Философия этого иудейского философа произвела настоящую революцию в области политической и богословской мысли, и вызвав волну негодования жестоко обрушилась на ее автора. От малого отлучения, до великого отлучения и проклятия был всего лишь шаг, между которыми ему еще предстояла встреча с подосланным убийцей... Он выжил, ибо так было угодно Б-гу, и проживет еще достаточно для того, что бы написать главные свои работы... Ему предстоит жить в изгнание и нищете, в обмен на всемирную известность и славу. Его философские труды повсеместно запрещаются и изымаются. Но все таки, спустя 250 лет после его смерти, иудейские богословы снимут анафему, превратив вчерашнего изгоя — в образцово верующего человека.
____________________________________________________
Каждый существует по высшему праву природы, и вследствие того каждый по высшему праву природы делает то, что вытекает из необходимости его природы; и поэтому каждый по высшему праву природы судит о том, что добро и что зло, и по своим понятиям заботится о своей пользе , защищает себя и стремится сохранить то, что любит, и разрушить то, что ненавидит . Если бы люди жили по руководству разума, то каждый пользовался бы этим своим правом без всякого вреда для других. Но так как они подвержены аффектами, которые далеко превосходят человеческую мощь или добродетель, то поэтому они часто увлекаются в разные стороны и бывают враждебны друг другу, нуждаясь, однако, во взаимной помощи. Таким образом, чтобы люди могли жить согласно и оказывать друг другу помощь, необходимо, чтобы они поступились своим естественным правом и дали друг другу взаимное уверение, что они не будут делать ничего, что может повредить другому. А каким образом это может быть, т. е. каким образом люди, необходимо подверженные аффектам, непостоянные и изменчивые, могут не лишать друг друга спокойствия и доверять друг другу, — это следует из положения, а именно, что каждый аффект может быть сдерживаем не иначе как другим аффектом, который сильнее сдерживаемого и противоположен ему, и что каждый удерживается от причинения вреда боязнью большего вреда. На этом законе может основываться общество (societas), если только оно присвоит себе принадлежащее каждому в отдельности право мстить за себя и судить о том, что добро и что зло, и общество поэтому может иметь власть предписывать общий образ жизни, издавать законы и утверждать их не разумом, который не может сдерживать аффектов, а угрозами. Это общество, основанное для охранения себя законами и властью, называется гражданским обществом (civitas), а те, которые находятся под защитой его права, называются гражданами. Отсюда мы ясно понимаем, что в естественном состоянии нет ничего такого, что по общему согласию было бы добро или зло, так как каждый, находящийся в естественном состоянии, заботится только своей пользе и по своим понятиям и, руководствуясь только своей пользой, решает, что добро и что зло, и никаким законом не обязывается подчиняться кому-либо, кроме себя. Поэтому-то в естественном состоянии не может быть греха; но он может быть в гражданственном состоянии, где по общему соглашению определяется, что добро и что зло, и каждый обязывается подчиняться гражданскому обществу. Итак, грех есть не что иное, как неповиновение, которое поэтому наказывается только по праву общества; и наоборот, повиновение вменяется гражданину в заслугу, так как за это самое он признается достойным пользоваться выгодами общества. Затем, в естественном состоянии никто по общему соглашению не состоит владельцем какой-нибудь вещи, и в природе нет ничего, что могло бы быть собственностью того, а не другого человека, а все принадлежит всем; и потому в естественном состоянии нельзя представить желания предоставлять каждому свое или отнимать у кого-нибудь то, что ему принадлежит, т. е. в естественном состоянии не может быть ничего, что могло бы называться справедливым или несправедливым; но это есть в гражданственном состоянии, где по общему соглашению определяется, что принадлежит одному и что — другому. Из этого следует, что справедливое и несправедливое, грех и заслуга суть внешние понятия, а не атрибуты, которые выражают природу души.
Богословско-Политический трактат
Бенедикт (Барух) де Спиноза