Он доказал, чтобы создавать живописные шедевры, более необходимы страстная Вера, душа и талант, чем руки. Доказал не словами – своим личным примером, творя действительно нерукотворные иконы – так как с рожденья не имел не только рук, но и ног. Рисовал зубами.
Простой деревенский мужик, у которого вместо нормальных рук и ног имелись только куцые, деформированные обрубочки, поднялся вровень с наиболее известными художниками своего времени. Малый телом, он был велик делами. Его иконы выставлялись в Троице-Сергиевой лавре, в Казанском храме вместе с работами великих художников В.Сурикова, В.Васнецова, В.Поленова и других.
«Таким его уж создал Бог…»
…В 1858 году (день и месяц остались неизвестными) в селе Утёвка Бузулукского уезда Самарской губернии в семье Николая Журавлёва родился сын. Родители испытали шок, когда увидели его атрофированные конечности: руки от кистей до плеча, а ноги – от ступни до колена. Мать плакала, хотела даже утопиться вместе с сыном-уродцем, но её отец Пётр Васильевич Трайкин воспротивился. Сказал, что будет растить внучка сам.
Несмотря на свои физические недостатки, мальчик рос жизнерадостным, умным и пытливым. Научился передвигаться на коленях, к которым ему привязывали кожаные ходульки. Часто его носили на руках, обычно - старший брат Афанасий. В погожие дни Григорий выползал на культях во двор, брал в зубы прутик и рисовал на песке. Сельчане смотрели и дивились тому, как умело он рисовал людей, дома, животных.
С девяти лет Пётр Васильевич возил внука в школу и обратно: летом на тележке, а зимой на салазках. Григорий научился писать, держа карандаш в зубах.
Через два года дед умер. Григорий продолжил учиться дома самостоятельно. В доме его отца была столярно-иконная мастерская, так что первые уроки живописи мальчик получал в ней.
Сельский священник отец Василий духовно окормлял его, учил чтению и письму. В тринадцать лет подарил ему масляные краски. Мальчик брал в зубы кисть, макал в плошки с краской и выводил на бумаге диковинные картины. Проявлял невиданное упорство: целыми днями, до боли в деснах, стирая в кровь губы, клал на бумагу мазок за мазком, добиваясь только ему ведомого сочетания красок.
Талантливому подростку помогал и земский учитель Троицкий. Почерк у мальчика выработался каллиграфический. Ему поручали, например, переписывать протоколы экзаменов. В дом Журавлёвых потянулись сельчане с просьбами написать письмо родным или прошение чиновникам. Григорий любил посещать храм, туда на службы приносил его брат. Брал его Афанасий и на посиделки, когда зимними вечерами сельская молодежь собиралась у кого-нибудь дома.
В пятнадцать лет юноша поехал в Самару, мечтая научиться писать масляными красками «настоящие образа». Тамошний живописец Травкин показал профессиональные приемы художничества. Какое-то время он посещал иконописную мастерскую Алексея Сексяева. Этого для Григория оказалось вполне достаточно. Потом закупил краски, кисти, всё необходимое для работы и вернулся в родное село. По его заказу ему сделали особый стол с необходимыми приспособлениями. Григорий стал зарабатывать на жизнь тем, что писал на заказ иконы и фрески.
В работе ему помогала вся семья. Брат Афанасий делал деревянные заготовки для икон, готовил краски, бабушка подбирала кисти, а отец доставлял иконы в Самару. Позже у художника даже появились ученики.
Его работы поражали тонким письмом, глубоким проникновением в образы, возвышенным торжеством духа. Созданные им образа расходились по округе. Порой приезжали за ними из удалённых губерний. Их ценили в народе, потому что от них исходили особые благодать, умиротворение и чистота. О них говорили: «Ему Бог помогает…»
Губернское земское собрание, приняв во внимание бедственное положение семьи Журавлёвых, назначило ему ежегодную пенсию в 60 рублей.
Сколько именно икон сотворил гениальный мастер, неизвестно. Среди всех особо выделяется одна, уникальная по письму и замыслу. На ней изображена простая крестьянка Екатерина Грачёва, к которой художник явно испытывал огромную симпатию. Возможно, даже – любовь. А ведь все подвиги мужчины совершали ради женщин.
Живописец увековечил Екатерину вместе с маленьким сыном на иконе, изобразив в образе богоматери. Писал её восемь лет, тая от других. Можно догадываться, сколько чувств, упований, старания и даже самой души вложено в это творение!
Икону он подарил Екатерине. Сельчане назвали её «Утевской мадонной». По отзывам людей, она получилась завораживающе красивой, производила неизгладимое впечатление. Позже женщина передала икону своей подруге Александре Подусовой и уехала из села. После революции многие десятилетия она хранилась в доме местной жительницы, а после её смерти племянники не захотели передавать икону в храм. По слухам, они увезли икону в Самару и кому-то продали. У кого ныне «Утевская мадонна», неизвестно.
Художник и Император
В личном архиве самарского генерал-губернатора Александра Дмитриевича Свербеева (23.10.1878 – 19.12.1891) сохранилось письмо Г.Журавлёва, в котором художник просил передать икону в дар Цесаревичу Николаю:
«…Ваше Императорское Высочество, покорнейше и усердно… желаю поднести Вам икону Святителя и Чудотворца Николая, которую я написал ртом, а не руками, по той причине, что от своей природы не имею силы движения в руках и ногах своих. Написал сию икону по вразумлению Всемогущего Бога, который допустил меня на свет Божий. И даровал мне дар. Потом открылось движение моего рта, которым я управляю своё мастерство по повелению Божию».
При содействии А.Свербеева икона дошла до адресата. Вскоре Император Александр III Миротворец пригласил Журавлёва в Санкт-Петербург. Здесь он удивил всех своим мастерством, написал групповой портрет семьи Романовых.
Император остался доволен работой, подарил ему альбом и назначил пожизненную ежемесячную пенсию в 25 золотых рублей (по тем временам очень большие деньги), а генерал-губернатору Самары велено было «выдать Журавлёву иноходца с летним и зимним выездом». Что и было выполнено.
В 1892 г. в Самаре был освящён кафедральный соборный храм Христа Спасителя, образ покровителя Самары - Святителя Алексия для него нарисовал Журавлёв.
Уникальный Храм
В 1885 году в центре села Утевка началось строительство новой каменной церкви в честь Святой Живоначальной Троицы по чертежам и под непосредственным руководством Григория. Церковь получилась похожая на него самого: устойчиво приземистая, вольно раскинувшаяся, словно крепко держащаяся за землю. Высокое здание с большим синим куполом, с сияющим золотым крестом производит внушительное впечатление, кажется величавым и мощным. В здании не было ни одной колонны, хотя оно имеет высокие своды: с любого места хорошо видно всю службу.
Огромный церковный купол, десять метров в диаметре, расписывал сам художник. Помощники укладывали его в специальную люльку, поднимали под самый потолок и он писал библейские сюжеты, лёжа на спине: кисть в зубах, глаза на расстоянии кисти от доски, на лицо падали капли краски. Это и нормальному человеку невероятно трудно, а уж такому!.. После двух-трёх часов такой неимоверно тяжкой работы, когда кожаные ремни впивались в тело, наступал спазм челюстных мышц, не всегда могли вынуть изо рта кисть живописца. Чтобы помочь раскрыть рот, на шею и скулы Григория накладывали полотенца, смоченные в горячей воде. И так день за днём, месяц за месяцем, год за годом. Трескались и кровоточили губы, выщербливались передние резцы. На лопатках и затылке художника образовались кровоточащие язвы. От постоянного напряжения катастрофически ухудшилось зрение.
В храме поразительная акустика: слышен даже шелест одежды, шаги в лёгких туфлях.
Освятили новую церковь 7 января 1892 года. При ней была школа и небольшая библиотека. Она прославилась на всю Самарскую губернию.
«Окаянные дни»
Началась Мировая война. В 1916 году Григорий стал чаще болеть. Во время одной особенно тяжелой болезни ему было откровение: скоро наступят чёрные времена, когда и он сам, и его иконы никому не будут нужны.
Умер Григорий Николаевич Журавлёв от скоротечной лихорадки 15 февраля (по новому стилю) 1916 года в своём доме. Похоронен в ограде сконструированной и расписанной им церкви.
После революции крест снесли, могилу сравняли с землей, и долгие десятилетия никто даже и не вспоминал о художнике-самоучке, поражавшим своим талантом всех, кто его видел.
Не один раз власти намеревалась снести церковь, но каждый раз что-то срывало их планы. В 1934 году церковь закрыли, начали было даже разрушать колокольню. Под деревянными опорами жгли костры, баграми срывали со стен иконы.
Долгое время церковь использовалась для хозяйственных нужд: в ней хранили зерно. Местная шустрая ребятня забиралась на самую верхотуру купола, проникая внутрь через кое-как заделанные окна, с опаской посматривая на строгие лики «боженек» на куполе.
Загадочная находка в Боснии
В 1963 году в далекой Боснии историк и реставратор Здравко Каймакович нашёл икону, неведомо как сюда попавшую. Его поразило не только высочайшее умение художника, но и надпись, сделанная по-русски: «Сия икона писана в Самарской губернии, Бузулукского уезда, Утевской волости того же села зубами крестьянина Григория Журавлёва, безруким и безногим, 1885 года, 2 июля».
Недоверчивый разум отказывался верить в реальность такого художника. И он написал по указанному на иконе адресу:
«Проводя учет памятников в нашей республике, в сербской православной церкви в селе Пурачиц возле Тузлы я обнаружил икону, которую сделал ваш земляк Григорий Журавлёв. Икона средних размеров, исполнена масляными красками на доске и изображает славянских первоучителей святых Кирилла и Мефодия. Святые изображены стоя со свитками в руках. И представляют собой тщательную и тонкую работу, так что в первый момент я подумал, что это произведение работы иконописца с академическим образованием, и что подпись с текстом автора – это мистификация…»
В Государственном архиве СССР сыскались документы, на основании которых подпись была признана настоящей, и тем самым официально подтверждено существование в прошлом безрукого и безногого иконописца.
Получив подтверждение своему запросу, боснийский искусствовед написал ряд работ об этом уникальном художнике. Его публикации в югославской, американской и итальянской печати произвели фурор, сделали Г.Журавлёва всемирно известным. Сенсацией были вынуждены заинтересоваться и в СССР. Подключились архивисты, искусствоведы, музейные работники…
Утевский учитель и краевед Кузьма Емельянович Данилов начал переписку с боснийцем, опубликовал в районной газете несколько исследований жизни и творчества своего земляка. Принялись за поиски творений художника. В школьном музее оформили экспозицию по творческому наследию Журавлёва…
Второе рождение
Божьим произволеньем неповторимая церковь в Утевке сохранилась до наших дней. В 1989 году её вернули верующим. Стараниями священников и верующих села она была восстановлена. Реставрация велась по журавлёвским эскизам. В ней ныне можно увидеть иконы, написанные Григорием Журавлёвым, фрагменты стенных росписей и купол. После того, как церковь стала вновь действующей, на иконе стал сам собой проявляться лик святого Симеона Верхотурского.
А нерукотворные образа Григория Журавлёва нашлись почти в каждой утевской избе и в соседних селах. Местные жители сберегли и принесли в храм много икон.
Иконы крестьянского самородка имеются в самарских краеведческом и епархиальном музеях (Самара, ул. Сергия Радонежского, 2), Петропавловской церкви Самары, в Троице-Сергиевой лавре под Москвой, Санкт-Петербургском Казанском соборе, Пюхтицком монастыре в Эстонии… Некоторые находятся в частных коллекциях.
На родину иконописца вернулся альбом, который подарил ему Император, его местные краеведы отыскали в школьном музее одного из районов Самарской области.
Сохранился родной дом удивительного русского самородка Григория Николаевича Журавлева, его укажет местный сельчанин: это дом-пятистенка на улице Самарской, № 10.
В церковном ограде восстановлена его могила, которую нашли с помощью жительницы села Марией Емельяновной Пестимениной – внучкой попечителя храма Иона Тимофеевича Богомолова.
«…На нём явились дела Божии»
Жизнь художника Григория Журавлёва – каждодневный подвиг. Он не только творил великие шедевры, святые образы, но и являл своей жизнью пример жизненного оптимизма, Веры, любви к близким. Глядя на него – от природы увечного - было стыдно и грешно здоровым людям унывать и сетовать на судьбу, обстоятельства, преграды.
В «Евангелии от Иоанна» есть такие строки: «кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нём явились дела Божии» (Ин. 9, 2-3). Похоже, именно так всё было и с Григорием Журавлёвым.
Сельчане Утёвки давно говорят, что их великий земляк заслуживает канонизации: за подвижническую жизнь – «он совершил невозможное» - и удивительный иконописный дар. В селе собирают подписи о канонизации земляка. Свои автографы уже оставила половина села. Ныне и без разрешения «свыше» портрет богописца уже стоит на почетном месте в церкви.
О необыкновенной жизни и божественном даре самородка написаны повесть-легенда самарского документалиста В.Мясникова «Возвращение», рассказ ленинградского писателя В.Лялина «Изограф». Перу С.Жигалова принадлежит роман «Дар над бездной отчаяния», прообразом которого стал Григорий Журавлёв. Певица Светлана Копылова, узнав о нём, написала песню-притчу о калеке-художнике, который от рождения «не имел ни рук, ни ног, он сам ни есть не пить не мог, он человека был кусок, таким его уж создал Бог…»