, под «шофе» и он вышел вслед за ней и хотел слегка приобнять, но увидев ее отрицание, вернулся на место продолжать праздник. Но нисколько не стало меньше гостинцев и дружелюбия. Наоборот, Тусе, показалось даже, что он принял решение.
И правда, выждав 2 месяца, он пришел, как всегда, в праздник и с продуктами. Вызвал ее по селектору. Туся подумала было, что он пришел ее уговаривать помириться с Никитовичем. У Никитовича отношения с Михайловной развивались по полной программе и постояльцы ожидали, чем все это кончится. Зоя Марковна несколько раз вызывала «сладкую парочку» «на ковер», но пьянка-гулянка на рабочем месте продолжалась, а это расшатывало производственную дисциплину. Постояльцы не вмешивались. Только наблюдали с интересом.
Они зашли в комнату. Сын был в школе. Уронив пакеты с припасами на пол, Захар медленно опустился перед ней на колени и нежно обнял, вложив в это столько чистоты и чувств, что Тусе перехватило дыхание. Затем он, хриплым голосом спросил: «Туся, ты действительно поставила точку в отношениях с Никитовичем?» Женщина утвердительно кивнула. Тогда он, вздохнув с облегчением, стал ей рассказывать о себе, о своей семейной жизни, о детях и о планах на ближайшее будущее. Захар рос в семье военного. Мать – доктор. Закончив военную медицинскую академию в Иркутске, он с родителями перебрался на Украину. Здесь встретил Олю-Олюшку, влюбился без памяти и они поженились. Детей все не было. Захар понимал, что их уже не будет. Но жена нежданно подарила сына Ивана – крепкого, веселого богатыря и жизнь заиграла красками. Жили они в селе – много трудились и все не хватало. Жена деньгами распоряжалась сама. Когда появился ребенок, конечно же, расходов прибавилось. Захар работал в пожарной охране, спасателем. Крепкий, ответственный, трезвый и прекрасный специалист, Захар был на вес золота. Начальство ценило, сослуживцы уважали. Он шел на выручку и помогал всем, кто в этом нуждался. Деньги приносил домой немалые. Даже подрабатывал на стройке. Беда пришла с болезнью сына. Иванушке пошел 4 год, когда случился приступ эпилепсии. Захар был на работе, жена в отъезде и помощь оказывали родители жены. Именно на их попечении последнее время оставляли Ваню. Недалекие и малограмотные, они подняли крик, испугав ребенка еще больше, и закрепили его болезнь. По их словам все произошло просто так, из ничего. Из ничего не бывает ничего. Только со временем, Захар расспросил у сына, и понял, что ребенка испугала чужая бродячая собака. В селе их много бегает без присмотра. Ни опыт всей семьи, ни другие медики, не смогли исправить положение. Приступы повторялись, ребенок стал отставать в развитии, и ему дали инвалидность. К тому времени только вошел в силу Закон об инвалидах с детства. Жена горе переживала тяжко – плакала, стала жаловаться на плохое самочувствие. Он взял совместную путевку в санаторий. Но поехала жен с ребенком и тещей. А ему резко приказала идти на работу, деньги зарабатывать. Так появилась первая трещина. А дальше пошло-поехало. Неподалеку поселился молодой сосед. Искал вроде бы хозяйку, и нашел. Но Захар замечал – выйдет тот во двор покурить зимой, а жена – за сумку, по хлеб, вроде, вышла, а сама, по пути, у забора его постоит, поговорит с полчаса. Сунется Захар расспрашивать, о чем они говорили, а жене сказать нечего. Весной цвела сирень у соседа, так жена каждый день подходила за веточкой, в доме поставить. Чтоб сигаретами не пахло. Раньше не мешало, а теперь дым глаза ест. К лету, жен из огорода не вылезала. В купальнике, с тяпкой, принимала такие позы, что у Захара все переворачивалось. И сосед в огороде копался. Хозяйка молодая у него почему-то не задержалась.
Возвращаясь с работы, Захар пошел огородами и увидел за своим столом соседа, обнимающего его жену, как свою собственную. Что за дела? Ни о чем не догадываясь, подошел и поприветствовал всех, снимая, на ходу рубашку, прилипшую к телу. Жара. Но теща вернула и сказала, что с сегодняшнего дня он тут больше не живет. Оля дала согласие Петру. Захар аж спотыкнулся. Присел за стол и пошла беседа на повышенных тонах. Почему денег не хватает, почему нет повышения по службе, сколько можно в «прапорах» ходить… А сосед, между прочим, дело предлагает – бизнес. Сосед ушел в тот раз, ни с чем. Знал Захар, что все равно тот остался в любовниках. Но убедил жену и тещу, что все изменится. Что все это от горя. Надо еще одного ребенка родить, чтоб душа успокоилась. И родили. Еще двух – Валюшку и Андрейку. Хорошие, крепкие ребятишки. Но семью это не связало. Наоборот. Дети снова оставались на попечении малограмотных стариков, а жена ими совсем не занималась. Да и он – на работе и на работе. Ванечке исполнилось 11 лет, когда отказали ножки. В инвалидной коляске по селу жена ребенка возить стеснялась, и Захар его носил на руках. Молодой сосед насадил плантацию винограда – 30 соток. Сам изготовлял – напиток так и просился продегустировать. Сладкое, игристое. Продавал и себе оставалось. Жена, к обеду, наливала себе стакан. Объясняла, по-соседски угостили. Вскоре, они, с тещей, дегустировали по бутылке на брата. Захар, молча, терпел. А куда денешься?
Ванечку увезла «Скорая» и дом опустел. Вынесли кроватку, в которой лежал больной мальчик, убрали горшочек. Из шифоньера, прямо во дворе, сложили и подожгли его вещи – одежду, книжки с картинками, игры, велосипед, игрушки. Когда Захар пришел с работы, все было кончено. Он ничего не знал. 1975 год – советское время. Не телеграмму же на работу посылать. К вечеру подвезли гробик и мальчика красиво уложили. Захар почернел от горя. Слез не было. Только камень в груди – горело, пекло. Оля тут же объявила о своем решении. Жить они вместе больше не будут, она уходит к соседу. Дети – а что дети, они не его. Правда, они об этом не знают. Да и не надо им сейчас знать. Маленькие совсем. А что, он и не догадывался даже? Надо же! Жена предоставила справку о том, что действительно, согласно проведенной экспертизы, он отцом этих детей не является. У Захара потемнело в глазах. Она ему оставила дом и все в доме, а сама перебралась за забор, в дом соседа. Расцвела, похорошела и родила еще двоих - Машу и Нину. Теперь, он живет один. Его родители – через дом. Детей проведывает, помогает. Но алименты не платит. Захар закончил рассказ: «Туся, я – врач, работа у меня ответственная. Ты мне очень понравилась. Давай попробуем встречаться. Ты как?» Туся засветилась вся и кинулась к нему в объятия. Договорились, что через неделю он придет к ней, с вещами и сделает предложение, в присутствии сына.
PS Неделя пролетела, как один день. Но не пришел Захар. И еще неделя прошла-пробежала. Туся встретила на рынке Никитовича. Он был сильно пьяный. Расспросила о Захаре: «Нет Захара. Погиб. Полез сам ремонтировать электропровода на столбе. Не досмотрел. Убило током». Туся слушала и не верила – не может быть! Но действительно, по местному каналу показали это печальное событие. Кричала и плакала женщина. Сын пытался ее успокоить. Но горе было велико.