Будильник на мобильном телефоне зазвонил настойчиво и осторожно, но с каждой секундой его голос становился всё громче и звонче, требовательно и упрямо повторяя – подъём, подъём…
Ашот с трудом оторвал голову от подушки, открыл полусонные глаза, стремясь найти нарушителя спокойствия и заставить его замолчать. Он наощупь нашёл мобильный телефон, который от вибрации упал с тумбочки под кровать, и нажал желанную кнопку. Телефон замолчал, высветив на своём экране «шесть пятнадцать утра». Был вторник, девятнадцатое июля. До прихода рефрижератора с грузом рыбы оставалось ещё целых четыре дня.
Покончив с будильником, Ашот резко поднялся с кровати и трусцой пробежал в душ. Холодные струи воды быстро привели его мускулистое тело в чувство, придав ему заряд бодрости и энергии.
Приведя себя в порядок, Ашот проверил закрыта ли входная дверь в гостиничный номер, а потом зашторил окна. Осуществив эти нехитрые меры предосторожности, Ашот установил код на замок своего дипломата и, открыв его, достал небольшую продолговатую коробочку. Положив её на журнальный столик, Ашот бережно вынул из коробки четыре металлических датчика. Они были как большие пауки с разноцветными глазами. «Хороши, красавцы», – подумал Ашот. Он внимательно рассмотрел каждый из датчиков, вспоминая четкие указания Ковальчука:
«– … повернуть по часовой стрелке до щелчка, после которого должна загореться зеленая лампочка. Это будет означать, что датчик приведён в готовность. Если после его постановки загорится красная лампочка, значит, он попал в зону пеленгования. В любом случае твоя задача предельно проста – поставить. Дальше – наши заботы. Сигнал, где ставить, тебе должен дать сотрудник Интерпола, сопровождающий груз. Он находится на судне под прикрытием. Кто он – мы не знаем. Но он знает тебя, Ашот, знает по фотографии. Сигнал для тебя – ссора с водителем рефрижератора из-за упавшего на пирс пака рыбы. Странный, конечно, сигнал, но так решил Интерпол. И помни, о сигнале знают только три человека: ты, я и тот, кто его подаёт. И ещё, Ашот, будь предельно осторожен. Что-то всё у нас гладко получается. Не нравится мне это, ох, как не нравится».
Ашот продолжал рассматривать датчики, стараясь понять, как они устроены, как вдруг зазвонил городской телефон.
– Ашотик, сладенький, доброе утро. Это твоя кисуня… – телефон нежно мурлыкал, а Ашот с трудом пытался понять, кто звонит ему в такую рань… Выслушав поток комплиментов, ласкавших мужское самолюбие, и не найдя в памяти подходящего имени, Ашот нервно буркнул в трубку:
– Привет, кисуня, я сплю. Позвони попозже.
Женский голос в трубке сразу завял, недовольно хмыкнул и потонул в монотонном «та-та-та…».
– Господи, пора мне жениться, – сказал вслух Ашот, кладя трубку на телефонный аппарат и громко рассмеялся. Он бережно вернул датчики в пластмассовую коробку, спрятал её в дипломате, расшторил окна и стал одеваться.
– Так, – думал Ашот – на десять утра меня пригласил к себе шеф. До этого времени мне необходимо спрятать контейнер с датчиками в порту, в том тайнике, который я вчера подыскал. Пусть они будут в надежном месте. Да и к месту постановки поближе. После шефа надо зайти в бухгалтерию и разобраться с командировочными и зарплатой. Потом поеду в Агентство недвижимости, там обещали подыскать приемлемое жильё в аренду. Ну, а вечером – Светик-Семицветик.
Наш герой лукаво улыбнулся и, подражая известному персонажу из фильма «Кавказская пленница», громко произнес: «Комсомолка, спортсменка, и при этом – красавица!...».
Ашот ох как любил красивых длинноногих девушек. Он мог часами сыпать им комплименты, но добившись своего, не мог порой даже вспомнить имени прекрасной незнакомки, которой всего день назад почти объяснялся в любви. Но почти, как говорят, не считается. И Ашот этим с удовольствием пользовался, пока не познакомился со Светланой. Жгучая брюнетка с зелёными глазами сразила его наповал. А Ашот не произвел на неё ни малейшего впечатления. Но так, во всяком случае, она старалась показать Ашоту и окружающим. Как никак, а должность личного секретаря директора крупной фирмы обязывала ко многому. Но сердце девичье екнуло, ох как ёкнуло, и долго не отпускало.
А герой нашего повествования влюбился, впервые в жизни взял и влюбился. Ни легко, ни – сильно, а по-настоящему. Он не сразу понял, чем вызван холодок со стороны Светланы. Но это его даже подзадоривало в стремлении овладеть сердцем и душой прекрасной юной девы. И вот сегодня, наконец-то, Светлана дала согласие поужинать в ресторане, и вместе провести вечер.
Быстро позавтракав в гостиничном кафе, решив вопросы с укладкой датчиков в тайник на территории порта, Ашот уже в половине десятого был в офисе фирмы. В приемной генерального было необычно пусто. Это даже обрадовало Ашота. Он вынул из-за спины прекрасную белую голландскую розу на длинном колючем стебле и, склонив в поклоне голову, вручил цветок очаровательной жгучей брюнетке с зелёными глазами. Светлана ласково улыбнулась, осторожно взяла розу, и немного привстав, шёпотом сказала:
– Увы, мой рыцарь, но у тебя проблемы…
Улыбка враз исчезла с лица Ашота, он хотел громко спросить почему, но Светлана нежно притронулась рукой к его губам и промолвила:
– Тебя сегодня отсылают в командировку, в столицу. Генеральный тебе сейчас об этом скажет. И ещё. Я полчаса назад подавала им кофе – генеральному и его важному гостю, господину Реванши. Так вот, когда я зашла, господин Реванши показывал генеральному какую-то старую газету, тыкал пальцем в фото, ругался и кричал, что это ты…
Ашот помрачнел ещё больше. Он вдруг отчётливо вспомнил, откуда он знает неизвестный голос, который случайно слышал на пирсе полторы недели назад. Этот голос принадлежал тому бородачу, который разогревал самодельное клеймо на газовой горелке в их бакинской квартире. Правое плечо Ашота вдруг внезапно обожгло, и он инстинктивно схватил его левой рукой, съежился от боли и устало плюхнулся в кресло, стоящее рядом.
– Ашот, тебе плохо! – испуганно вскрикнула Светлана.
Ашот быстро поднес палец к губам и еле слышно прошептал:
– Светик, чтобы сегодня или в последующие дни со мной не произошло, знай, что Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.
Услышав это, то самое желанное и долгожданное от него – от Ашота, Света чуть от счастья не упала в обморок, а он все продолжал, хотя разве это было важно. Ах, Света-Света, ты теперь невеста, грёзы-девичьи, грёзы. Но жёсткий голос Ашота вывел её из внезапного и приятного оцепенения:
– У меня, действительно, проблемы, – но я не хочу тебя в них впутывать. Кто бы тебя обо мне не спрашивал, между нами ничего нет, не было и быть не может. Я и моя судьба тебе не интересны…
– Но…, – пыталась возразить Светлана, считая, что весь мир должен узнать о ее счастье.
Ашот снова поднес палец к губам и быстро, опасаясь не успеть, продолжил:
– Помни – не интересен. Если обо мне кто-то что-то начнет рассказывать – не верь и не реагируй. Я пропаду на несколько дней. А потом у нас будет помолвка. И ещё – запомни телефон (он быстро надиктовал номер телефона, повторив его дважды). Позвони в следующий понедельник, тебе ответит мужчина. Спросишь: «Вы – Мангуст?» Если ответит: «Да», тогда скажешь: Старший брат свои обещания выполняет всегда». И сразу же положишь трубку.
Ашот привстал с кресла, нежно поцеловал мокрые от волнения губы ошарашенной Светланы, и быстро отошёл от рабочего стола секретаря генерального директора. Присев в дальнее кресло, Ашот лукаво улыбнулся и тихо сказал:
– Я тебя люблю – это главное. А теперь возьми себя в руки и доложи шефу, что я в приемной.
Светлана, не отрывая встревоженных и влюбленных глаз от Ашота, опустилась в своё рабочее кресло, сделала два глубоких вдоха и с огромным усилием воли, приняв вид недоступной секретарши, нажала кнопку селекторной связи. На другом конце провода раздалось властное:
– Да.
– Гиви Шалвович, приглушенно произнесла Светлана, в приемной Геворкян, ему назначено на десять утра.
– Харашо, – раздалось в аппарате, – через пять мынут пусть заходыт.
Отключив селекторную связь, Светлана с тревогой посмотрела на Ашота. Сердце ей подсказывало, что любимый в опасности. А он быстро встал, и уже направляясь к двери директорского кабинета, жестом показал на розу, лежавшую на столе. Она ойкнула, но как примерная ученица быстро спрятала ее в платяной шкаф, стоявший рядом. Произведя эту нехитрую процедуру, Светлана стремительно вернулась на место, чем вызвала одобрительную улыбку Ашота. И в этот момент дверь кабинета генерального распахнулась, и из нее вышло двое мужчин.
Попрощавшись в приемной с гостем, Гиви Шалвович жестом пригласил Ашота пройти в кабинет. Он стоял в вполоборота к незнакомцу, и только мельком смог заглянуть в колючие, волевые глаза пожилого коренастого мужчины. Но даже этого мимолетного взгляда хватило Ашоту, чтобы почувствовать тот запас ненависти и мести, которые накопились в душе незнакомца.
Ашот выдержал этот мимолетный убийственный взгляд, и ничем себя не выдал. Он дружелюбно улыбнулся на жест генерального директора, вежливо пропустил его вперед, и, зайдя вслед за ним в кабинет, закрыл за собой массивные двери.
Обменявшись приветствиями, генеральный пожаловался на проблемы, возникшие в столице, отсутствие надежных людей и распорядился, чтобы Ашот сегодня вечером выехал «Столичным экспрессом» для доставки важных документов. После этих слов Гиви Шалвович открыл небольшой сейф, достал увесистый пакет, оклеенный печатями, и конверт.
– Здэсь на личные расходы, прыгодятся, – величественно сказал генеральный, протянул конверт и пакет Ашоту, и здесь же добавил. – Ашот, ты хароший человек. Я лубил твоих родитэлэй. Я взял тэбя на работу. Я цэню тэбэ. Но судьба гаварит – Ашот, надо ехать.
– Все нормально, Гиви Шалвович, надо, значит – надо, – весело ответил Ашот.
– Маладец. Былет тэбэ заказан, хароший былэт. И да храныт тэбэ Бог!
От последних слов Ашот поёжился. От них повеяло могильным холодом, безысходностью и прощанием навсегда.
– Он меня с детства хранит, – торжественно произнес Ашот и быстро вышел из кабинета. Он также быстро прошёл приемную, обнадеживающе подмигнул Светлане, и, не проронив ни слова, покинул офис.
Больше в нём никто никогда Ашота Геворкяна не видел…